Мерион прекрасно знал, что рано или поздно где-нибудь встретится с герцогом, и ему было известно, что Бендас скорее всего будет приглашен на этот ужин.

Когда старик приблизился к нему, он коротко поклонился и проговорил:

— Добрый вечер, ваша светлость.

Бендас остановился и пробормотал:

— Я слышал, что вы недавно вернулись из Германии. Или, кажется, из… — Старик умолк и принялся разглядывать Мериона так, словно впервые в жизни увидел.

Мерион взглянул на него с удивлением. Бендас же, разглядывая его, то и дело щурился. И тут Мерион вдруг понял, что этот человек почти слеп. Удивляло и то, что он за последнее время очень постарел.

— Вы что-то сказали?.. — пробормотал Бендас. — Я плохо вас слышу.

— Я вернулся не из Германии, а из Франции, — ответил Мерион. — И думаю, что этот год будет в парламенте решающим.

— Гм… — Казалось, старик о чем-то задумался. Потом вдруг спросил: — А как ваша сестра? — Он задал этот вопрос с лукавой улыбкой.

— Она в полном порядке, — процедил Мерион сквозь зубы.

— Но как же ее зовут? — Старик снова улыбнулся.

— Ваша светлость, не вводите меня в искушение, — проговорил Мерион, невольно сжимая кулаки.

Старик промолчал, и он добавил:

— Я слышал, что вы представили парламенту два особых законопроекта, Должно быть, вы считаете землю величайшей ценностью. Кстати, что говорит ваш сын по поводу изменения порядка наследования?

— Не ваше дело, — пробурчал Бендас, отводя глаза. Мерион уже повернулся к графу Сандерсу, стоявшему поблизости, и с вежливой улыбкой проговорил:

— Полагаю, милорд, вам в парламенте следует обратить внимание на весь пакет предложений.

Тут Бендас вдруг уставился на Мериона и громко сказал:

— Придержите язык, вы, высокомерный…

К счастью, в этот момент зазвучала музыка, а затем церемониймейстер, четырежды ударив жезлом о пол, громко провозгласил:

— Его королевское высочество, принц Уэльский!

Все собравшиеся тотчас повернулись к двери, чтобы приветствовать принца-регента. А затем гости начали усаживаться за столы. Мерион же в растерянности озирался; он прибыл слишком поздно, поэтому не успел узнать, где находилось предназначенное для него место. Но тут к нему подошел маркиз Стрэмор, сообщивший, что его жена выяснила — они должны сидеть рядом.

Уже сидя за столом, маркиза Стрэмор с восторженной улыбкой воскликнула:

— Ах, обожаю вальс! Как вы думаете, сегодня будут его танцевать? Знаете, ведь теперь везде танцуют вальс. Но я, к сожалению, не знаю, как относится к этому танцу принц-регент.

А через минуту маркиза сделала скандальное заявление — предположила, что особы королевской крови могут вступать в брак с присутствующими в зале леди. Тут маркиз наконец-то отобрал у жены бокал с вином, очевидно, решив, что вино — единственная причина ее неумеренной болтливости.

Маркиза хотела возмутиться, но в этот момент снова заиграл оркестр, а затем церемониймейстер зычным голосом объявил:

— Уважаемые леди и джентльмены, сегодня по просьбе его высочества известная певица синьора Верано порадует нас своим искусством.

Глава 12

После этого объявления раздались восторженные восклицания, а минуту спустя перед публикой появилась Елена Верано. Прежде всего она присела в реверансе перед принцем-регентом, потом — перед всеми остальными. Мерион же кивнул ей с таким видом, как будто ее реверанс предназначался персонально ему.

Как и несколько дней назад в доме Харбисонов, Елена выжидала минуту-другую, обводя взглядом собравшихся в зале людей. И казалось, что этим своим взглядом она призывала всех забыть о ссорах и распрях, о лжи и обмане, о страхе и неудачах и хоть на какое-то время всецело отдаться музыке.

На мгновение взгляд Елены задержался на Мерионе, и он улыбнулся ей. Сегодня она казалась еще более прекрасной, чем прежде. Ярко-зеленое платье оттеняло розоватый цвет ее щек, а темные волосы были забраны наверх — точно так же, как и в первый раз, когда он ее увидел.

Когда же Елена наконец запела, Мерион вдруг почувствовал, что ужасно волнуется за нее. Она исполняла вполне традиционную балладу, «капеллу», которую Мерион сразу же узнал. Он ожидал услышать что-нибудь типично итальянское, однако ошибся. Пела же Елена о поруганной и отринутой любви, но на сей раз в ее исполнении не было прежней страсти. Более того, певица придавала балладе юмористическое звучание, и гостям принца это понравилось; во всяком случае, они довольно долго аплодировали, когда она умолкла.

А потом произошло неожиданное… Герцог Бендас внезапно поднялся из-за стола и пробормотал что-то невнятное. Уже шагая по проходу, он довольно громко проговорил:

— Глупая песня. И спета очень скверно. Лучше уйду отсюда, пока она снова не запела. У меня от ее пения ужасно болит голова.

Мерион в ярости сжал кулаки; ему хотелось поколотить болвана.

— Надо проучить этого глупого герцога, — заявила маркиза, чуть приподнявшись; казалось, она и впрямь собиралась «проучить» Бендаса.

— Я испытываю точно такие же чувства, как и вы, миледи, — сказал ей Мерион. — Но не беспокойтесь, я уверен, что синьоре Верано приходилось слышать и более суровую критику.

— Да, вы правы. Такова судьба всех исполнителей, — согласилась маркиза.

Тут синьора Верано вдруг улыбнулась и присела в реверансе перед старым герцогом. Когда же он покинул зал, она начала исполнять вторую песню, не выказывая ни малейшего огорчения из-за его едких замечаний.

На сей раз Елена пела совсем по-другому. «Но почему же она начала свое выступление с другой песни, когда именно эта прекрасно соответствует ее голосу?» — думал Мерион. Казалось, ее нежнейший голос проникал в душу всех без исключения слушателей; пела же она о надежде на любовь, она отчаянно молила о любви и о счастье. Слушая ее, Мерион испытывал почти физическую боль — такое томление звучало в ее голосе.

А закончилась песня внезапно, закончилась страстным призывом, оставившим слушателей на пике волнения.

На какое-то время воцарилась тишина, а потом зал взорвался рукоплесканиями и криками «Браво!». Синьора Верано с изяществом раскланялась, а через некоторое время снова запела — на сей раз это была какая-то шутливая итальянская песенка, и исполняла ее Елена с веселой улыбкой. Закончив песню, она несколько раз поклонилась и тут же зашагала по проходу между столами, задержавшись только для того, чтобы выказать свое почтение принцу-регенту. Ее сопровождали смех и бурные аплодисменты; причем почти все аплодировали стоя.

Мерион тоже встал, испытывая совершенно неуместную гордость за певицу. Когда аплодисменты стихли, принц поднял свой бокал и провозгласил тост:

— За синьору Елену Верано! Эта дама согрела нашу холодную английскую весну своим чудесным голосом, призывающим к жизни.

Елена улыбнулась и снова присела перед принцем в реверансе. Тот ответил ей улыбкой и проговорил:

— Милая синьора, присоединяйтесь к танцам. Откровенно говоря, мы надеемся, что вы покажете нам, как танцуют вальс итальянцы. — Повернувшись к маркизу, принц добавил: — Стрэмор, вы с супругой недавно были во Франции, где тоже прекрасно танцуют вальс. Пожалуйста, присоединитесь к синьоре на танцевальной площадке, а я найду кого-нибудь ей в пару.

Маркиза быстро приблизилась к принцу-регенту и что-то прошептала ему на ухо.

— О, конечно, миледи! — воскликнул принц. Он поцеловал ей руку, затем взглянул на Мериона. — Герцог, маркиза говорит, что вы замечательный танцор. Будьте партнером синьоры Верано покажите нам всем, как следует танцевать.

Принц сделал глоток бренди, после чего вызвал на танцевальную площадку еще четыре пары.

Отставив свой бокал, Мерион подумал: «Вероятно, это сам дьявол проявил свою волю, снова сводя нас вместе. Причем на сей раз — в таком многолюдном собрании».

Елена улыбнулась герцогу, хотя ей сейчас хотелось только одного — бежать отсюда как можно быстрее. Разумеется, она знала, что новая встреча с Мерионом неизбежна, но сейчас было очевидно, что герцог не очень-то хочет танцевать с ней, и это ужасно ее смущало. «И еще — платок, — вспомнила вдруг Елена. — О Боже, что же он должен обо мне подумать?»

Тут Мерион подошел к ней и, поклонившись, предложил ей руку с такой учтивостью, словно они встретились впервые и не были знакомы. Его поведение немного успокоило ее, и она вздохнула с облегчением.

— Синьора, когда я в прошлом году был во Франции, — проговорил герцог тоном учителя, — я внимательно наблюдал за французами. Так вот, они танцуют вальс более интимно, чем англичане. Я полагаю, что с итальянцами дело обстоит таким же образом, не так ли?

Елена присела в реверансе.

— Да, милорд, но я танцевала вальс раз или два. И только с мужем.

— В таком случае этот танец напомнит вам о нем. — Герцог едва заметно улыбнулся и добавил: — Синьора, прошу простить меня, если я вас чем-то обидел.

— О, нет нужды извиняться, ваша светлость. Танцы не вызывают воспоминаний. Просто я не очень в них искусна.

Герцог снова улыбнулся:

— Похоже, принц все еще подбирает пары для танцев. — Он бросил взгляд в сторону главного стола. — Думаю, пройдет несколько минут до начала…

Елена молча кивнула, затем, собравшись с духом, проговорила:

— Ваша светлость, я должна вам кое-что сообщить… Видите ли, моя подопечная Миа Кастеллано, девушка, которую вы сегодня видели со мной… Она одолжила у меня носовой платок и оставила его в вашей карете. Ее гувернантка забила ей голову всякой романтической чепухой насчет того, как привлечь внимание джентльмена. Я прошу прощения за ее поведение. Она молода и склонна к романтическим фантазиям.

«Замолчи, Елена, — одернула она себя. — Перестань болтать!»

— Ваш носовой платок? — Мерион казался заинтригованным, будто ничего не знал о платке. — Говорите, в моей карете? Что ж, если я его найду, то непременно отправлю вам, не сомневайтесь.

— Так вы его не нашли? — Елена почувствовала себя униженной. Теперь он будет считать ее дурой.

— Нет, насколько мне помнится. — Герцог пожал плечами, — Но я поручу своему груму поискать его.

— Благодарю вас, сэр. — Она немного помолчала, а потом вдруг ее слова полились совершенно бесконтрольно: — Знаете, я испытываю огромное облегчение от того, что вы не нашли его. Мне бы очень не хотелось, чтобы вы подумали, что я способна прибегнуть к такому трюку, дабы привлечь ваше внимание.

«О, хватит, — увещевала она себя. — Пора остановиться!»

— В таком трюке не было необходимости, синьора. — Он улыбнулся и, пристально посмотрев ей в глаза, проговорил: — Я уверен, что какой-то добрый ангел дал мне второй шанс, вот и все. И еще… Синьора Верано, мне бы очень хотелось узнать, какой именно знак вы подали бы джентльмену, чтобы привлечь его внимание.

— Мне не требуется чье-либо внимание, милорд. «А ваше — тем более», — добавила она мысленно. Герцог тихо рассмеялся:

— А вот теперь я не могу понять, искренний ли это протест — или же флирт.

— Я терпеть не могу флирт, — пробурчала Елена.

— А я, напротив, обожаю. — Герцог расплылся в улыбке. — Видите ли, я рассматриваю флирт как прекрасный способ защитить чьи-либо интересы.

— Я его терпеть не могу, ненавижу, — повторила Елена. Ей ужасно хотелось покинуть зал, но она понимала, что ее внезапный уход привлек бы внимание.

— Надеюсь, эта ненависть пока что не распространяется на меня, синьора.

«О, это ужасно! — мысленно воскликнула Елена. — Ведь он не знает, что пытается флиртовать с дочерью своего заклятого врага!»

— Простите за откровенность, ваша светлость, но я нахожу этот разговор неприятным, однако не могу покинуть зал, не вызвав сплетен.

— О, виноват, синьора Верано… — Его насмешливый тон сменился искренним удивлением. И было очевидно, что ее слова его огорчили. — Но если хотите, то я готов сменить тему, — продолжал герцог. — Знаете, синьора, вы с достоинством ответили на грубость Бендаса. Да-да, вы прекрасно держались.

— О, прошу вас, не надо… — взмолилась Елена. Она почувствовала, что на глаза ее навернулись слезы.

Мерион взглянул на нее с беспокойством.

— Синьора, что с вами? Я чем-то обидел вас? Если так, то простите меня, пожалуйста. О, кажется, понял… Все дело в герцоге Бендасе. Вы действительно прекрасно держались, когда он вас оскорбил, и я решил, что его поведение не имеет для вас значения. И знаете… У вас на глазах слезы, поэтому примите вот это.

С этими словами он подал ей носовой платок. Ее платок.

— Значит, вы все-таки нашли его? — Она вырвала из его рук платок и тотчас же почувствовала, что ей уже совсем не хочется плакать.