Марджори Шубридж - Нежданное счастье

Сколько Джульетта Вестовер помнила себя, каждое утро повторялось одно и то же: ее будили громкие звуки шагов отца. Когда она была маленькой девочкой, эти шаги грохотали твердо и решительно, но в последние годы они стали тяжелее и потеряли былую уверенность, зато неизменным осталось другое — миновав дверь спальни Джульетты, шаги затихали в соседней комнате. И хотя теперь это происходило не так часто, как прежде, все равно девушка, заслышав знакомые звуки, мгновенно зарывалась головой в подушку и натягивала одеяло до ушей так, что из-под него виднелись лишь темные спутанные волосы.

Дальнейшее Джульетта знала наизусть: отец начинал ругаться, распаляясь все больше и больше, затем раздавались звуки ударов, тихие жалобные стоны, потом снова шаги, но уже удаляющиеся, скрип лестницы и, наконец, стук захлопнувшейся входной двери. После этого тишину нарушали лишь приглушенные всхлипывания, от которых веяло неистовой тоской. Теперь Джульетта могла расслабиться, надеясь, что мать найдет свое утешение, забывшись сном.

Джульетта прекрасно знала, каким жестоким человеком был отец: ее уши частенько обжигала острая боль, когда девочке случалось попасть под его тяжелую руку. Отец был необъятных размеров, а его массивный подбородок скрывала густая борода. Он напоминал Джульетте большого медведя, но если животные обычно испытывают привязанность к своему потомству, то у сэра Джорджа эти чувства начисто отсутствовали. Папаша величал дочь «проклятой маленькой чертовкой» и всегда смотрел на нее с ненавистью.

«Почему же отец так не любит меня? Похоже, что и к матери он относится так же, но зачем тогда часто ходит в ее комнату?» — спрашивала себя Джульетта.

Весь день леди Вестовер двигалась по дому, словно пугливая серая тень, а услышав из холла голос мужа, теряла последние остатки самообладания. Джульетта жалела увядающую мать, но в глубине души девочку злило такое полное безволие. Мать без конца повторяла, что покорность — удел всех жен, что жена принадлежит мужу и должна исполнять все его желания и терпеливо переносить все его выходки.

«Каждый мужчина хочет иметь детей, особенно сыновей — продолжателей рода. Отец злится на мать и бьет ее для того, чтобы заставить родить мальчиков. Почему же она никак не сделает то, что он велит? Но хотя отец и бьет мать, все равно сыновей нет, а мне так хотелось бы иметь братика», — думала Джульетта.

Живя в сельской местности и наблюдая за животными, девочка в десятилетнем возрасте уже знала, как появляются на свет маленькие поросята и телята, но в отличие от животных, регулярно производивших детенышей, ее мать смогла забеременеть лишь однажды, за что ей приходилось жестоко страдать. Все это было совершенно непонятно для ребенка.

Поскольку никто никогда не посещал семью Вестовер, и, видимо, их тоже никуда не приглашали, единственными друзьями Джульетты стали дети фермера Шепеда. У миссис Шепед было доброе сердце, и она всегда приветливо встречала сероглазую малышку с темными волосами.

— Бедняжка, — частенько сетовала она мужу, — кто бы поверил, что в таких жалких платьицах бегает ребенок сэра Джорджа. Она одета хуже любой деревенской девочки. Ее матери должно быть стыдно выпускать из дома ребенка в таких старых тряпках!

Мистер Шепед согласно кивал.

— Может быть, эта женщина не способна так ловко управляться с иглой, как ты, любовь моя, но нет никакого сомнения в том, что сэр Джордж тратит деньги только на собственные нужды.

Миссис Шепед презрительно фыркала:

— А его нужды прекрасно всем известны! С его бесконечной игрой и посещениями злачных мест в доме, наверное, не осталось ни пенни!

— Дорогая, это нас не касается, — предупреждал муж, — и следи за своим языком, когда разговариваешь с детьми. В любом случае кусок твоего пирога явно не повредит этой крошке. А, вот и они!

Миссис Шепед задумчиво посмотрела на своих розовощеких детишек, бегущих к дверям кухни. Рядом с двумя крепышами и пухленькой малышкой Джульетта казалась тонкой травинкой, случайно выросшей среди заботливо выхаживаемых растений.

Дети Шепедов ринулись в кухню, а Джульетта неуверенно остановилась у порога — она была хорошо воспитана и ждала, когда миссис Шепед позволит войти. А поскольку девочку всегда охотно впускали, скоро счастливая Джульетта сидела за круглым кухонным столом вместе со всеми остальными.

— С тобой все в порядке, мамочка? — спросил старший сын Шепедов, взглянув на мать.

— Конечно, дорогой! Не стоит волноваться, ведь это мне не впервой, — ответила она, рассмеявшись, и погладила свой живот.

— Маме уже скоро! — гордо сказала малышка.

— Что «скоро»? — просто спросила Джульетта.

Мальчики подавились кусками хлеба с вареньем.

— Скоро рожать, глупышка. А ты что подумала?

Джульетта покраснела.

— Ой, извините, что так вышло.

— Все вышло хорошо, — сказала дочка Шепедов, — надеюсь, что родится девочка, тогда нас тоже будет двое.

Джульетта недоуменно уставилась на веселую и довольную миссис Шепед — она выглядела вполне счастливой, и на ее лице не было никаких следов побоев, а ведь у нее будет уже четвертый ребенок!

Не подумав, Джульетта сказала:

— Должно быть, мистер Шепед вас часто бьет.

Дети от удивления перестали жевать, а Джульетта, глядя на их мать с сочувствием, продолжала:

— Мой папа думает, что только так можно заставить маму родить сына. Но, наверное, он недостаточно бил ее, потому что она смогла родить только меня.

Девочка опустила глаза и не заметила, как миссис Шепед предостерегающе глянула на своих детей.

— Папа очень хочет, чтобы у него был сын, поэтому все время сердится на меня и маму. Но ведь у вас уже есть двое сыновей, и поэтому, наверное, все по-другому, — закончила Джульетта как бы между прочим.

Миссис Шепед быстро отвернулась к плите, чтобы скрыть навернувшиеся слезы. Теперь ее сочувствие перешло и на несчастную мать этого ребенка. То, что жена фермера приняла за высокомерие и презрение к простонародью, было, по-видимому, лишь нежеланием демонстрировать людям изувеченное лицо. И этой бедной девочке предстоит стать женщиной, уверенной в том, что дети рождаются не от страстной любви, а от побоев!

Позднее миссис Шепед рассказывала мужу:

— Честно признаться, я чуть не наговорила лишнего. Не хватало еще ругать сэра Джорджа перед его дочерью, — грудь женщины гневно вздымалась, — но как жалко бедную леди!

— И все же, детка, держи язык за зубами, ведь сэру Джорджу ничего не стоит вышвырнуть нас отсюда, если его дочь расскажет дома, что ты о нем думаешь. Он просто взбесится!

Но Джульетта редко видела отца, потому что старалась не попадаться ему на глаза. Обычно она убегала из дома на рассвете, чтобы полюбоваться удивительной картиной пробуждения природы. Птички, гордо распушив хвостики, приветствовали новый день дружным щебетанием, а дикие пони вскидывали головы и начинали весело скакать в зарослях вереска. Девочке доставляло огромное удовольствие наблюдать за их играми и борьбой. Иногда пони подпускали ее к себе совсем близко, лукаво сверкая глазками, но внезапно какой-то отдаленный шум пугал их, и весь табун уносился вдаль.

Джульетта знала, как обращаться с лошадьми. В их собственной конюшне обитала лишь старая лошадь отца, но на ферме Шепедов девочка научилась ездить верхом. Она одинаково хорошо умела скакать и в седле, и без него, причем делала это ничуть не хуже сыновей Шепедов.

Когда миссис Шепед впервые увидела Джульетту верхом на большом чалом жеребце мужа, она остолбенела от ужаса. Прижавшись головой к шее огромного коня, с задравшимися до самых бедер юбками и развевающимися черными волосами девочка пронеслась по полям, словно неистовая фурия, и скрылась в роще далеко от фермы. На жеребце не было седла, и босые ноги Джульетты прижимались прямо к его мощным бокам.

От страха за ребенка миссис Шепед чуть не лишилась чувств. В ее воображении сразу же возникла картина: она идет в дом сэра Джорджа и леди Вестовер с безжизненным телом их дочери на руках. Сэр Джордж — судья, он повесит ее мужа за то, что Джульетта мчалась на коне Шепедов, их прогонят отсюда, их дети будут умирать от голода… С замирающим сердцем женщина ждала, когда раздастся крик и шум падения. Но вскоре послышался приближающийся топот копыт. Это кто-то спешит сообщить ей о несчастии! Миссис Шепед крепко зажмурилась.

— Доброе утро, мэм! Какой сегодня чудесный день!

Широко раскрыв глаза, миссис Шепед недоверчиво смотрела на раскрасневшееся личико, окруженное спутанными завитками волос. Наконец она выдохнула:

— Никогда… никогда больше не делай этого!

— Чего не делать, мэм?

— Не езди на этом ужасном животном, — и миссис Шепед махнула дрожащей рукой в сторону жеребца.

— Простите, мэм, но я сделала это с разрешения Билли. Я не причинила коню никакого вреда! Он очень послушен.

— Я думала не о нем, а о тебе, юная леди. Что, если бы ты свалилась с этого великана? Как бы я объяснила это твоему отцу?

Джульетта пожала плечами, задумавшись о чем-то.

— Сомневаюсь, что подобное известие побеспокоило бы его, — произнесла она равнодушно, но, взглянув на бледное лицо миссис Шепед почувствовала себя неловко.

Девочка легко спрыгнула с коня и обняла фермершу за плечи.

— Простите меня! Я не думала, что это так встревожит вас. Если вы не хотите, я никогда больше не сяду на него.

— Дорогая, я не против того, чтобы ты ездила верхом, но молодая леди должна делать это в седле и в подходящем платье. Неприлично показывать… свое тело и так бешено носиться!

Джульетта кисло улыбнулась.

— Да, мэм, но… порой мне очень хочется умчаться куда-нибудь очертя голову или сгореть в огне! Я так стыжусь нашей бедности, того, что мне нечего надеть, что завыла бы от безысходности.

Глаза Джульетты потемнели, и в них загорелось такое пламя, что миссис Шепед вновь охватил страх. Такое же выражение лица бывало у сэра Джорджа, когда он был молод, а миссис Шепед была девчонкой. Вся деревня знала о диких и безрассудных выходках молодого Вестовера; говорили, что и после женитьбы он ничуть не изменился. А это его дочь! «Только бы ей удалось унаследовать характер матери!» — подумала миссис Шепед. Моля об этом бога, она понимала, что делает это напрасно, молитвы не будут услышаны: девочка была копией отца, и в ее жилах явно преобладала кровь Вестоверов. Серые глаза на нежном личике чем-то напоминали дикого лесного зверька: они были полны жизни, но еще не знакомы с ее законами. Джульетта могла оказаться в плену своих диких желаний, но миссис Шепед утешала себя мыслью о том, что она была еще и дочерью леди Вестовер. Вполне возможно, что сэр Джордж допьется до того, что ляжет в могилу раньше срока; а если он сделает такое одолжение, леди Вестовер сможет снова стать такой достойной женщиной, какой была прежде, и сумеет повлиять на дочь должным образом.

* * *

В том, что касалось шитья, миссис Шепед неправильно судила о леди Вестовер: шить она научилась прекрасно и передала это умение дочери. Отсутствие платьев и нежелание обращаться с просьбами к сэру Джорджу привело к тому, что мать и дочь в совершенстве овладели искусством чинить и перешивать свои наряды.

Джульетте скоро должно было исполниться шестнадцать, и она уже не могла смотреть на дочерей миссис Шепед без зависти. Младшей девочке было пять лет, и она щеголяла в новых летних платьицах из набивного ситца и муслина, а мальчики ходили в сшитых дома, но отлично скроенных курточках.

Собственный гардероб Джульетты составляли несколько платьев из прочной материи темных тонов. Швы на них много раз распарывались, вставлялись разные клинья, но все же настало время, когда дальнейшие переделки стали невозможны — девочка просто переросла все платья.

— Мама, это бесполезно, — с горечью говорила она, с трудом снимая платье, жавшее в подмышках и больно давившее на округлившуюся грудь, — придется просить денег у папы. Он, конечно, не сможет отказать, когда увидит, что я вдруг из всего выросла.

Джульетта стояла в нижнем белье, с ненавистью глядя на старое платье, и леди Вестовер внезапно поняла, что ее ребенок перестал быть той тонкой тростинкой, которую она привыкла видеть. В тесной изношенной сорочке стояла юная расцветающая женщина — под грубой тканью угадывались крепкие груди, панталоны обтягивали стройные бедра и оставляли открытыми смуглые икры и аккуратные лодыжки. Лицо Джульетты обрамляли взлохмаченные переодеванием темные завитки волос, а потемневшие серые глаза горели от нетерпения.

Леди Вестовер издала какой-то странный звук и закрыла лицо руками. Она представила себе, как эта великолепная кожа покроется уродливыми шрамами. Только бы сэр Джордж не выдал дочь за одного из своих богатых друзей! Он и ее сумеет использовать ради собственной выгоды.