— В любом случае вопрос о моей женитьбе откладывается по крайней мере до завтра.

— А что до завтрашнего дня изменится? — спросил Фрэдди.

— Сегодня вечером я планировал закатить пирушку, посвященную моему прощанию с холостяцкой жизнью, — мрачно ответил маркиз.

На лице Фрэдди отразилась тревога.

— Надеюсь, ты еще не сделал Дайлис официального предложения?

— Официального еще не сделал. Но думаю, что она уже размышляет, будет ли в ее свадебном наряде присутствовать белая фата.

Фрэдди всплеснул руками:

— Боже мой! Серле! Ты собираешься выставить себя на посмешище!

Он вдруг резко замолчал, но тут же продолжил угрожающе-спокойным голосом:

— По-видимому, ты надо мной просто издеваешься! Мне следовало догадаться… Скажи же, что ты задумал на самом деле. Я готов услышать самое худшее. Что ты собираешься устроить сегодня вечером?

— Полуночные скачки с препятствиями, — ответил Фрэдди.

— И все? Я ожидал, что ты придумаешь что-нибудь новое и более оригинальное. А скачки с препятствиями я терпеть не могу. Ты всегда выигрываешь.

— Сегодняшние бега будут необычными. А победитель получит в награду нечто такое, за что стоит попотеть, — с таинственным видом сообщил маркиз.

— И что же он получит? — полюбопытствовал Фрэдди.

— Тысячу гиней!

— Они достанутся тебе. Завладеть первым призом для тебя не составит труда. Ты, как обычно, выиграешь, — Фрэдди махнул рукой.

— Второму победителю достанется пятьсот гиней, а третьему — сотня, — добавил маркиз.

— Что ж, у кого-то из нас есть возможность получить хоть что-нибудь, — пробормотал Фрэдди. — А что в этих скачках будет необычного? Ты устраивал бега несчетное количество раз. После последних моя лошадь целый месяц хромала.

— Надо уметь ездить верхом, — поучительным тоном сказал маркиз. — Сегодня ночью тебе придется быть предельно ловким и осторожным.

— Это еще почему?

— Я планирую ввести некоторые условия.

Из груди Фрэдди вырвался приглушенный стон.

— Так я и знал! Ты придумал нечто опасное! Поэтому я сразу отказываюсь принимать участие в этом мероприятии.

— Неужели ты на самом деле такой трусливый? — поддразнил его маркиз.

— Само собой разумеется! — выпалил Фрэдди. — Моя жизнь дорога мне гораздо больше мальчишеских забав. И когда ты только повзрослеешь, Серле?

— Если ты намерен продолжать разговаривать со мной в таком тоне, я вызову тебя на дуэль! — ответил маркиз. — Сегодняшние скачки предназначаются для взрослых, можешь в этом не сомневаться!

— Если ты полагаешь, что сумеешь заставить меня скакать на лошади в ночной сорочке с завязанными глазами или сидя в седле спиной вперед, то можешь забыть на сегодняшнюю ночь о моем существовании! — отпарировал Фрэдди. — Мой отец верно говорил, что скачки с препятствиями придуманы для дураков, которым наскучило жить. Оказаться на кладбище в столь молодом возрасте и притом так по-глупому у меня нет ни малейшего желания.

— Не старайся испортить другим удовольствие, Фрэдди! — повелительным тоном сказал Маркиз. — У тебя все равно ничего не получится. Будешь ты принимать участие в бегах или нет, человек двадцать участников у меня уже имеется. Они ответили согласием на мое приглашение.

— Оказывается, ты запланировал это безумие уже давно! — Фрэдди покачал головой.

— Эта мысль пришла мне в голову три дня назад. Тогда же, когда и мысль о женитьбе. Вчера я принял твердое решение и задумал: если выживу в бегах с препятствиями, значит, выживу и в браке. Хотя я уже сейчас уверен, что скачки — гораздо более увлекательно, чем семейная жизнь.

Фрэдди медленно кивнул:

— Кажется, я все понял. Тебе просто не хватает опасности. — Он вздохнул. — И что же за условия ты придумал? Почему говоришь, что сегодняшние бега будут необычными?

— Все участники, — медленно, словно тщательно подбирая слова, начал объяснять маркиз, — будут управлять лошадью одной рукой и смотреть на дорогу одним глазом. Это чертовски трудно.

— Зато нетрудно найти то препятствие, на котором можно сломать себе шею, — усмехнулся Фрэдди. — Знаешь, дружище, эта игра чересчур опасна. Если я и буду принимать в ней участие, то только в качестве судьи. У него в любом случае должно быть два глаза и две руки.

— Эту роль уже согласился выполнять Форсетт, — сказал маркиз. — Этот парень не одобряет мою затею, но он поразительно справедлив и в случае возникновения каких-либо разногласий рассудит нас правильно.

Фрэдди знал, что это правда. Лорд Форсетт был кристально честным человеком.

Когда-то он получил на войне тяжелое ранение и до сих пор не мог ездить верхом и ходить без трости.

По возрасту отважный Форсетт был старше маркиза и Фрэдди.

Он пользовался всеобщим уважением и доверием. Его решение действительно принимали как единственно правильное.

— Форсетт так Форсетт, — пробормотал Фрэдди. — Надеюсь, ты пригласил достаточное количество санитаров-носильщиков, докторов и могильщиков, чтобы они могли сразу же увозить в лечебницу, оказывать срочную помощь или зарывать в землю участников твоего мероприятия, кому не очень повезет.

— Хватит смотреть на мир так мрачно, — велел другу маркиз. — Сегодняшний ужин должен быть одним из лучших.

Подадут великолепнейшие вина и закуски. Большинство из участников бегов ждут не дождутся этого состязания, ведь победителям я обещаю приличные награды.

— В это я охотно верю, — сказал Фрэдди. — Хотя на месте твоих гостей я придумал бы какую-нибудь причину для отказа и не явился бы на этот ужин. Он обещает быть слишком уж опасным. А кто приглашен?

Маркиз быстро перечислил имена гостей. Большинство из них Фрэдди хорошо знал.

— И еще сэр Чарльз Лингфилд, — добавил маркиз.

— Лингфилд? — переспросил Фрэдди. — Но ведь он слишком стар!

— Не сказал бы, — невозмутимо ответил маркиз. — По-моему, ему еще и сорока нет.

— Что с того? — стоял на своем Фрэдди. — Все равно он уже не в том возрасте, чтобы перепрыгивать на лошади через твои препятствия! Они и для нас-то высоковаты!

— Мне Лингфилд нравится, — заявил маркиз. — Его дом располагается на моих землях. Я не могу отказать ему теперь, когда он уже согласен состязаться.

— Вероятно, этот тип начал выживать из ума.

— Этот вопрос решен, Фрэдди! Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы я встретил Лингфилда словами: «Прости, дорогой мой, но Фрэдди считает тебя чересчур старым для сегодняшних скачек, поэтому ступай домой. Я приглашу тебя в другой раз, когда устрою менее опасные бега»? Так, что ли?

— Ладно, успокойся, — с неохотой ответил Фрэдди, — Вообще-то однажды я видел Лингфилда на охоте. Он весьма неплохой всадник…

— Тогда хватит кудахтать, как курица! — сказал маркиз. — Все не так уж и страшно. Любой из моих гостей может запросто снять повязку с глаза и высвободить руку, если почувствует, что для него эти бега не по силам.

— Надеюсь, что ты прав. — Фрэдди покачал головой. — Но я все равно считаю, что твои соревнования — глупый риск жизнью, только и всего.

— Только и всего?

— Конечно! На мой взгляд, эта затея совершенно бессмысленна.

Маркиз прошел к столику и налил себе еще шампанского.

— Признаюсь тебе честно: больше всего на свете мне хочется получить сейчас вызов из Веллингтона. Надеть на себя форму и вместе с тобой отправиться в расположение. И знать, что мы принесем кому-то пользу и что нам не придется скучать. Ни минуты.

— Я понимаю, о чем ты, — ответил Фрэдди, кивая. — Тем не менее нам обоим необходимо научиться жить в мире, в котором нет войн. Вообще-то я и так ни на что не жалуюсь.

При желании в Лондоне можно найти массу развлечений. С нетерпением жду начала осеннего сезона охоты.

— Чтобы пристрелить в лесу одну тощую лисицу, — съязвил маркиз.

— Неужели тебе нравилось убивать французов?

Наступило непродолжительное молчание. Затем маркиз кашлянул и медленно заговорил:

— Что мне нравилось, так это ощущение постоянной настороженности, бодрости. А о результате своих действий на войне я старался не думать.

— Я тоже, — ответил Фрэдди. — Но порой от навязчивых мыслей было невозможно отделаться. Я размышлял о том, что французы такие же люди, как мы с тобой. Что имеют право жить и хотят жить, и на душе становилось отвратительно. А самыми неприятными были раздумья о том, что дома наших противников ждут матери, жены, дети…

— Ты намекаешь на то, что со мной не все в порядке? — спросил маркиз, глядя на друга исподлобья. — Что страстное желание воевать — это болезнь?

— Нет, — сказал Фрэдди. — Мне кажется, ты не хочешь продолжения войны. Все, в чем ты нуждаешься, — это ощущение опасности и постоянный прилив новых эмоций. А это совсем другое.

Маркиз победно улыбнулся:

— Это именно то, что я предлагаю сегодня своим гостям!

— Черт! — воскликнул Фрэдди. — Тебя никогда не переспоришь! Что ж, ты выиграл! Я тоже буду участником этого безумия! Надеюсь, что завтра тебе не придется плакать у моего гроба.

— Плакать? Можешь представить меня плачущим, Фрэдди? — Маркиз добродушно рассмеялся. — Я очень рад, что сумел уговорить тебя явиться на мое мероприятие. В противном случае ты всю оставшуюся жизнь сожалел бы о том, что отказался.


В тот момент, когда дворецкий взглянул на часы на камине, дверь открылась и в зал для принятия завтрака, слегка пошатываясь, вошел Фрэдди.

Один из лакеев рванул к столу, чтобы выдвинуть для него стул, второй подскочил и постелил ему на колени белоснежную салфетку, потом поспешно подошел к стене и взял с треногого столика серебряную кастрюлю с изображением фамильного герба. Под столиком горели пропитанные маслом фитили — таким образом пища в кастрюлях на нем была постоянно теплой.

Не успели подать Фрэдди первое блюдо, как он крикнул хриплым, неузнаваемым голосом:

— Бренди! Принесите мне бренди! Ничего другого не надо?

— Конечно, сэр!

Дворецкий сделал жест рукой лакею, который шел к Фрэдди с кастрюлей, тот остановился на полпути и вернул ее на треногий столик. Второй слуга уже торопливо направлялся к Фрэдди с графином из граненого стекла.

Когда бокал наполнили, Фрэдди окинул его удовлетворенным взглядом, но не успел сделать и глотка, как в зал вошел маркиз.

— С добрым утром, Фрэдди! — воскликнул он.

Друг ничего ему не ответил.

Пройдя к треногому столику и оглядев содержимое каждой из кастрюль, с которых лакей услужливо снимал крышки, маркиз указал рукой на одну из них.

— Положите мне отбивную из мяса молодого барашка, — велел он, прошел к большому столу и уселся рядом с Фрэдди.

Лицо Фрэдди выглядело неестественно бледным, а взгляд затуманенным.

Маркиз улыбнулся, внимательно рассмотрев его.

Лакей положил отбивную на тарелку хозяина, а дворецкий налил кофе.

— Твоя проблема в том, что ты смешиваешь разные напитки, Фрэдди, — сказал маркиз. — Я заметил вчера, что после шампанского ты принял приличную дозу портвейна. Я же так и продолжал пить шампанское, добавил лишь чуточку бренди.

Пить красные вина после светлых — весьма глупо, если тебе предстоит садиться в седло.

Что бы он там ни пил, по внешнему виду маркиза никто не определил бы, что вчера он полночи куролесил. Шалости и выпивка никак не сказались также и на его самочувствии.

— Дело вовсе не в том, что я смешал шампанское с портвейном, а в том, что у меня все тело гудит, а руку я до сих пор не чувствую — она была пристегнута к телу на протяжении слишком долгого времени.

— Наверное, слуга чересчур сильно затянул ремень, — беспечным голосом предположил маркиз. — Но держался в седле ты очень даже неплохо, несмотря ни на что. Обидно, что Лингфилд опередил тебя. На считанные секунды! Впрочем, сотня гиней — это тоже деньги.

— Я с удовольствием сам заплатил бы тебе две, три сотни, лишь бы не чувствовать себя так паршиво, как сейчас, — проворчал Фрэдди.

Маркиз рассмеялся:

— Тебе скоро станет легче. Вот увидишь. Только советую перекусить. Нет ничего хуже, чем алкоголь на голодный желудок.

— Лучше оставь меня в покое! Вот это мне действительно поможет.

— Хорошо, хорошо, — ответил маркиз. — Больше ни слова о тебе. Но вчерашний вечер удался на славу, согласись! Закуски были отменные.

Фрэдди пробормотал что-то неразборчивое, и маркиз продолжил:

— Надеюсь, ты не будешь отрицать хотя бы то, что скачки прошли на удивление удачно. Всего три игрока не достигли финиша. И вовсе не из-за того, что покалечились, как предрекал ты. У Бингхема захромала лошадь. У Хендерсона, кстати, тоже. А Айронсайд плюхнулся в воду над водным препятствием. Я нисколько этому не удивился — лошади у него всегда ужасные, хотя он хвастается ими при каждом удобном случае.

Фрэдди хлебнул бренди и наконец заговорил:

— У меня такое ощущение, что моя голова сейчас расколется от боли. Наверное, ты прав. Мне не стоило пить вчера бренди. Кларет, что подали после скачек, тоже был лишним, — Век живи, век учись! — Маркиз поднял вверх указательный палец. — Наверное, тебе никогда не приходило это в голову, но причина моих постоянных побед в собственных скачках кроется в том, что перед ними я гораздо более сдержан в употреблении алкоголя, чем остальные участники.