Барбара Картленд - Нежданная любовь

Маркиз сунул карточку в карман, взял у Фрэдди пистолет и решительно зашагал к выходу.

Парочка резвых гнедых, запряженных в легкий фаэтон, уже стояла во дворе.

Когда маркиз и Фрэдди забирались на сиденья, конюхи удерживали скакунов — энергичных, полных сил, жаждущих поразмять ноги.

Маркиз решил, что будет сам управлять лошадьми, хотя кучера тоже взял с собой.

В путь отправились незамедлительно. Причем на такой скорости, что Фрэдди сразу понял: маркиз настроен как никогда решительно. И ради достижения намеченной цели преодолеет любую преграду.

Сначала Валета была настолько потрясена грубостью, с какой ее схватили и впихнули в коляску, и чувствовала себя такой беспомощной и растерянной, что не могла даже нормально дышать, не то чтобы думать.

Но спустя некоторое время, когда экипаж тронулся с места, а справа от нее начал хныкать перепуганный Гарри, она попробовала стянуть с голову покрывало.

— Эй, ты! — рявкнул кто-то. — Сиди и не дергайся!

Валета поняла, что на противоположном сиденье спиной к лошадям сидит человек.

Он пресек ее попытку высвободиться так жестко и по-хамски, что на мгновение она обмерла.

А придя в себя, решила воспроизвести в памяти, что с ней случилось.

Они разговаривали с Гарри, когда послышался звук приближающегося экипажа.

Она выглянула на улицу, увидела выезжавшую из-за поворота пару лошадей и, подумав, что это маркиз, почувствовала привычное напряжение внутри.

Но, приглядевшись, поняла, что ошиблась: у маркиза были совсем другие лошади. Она удивилась. Торговцев они с няней не ожидали, потому что ничего никому не заказывали.

Между тем повозка приближалась. На козлах сидел небритый неряшливый человек в кепке, надвинутой на глаза. На его шее краснел небрежно завязанный платок.

Валета собралась сказать Гарри, что им больше ничего не нужно, и отправить его домой, как раз в тот момент, когда повозка затормозила. Ее дверца открылась, и на землю спрыгнули двое незнакомых мужчин.

Валета наблюдала за происходившим, ничего не понимая.

Совершенно неожиданно незваные гости подскочили к ней и с невиданной грубостью схватили ее за руки, набросили ей на голову старое покрывало, и кто-то один потащил ее к повозке.

Секунды через две раздался вопль Гарри, а еще через некоторое время его бросили на сиденье рядом с ней.

Валета усиленно пыталась унять дрожь в руках и понять, в чем дело. Но никак не могла догадаться, куда ее везут и почему обращаются с ней таким образом.

Повозка свернула.

«Значит, скоро мы поедем по деревне, — подумала Валета. — Смогу ли я крикнуть настолько громко, чтобы привлечь к себе внимание жителей? Сумеют ли нам помочь?»

Нет, не стоит рисковать!

Она отказалась от своей затеи, представив вдруг, как разъярится человек напротив, когда услышит ее крик. И передернулась, осознав вдруг, что он «заткнет ей рот» прежде, чем кто бы то ни было успеет понять, в чем дело.

Поэтому она откинулась на спинку сиденья и прислушалась.

Коляска была ужасной и наверняка очень старой — отвратительно грохотала и скрипела.

На протяжении некоторого времени никто не произносил ни звука.

По предположениям Валеты, они проехали около мили.

Значит, уже приближались к главной дороге.

В голове Валеты крутились ужасающие мысли. «Куда меня везут? Вернее, куда везут нас с Гарри? Что с нами сделают?»

Об ответах на вопросы было страшно даже думать.

Набравшись смелости, она заговорила как можно более спокойным и смиренным голосом:

— Можно мне снять с головы эту штуковину? В ней ужасно жарко и трудно дышать.

Последовало непродолжительное молчание.

— Так и быть, — нехотя ответил человек, сидевший напротив. — Но только попробуй разинуть пасть и заорать!

Придушу!

Валета ни капли не сомневалась, что он не шутит, поэтому даже не планировала кричать. Осторожно, как будто проверяя, не передумает ли ее надзиратель, она ощупала рукой обмотанное вокруг головы покрывало. А убедившись, что он не возражает, стянула его и положила на пол.

Тип, что сидел напротив нее, обладал отвратительной внешностью — в его рябом лице было что-то отталкивающее.

Кепка из простой материи наполовину закрывала глаза незнакомца. На шее у него висел завязанный крепким узлом дырявый фуляровый платок неопределенного цвета.

Ему было лет двадцать, не больше.

Он принялся рассматривать Валету так беспардонно, что ей стало страшно. От смущения и неловкости она провела руками по волосам, приводя их в порядок, и повернулась к Гарри.

Мальчик, до смерти перепуганный, тихо хныкал. Голова его была обмотана куском мешковины, перепачканной сажей.

— Можно я сниму с него это? — спокойно спросила Валета.

— Валяй! — ответил парень.

Валета размотала мешковину, сдернула ее с головы Гарри и бросила на пол.

Мальчик боязливо огляделся по сторонам, продолжая плакать.

— Черт! Этот пацан — не Николас! — воскликнул парень и поражение уставился на Гарри.

— Конечно, не Николас, — ответила Валета. — Это сын крупного деревенского фермера. Уверяю вас, он поднимет настоящий переполох, когда узнает об исчезновении своего чада!

— А похож ведь… Похож на этого дьявола Николаса, — словно оправдываясь, пробормотал парень, все еще таращась на Гарри и не веря собственным глазам.

— Хочу к папе! Хочу домой! — ревел мальчик.

— Не плачь, Гарри! — Валета погладила его по голове. — Насколько я понимаю, произошла ошибка. Ты вообще не должен был сидеть здесь.

Она внимательно посмотрела на вымазанный сажей кусок мешковины на полу, прищурила глаза и осуждающе покачала головой:

— Вы собирались похитить Николаса, так ведь?

— А ведь похож… — не обращая внимания на ее слова, повторил парень.

— Послушайте, если вы ошиблись, то, может, остановите повозку и высадите нас прямо здесь, — сказала Валета. — Мы найдем дорогу назад.

— Похож на Николаса…

— Но это не Николас! — четко и медленно произнесла Валета, будто разговаривала с ребенком. — Вы допустили оплошность и схватили совсем другого мальчика. Как вы могли решиться на такую нечестность? Николаса выкупили! Теперь он свободен!

Ей все стало понятно: трубочист Сиббер решил, что полученных за Николаса денег ему недостаточно, и решил вернуть его обратно.

Валета знала, что Гарри жутко напуган, тем не менее радовалась в глубине души, что именно он, а не Николас попался в руки злодеям. Если бы спасенного ею мальчика вернули Сибберу, над ним продолжили бы издеваться.

Только вчера вечером, уложив Николаса в кровать, Валета разговаривала о нем с няней.

— У другого ребенка, пережившего зверства трубочиста, нарушилась бы психика, — сказала она.

— Ничего подобного с нашим мальчиком больше не произойдет, — ответила няня. — Со временем воспоминания о былых кошмарах сотрутся в его памяти, и все будет в порядке.

— Надеюсь, ты права.

Иногда по ночам Николас громко кричал. Валета подбегала к нему и успокаивала — гладила по голове, шептала утешающие, нежные слова.

Несмотря на то что няня очень хотела, чтобы мальчик спал с ней, Валета не уступила ей. Она поставила в маленькую комнату с одеждой, примыкавшую к своей спальне, небольшую кроватку и укладывала ребенка там.

А ночью прислушивалась к каждому звуку, и если Николас хныкал или кричал, тут же подходила к нему и утешала.

Ей и в голову не приходило, что Сиббер замышляет подобное.

Ее так и подмывало наговорить сейчас парню с рябой физиономией кучу гадостей, но вместо этого она улыбнулась ему:

— Что вы намерены делать? Теперь, когда выяснилось, что произошло недоразумение? Привезете нас, куда следует, и расскажете о своей ошибке друзьям? Быть может, просто позволите нам вернуться домой?

Произнося эти слова, она думала совсем о другом. О том, как по возвращении в деревню съездит к маркизу и обратится к нему с просьбой спрятать Николаса.

Если Сиббер так страстно желает вернуть себе мальчика, он не успокоится. А значит, рано или поздно предпримет еще одну попытку его похитить, размышляла она. Самое безопасное для него место — это Трун. Надо серьезно поговорить с маркизом.

На губах парня заиграла улыбка, и Валета по наивности решила, что он собирается ответить согласием на ее просьбу.

А через несколько мгновений поняла, что жестоко ошиблась.

— С мальчишкой я и впрямь промахнулся. А с тобой уж точно нет!

— Со мной? — переспросила Валета. — А зачем вам понадобилось похищать и меня?

— Так было ведено!

Валета широко раскрыла глаза и недоуменно моргнула:

— Поверить не могу! Вам приказали вернуть Николаса мастеру, а заодно прихватить и меня?

Парень издевательски захохотал.

Валета вспомнила вдруг с удивительной отчетливостью Тот день, когда маркиз по ее просьбе выкупил Николаса.

Она скандалила с Сиббером, совершенно не думая о том, что это повлечет за собой столь страшные последствия..

По всей вероятности, он решил отомстить! — подумалось ей, и по ее спине пробежал неприятный холодок. Хотя… Зачем ему идти на столь огромный риск?

В наказание за похищение человека законом предусматривалась ссылка.

От следующего предположения, пришедшего на ум, на душе у Валеты стало еще хуже: быть может, Сиббер мечтает потребовать с маркиза выкуп за нее?

Она почувствовала себя униженной и беспомощной. Но старалась не терять присутствия духа.

— Наверное, я чего-то недопонимаю, но ваш поступок кажется мне крайне странным, — сказала она вслух. — Зачем мистеру Сибберу связываться с такой женщиной, как я? Я нахожусь на попечении маркиза Труна. Когда он узнает, что меня похитили, непременно известит об этом полицию. Тогда вам всем придется несладко!

Парень ухмыльнулся:

— Маркиз Трун! И что с того? А мистер Стивинг…

Он резко замолчал и даже прикрыл рот рукой. Но Валета прекрасно поняла, о ком зашла речь.

Неужели брат маркиза замешан в этой истории? Разве такое возможно? — подумала она, ужасаясь.

О Лайонеле Стивингтоне нередко упоминал ее отец. Этот тип был известен на всю округу как разжигатель народных волнений в Лондоне.

Родители Валеты принимали непосредственное участие в облегчении участи бедных и обездоленных. Лайонел занимался по большей части подстрекательством, причем делал это, преследуя корыстные интересы. Его деятельность нередко приводила к кровавым стычкам.

«Старый маркиз перевернулся бы в гробу, если бы узнал, что вытворяет его младший сынок», — говаривал отец Валеты.

Однажды сэр Чарльз даже разговаривал о Лайонеле с епископом Лондона, сменившим на посту умершего деда Валеты.

— По мнению епископа, — рассказывал он позднее дочери, — когда-нибудь Лайонел Стивингтон поднимет народ на .массовое восстание. А такое можно подавить лишь вооруженным путем, при помощи армии. Будет множество жертв, без этого подобные события не обходятся.

— Надеюсь, до этого не дойдет! — воскликнула тогда Валета.

Она сильно расстраивалась каждый раз, когда слышала о каких-нибудь волнениях в Лондоне или любой другой части страны.

И сэр Чарльз, и Валета всегда переживали за невинных людей, которые попадали в руки властей случайно — в неразберихе трудно доказать, кто именно виноват.

Оказавшемуся в тюрьме человеку грозила опасность больше никогда не увидеть воли. Везло лишь тем, у кого отыскивались влиятельные родственники или знакомые.

Магистраты, расположенные во всех частях страны, имели право лишать свободы любого, кого лишь подозревали в причастности к нарушению общественного порядка.

Сэр Чарльз слышал о случаях, когда бурно возмущавшихся арестованных или тех, кто просто создавал много шума, расстреливали прямо сквозь решетку, не выводя из тюремной камеры.

Самым ужасным было то, что обычные жители не имели ни малейшей возможности бороться со столь вопиющей несправедливостью.

Митинговать в Вестминстере не имело смысла, в первую очередь потому, что собираться там большому количеству людей (а именно: больше пятидесяти человек) вообще запрещалось.

За малейшую провинность закон предусматривал жестокое наказание. А все потому, что правительство страшно боялось революционеров.

В свете существующей в стране ситуации поступок Сиббера казался Валете весьма странным.

Трубочист был грубым и вздорным и с поразительной бесчеловечностью обращался со своими учениками, но вряд ли решился бы похитить девушку из благородной семьи.

Если, конечно, на этот поступок его не подвиг представитель более высокого класса, подумала Валета. Которым вполне может оказаться Лайонел Стивингтон…

«Но зачем я понадобилась этому Стивингтону? Он наверняка не видел меня никогда в жизни».

Сама она знала, как выглядит Лайонел Стивингтон. Раньше, когда младший сын старого маркиза еще жил в родительском доме, его можно было встретить в парке. Позднее он изредка наведывался к брату. Но всегда тут же уезжал и никогда не оставался в Труне на ночь.