Титания хотела утереть с глаз слезы.

Носового платка у нее с собой не оказалось, и потому король достал из собственного кармана белый батистовый платочек и протянул ей.

Она вытерла глаза и с мольбой взглянула на него, спрашивая себя, что же такого он может предложить, будучи уверена в том, что ничто не помешает герцогу поступить так, как он задумал.

— Вы собирались рассказать мне, почему ваши родственники столь дурно обходятся с вами.

— Потому что папа, когда был молод, без памяти влюбился в мою маму. Она была очень красива, но ее отец был всего лишь главой шотландского клана. Мой дед полагал, что все члены его семьи должны сочетаться браком только с представителями тех фамилий, в чьих жилах течет такая же голубая кровь, как и у него, и которые обладают не меньшим влиянием.

Король улыбнулся.

— Я слышал, что в Англии есть аристократы, придерживающиеся подобных взглядов, но полагал, что все это лишь досужие россказни.

— Нет, сир, это не так, и дядя Эдвард во всем похож на своего отца. Для него на первом месте стоит родословная, и именно поэтому они считают, что своим рождением я запятнала безупречную репутацию их семьи.

Король улыбнулся вновь.

— Уверен, что никто не может так думать о вас. Вы очень красивы и должны знать, что я терпеть не могу, когда кто-либо плачет при моем дворе, особенно если этот «кто-то» как две капли воды похож на богиню с Олимпа.

Титания не смогла удержаться от слабой улыбки.

— Совсем как матушка вашего величества! — воскликнула она. — Мне говорили, что она была очень красива и родилась в Греции.

— Я очень смутно помню ее, потому что мне было всего три года, когда она умерла. Но я понимаю ваши чувства, ведь моя мачеха терпеть меня не могла. Ее чрезвычайно раздражал тот факт, что для страны я буду важнее ее собственного сына.

— Она дурно обходилась с вами? — поинтересовалась Титания, вспомнив, что означенная мачеха была немкой.

Перед тем как ответить, король немного помолчал.

— Из этого письма я понял, что вы любите своего коня Меркурия и что он отвечает вам взаимностью. Однажды у меня была собака, которую я обожал. В сущности, после смерти матери она была единственной, кого любил я и кто любил меня.

Титания затаила дыхание.

В голосе короля прозвучали нотки боли, которые она уловила безошибочно.

— И что же случилось? — едва ли не шепотом спросила девушка.

— Когда меня отправили в пансион, я не мог взять собаку с собой. Но я просил всех слуг присматривать за ней, и они обещали мне это.

— И что же случилось потом? — спросила Титания.

— Поскольку она все время скулила и лаяла, потому что тосковала по мне, мачеха распорядилась отравить ее.

Голос его теперь звучал ровно и твердо, но в глазах его Титания видела боль.

— Мне очень жаль. Я знаю… как вам должно быть больно. И теперь я боюсь, что мой дядя Эдвард, поскольку он недолюбливает меня, может избавиться от Меркурия. Думаю, что предпочла бы, чтобы он умер, вместо того чтобы быть проданным кому-либо… кто будет дурно обращаться с ним.

— Здесь я не могу с вами не согласиться, и потому мы должны предотвратить подобное развитие событий.

— Но что мы можем сделать, когда я здесь, а Меркурий… в Англии?

Король коротко рассмеялся.

— Я отправлю каблограмму своему посланнику в Лондоне с сообщением, что желаю, чтобы лошадь по кличке Меркурий и…

Он помолчал.

— Как зовут вашу няню?

Титания ловила каждое его слово и потому даже не сразу смогла ответить.

Наконец она проговорила:

— Такет… мисс Такет.

Король продолжал:

— …чтобы его и мисс Такет немедленно отправили ко мне в Велидос.

Титания судорожно стиснула ладошки.

— Я не могу в это поверить, — выдохнула она. — Мне кажется, что я сплю.

— Я сказал вам правду. Кроме того, я отправлю каблограмму и вашему дяде, дав ему понять, что моя королевская воля заключается в том, чтобы ваша лошадь и ваша няня как можно скорее присоединились к вам.

На несколько мгновений Титания лишилась дара речи, а потом на глаза у нее навернулись слезы и она прошептала:

— Как вы можете быть… так добры?

— Вы сможете поблагодарить меня, когда они прибудут в Велидос, и, поскольку на это потребуется совсем немного времени, предлагаю вам опробовать моих лошадей и сравнить их с вашей.

— Вы хотите сказать… что я могу прокатиться верхом… вместе с вашим величеством?

Король вынул из жилетного кармашка часы.

— Сейчас без десяти семь, — сказал он. — Я даю вам ровно десять минут на то, чтобы встретить меня на конюшне. Дарий будет ждать вас в холле и покажет вам дорогу.

Титания вскочила.

— Вы самый лучший король на всем белом свете! — порывисто проговорила она. — Но я не верю в то, что вы настоящий.

Она не стала дожидаться ответа короля, но его смех донесся до нее, пока она бежала через сад обратно ко дворцу.

К счастью, Титания привыкла переодеваться быстро.

Ворвавшись в свою комнату, она, к своему облегчению, увидела, что приставленная к ней горничная повесила ее костюм для верховой езды в платяной шкаф.

Ей понадобилось немногим более минуты, чтобы надеть его, после чего, подхватив шляпку с тонкой газовой вуалью, она выскочила из комнаты и сбежала вниз по ступенькам.

Дарий ждал ее в холле именно там, где она и рассчитывала его найти.

Улыбнувшись ей, он сказал:

— Так я и думал, что вы побьете рекорд, а если мы побежим, то король будет очень удивлен тем, как быстро вы сумели собраться.

Не успел он договорить, как они уже бежали по длинным пустым коридорам и выскочили из дворца через боковой вход, ведущий прямо к конюшне.

Когда Титания ворвалась внутрь, то увидела, что король осматривает лошадь с боковым дамским седлом, и поняла, что она предназначена ей.

Когда она подошла к нему, он удивленно оглянулся.

— А вы вернулись намного быстрее, чем я ожидал! Вот пример для всех женщин, которых я встречал когда-либо!

Титания одарила его лукавой улыбкой.

— Надеюсь, сир, вы выбрали для меня горячую и норовистую лошадь.

— Я бы ни за что не посмел оскорбить вас, предложив вам лошадь, которая уступит в скорости моей.

Титания уже подумала было, что ей придется садиться на коня со специальной подставки, но, к ее удивлению, король обхватил ее обеими руками за талию и легко подсадил в седло.

Подбирая повод, она призналась себе, что никак не рассчитывала на подобное с собой обращение.

Впереди ее ожидало самое захватывающе приключение, которое могло когда-либо случиться.

Вслед за ней и король вскочил в седло.

Когда они бок о бок поехали к выходу из конюшни, он сказал Титании:

— Лошадь у вас под седлом доставлена из Венгрии. И, я уверен, вам известно, что венгерские кони славятся на весь мир.

— Мне доводилось ездить на них.

На лице короля отобразилось удивление.

— Вы бывали в Венгрии?

— Я совершила путешествие в Венгрию шесть лет тому вместе со своим отцом и тогда же поняла, что их слава ничуть не преувеличена. Скакать по степи — одно удовольствие.

— Не ожидал встретить в вашем лице опытную путешественницу, мисс Брук.

— А я не предполагала, сир, встретить в вашем лице чародея, который одним взмахом своей волшебной палочки развеял все мои несчастья!

Король рассмеялся.

— Меня называли по-всякому, но вот «чародеем» — ни разу!

— Я могу придумать для вас еще много имен, но боюсь, что это всего лишь сон и я проснусь в слезах, как было тогда, когда ваше величество нашли меня.

— С вами более не случится ничего подобного, — заверил он ее. — Мне нравится видеть вас улыбающейся и красивой. Женщины не должны плакать никогда.

— Няня говорит, что слезы делают меня уродливой, поэтому я определенно постараюсь больше не плакать.

— Сомневаюсь, что вы можете выглядеть некрасивой. Собственно говоря, одним своим присутствием вы делаете мир лучше.

Комплименты он отпускал сухим тоном, начисто лишенным каких-либо эмоций, отчего Титания не испытывала ни малейшего смущения, хотя и подумывала, не смеется ли он над ней из-за того, что давеча застал в столь плачевном состоянии.

Они выехали на ровный луг, и, оглянувшись, она увидела, что за ними следуют двое всадников. Лица их разглядеть она не могла, но почему-то не сомневалась, что один из них — Дарий, а второй — наверняка Кастри.

Словно прочитав ее мысли, король сказал:

— Мне не дозволяется ездить без сопровождения, но я говорю, чтобы они держались как можно дальше, потому что мне нравится чувствовать себя свободным.

— А сегодня утром, сир, я не мешаю вам испытывать подобное чувство?

— Это приключение для меня внове. Вам может показаться странным, но сегодня я впервые пригласил женщину с собой на прогулку.

— В таком случае, сир, я польщена, но, полагаю, моя няня сказала бы, что вам надо чаще бывать на людях.

Не успели слова эти сорваться с ее губ, как она решила, что ведет себя чересчур уж смело и что король может оскорбиться.

Вместо этого он сказал:

— Полагаю, ваша няня права, но я веду себя так, как мне нравится.

— Например, пишете книгу?

— Выходит, и об этом вы уже слышали? — воскликнул король.

— Мне рассказал об этом Дарий.

— Полагаю, что, подобно многим людям, вы считаете это напрасной тратой времени.

— Вовсе нет! — вскричала Титания. — Вы увековечиваете историю своей страны, что следовало бы сделать еще много лет тому назад. Но в той же мере вас должны интересовать и другие материи, сир, потому что для них требуется ваш острый ум и, как я имела счастье убедиться сама, ваше доброе сердце.

Король с удивлением взглянул на нее.

Но потом, словно не желая отвечать, предложил ей следующие полмили проскакать наперегонки.

Местность, по которой они мчались, была равнинной, а чуть в стороне текла река. Впереди высились громады скал.

По мере приближения они росли, поражая Титанию величественным и грозным видом, но сейчас ей было недосуг рассматривать их — надо было не отстать от короля.

Его конь, статью не уступавший Меркурию, горячился и легко перешел с места в карьер — пожалуй, именно лошади задавали темп скачке, стараясь обогнать друг друга.

И только когда они одновременно натянули поводья, останавливая своих скакунов, Титания сказала:

— Думаю, что вы выиграли, сир, но всего на голову.

— Вы ездите верхом лучше любой женщины, что я видел, и это больше чем комплимент, правда.

— Благодарю вас, сир. То же самое я подумала и о вашем величестве, но постеснялась произнести это вслух.

— Полагаю, — предложил король, — если мы будем кататься верхом каждое утро до тех пор, пока не прибудет ваша лошадь, то должны быть откровенны друг с другом и забыть о формальностях.

— Вы действительно имеете в виду, что я могла бы… ездить с вами верхом каждое утро? — спросила Титания, у которой от волнения перехватило дыхание.

— Я позабочусь о том, чтобы вы получили лошадь, которая достойна вас, и не думаю, что это помешает прочим вашим обязанностям, если мы и далее будем выезжать на прогулку в столь ранний час.

И только тут Титания вернулась с небес на землю, поскольку забыла обо всем, придя в восторг от совместной прогулки с королем и скачки на одной из самых горячих и стремительных лошадей, на которых ей когда-либо доводилось ездить.

Бросив на короля быстрый взгляд, она прошептала:

— Я… боюсь.

— Чего же?

— Если моя кузина узнает, что я катаюсь верхом вместе с вами, она… запретит мне эти прогулки. К тому же я уверена, что этого… не позволит и моя тетя.

— Полагаю, если мы станем вести себя умно, — возразил король, — то никто, за исключением Дария и Кастри, не будет знать о том, что вы сопровождаете меня по утрам во время конных прогулок. Они разберутся с остальными слугами, а вы успеете вернуться к тому времени, когда понадобитесь принцессе Софи.

— Как хорошо вы все придумали! — воскликнула Титания. — И теперь, после такой замечательной прогулки с вашим величеством, я буду скучать, если они прекратятся!

— В таком случае мы не должны допустить этого.

Король извлек из кармана часы.