Мальчик тут же кивнул и, взяв Мериона за руку, подвел его к столу с глобусом. Когда все вопросы («что едят испанцы?» и «как велик был корабль, на котором ты плыл в Грецию?») были исчерпаны, Рекстон настоял на том, чтобы отец посмотрел, как ходит Алисия.

Они зашли в детскую, где девочка находилась со своей няней. Та была только рада показать, каких успехов добилась малышка. Но это зрелище не очень-то успокаивало герцога; ему казалось, что девочка ходит слишком уж неуверенно. Однако пришлось признать, что кое-каких успехов она все же добилась — научилась «приземляться» на ковер без ушибов и ужасно радовалась при этом.

Когда же они покидали детскую, Мерион чувствовал себя таким же старым, как камни Пеннфорд-Касла.

Должно быть, Рекстона хорошо вымуштровал его наставник. Прощаясь с отцом, мальчик поклонился и поблагодарил его за визит. И тотчас же показал, что он еще ребенок, — взял с отца обещание «показать мне все сокровища, привезенные тобой из путешествий, когда мы вернемся в Пеннфорд».

Возвращаясь в кабинет, Мерион надеялся, что найдет там ответ на свое приглашение. Но конверта на письменном столе не было.

Зато вернулся Гаррет, выполнивший свою миссию.

— Так что же ты узнал? — спросил герцог, усаживаясь на диван.

Усевшись с ним рядом, Гаррет с усмешкой проговорил:

— Следует начать с того, что визит к матери юного мистера Уилсона напомнил мне те разведывательные рейды, которые я предпринимал во Франции. — Из-под письменного стола выбралась Магда и уселась рядом с Гарретом. Погладив ее, он добавил: — Да, это был настоящий разведывательный рейд.

— Такая возможность даже не приходила мне в голову, — заметил герцог с усмешкой. — Что ж, если так, то я больше никогда не попрошу тебя ни о чем подобном.

— Благодарю вас, ваша светлость. — Гаррет коротко рассмеялся. — Так вот, миссис Уилсон отлично управляется и без мистера Уилсона. У нее новорожденная малютка-дочь, которая кажется очень болезненной, а еще мальчик лет двух. Алану же четырнадцать.

— Слишком уж он малорослый для своего возраста.

— Да, верно, — кивнул Гаррет. — А вот его мать производит впечатление очень сытой и очень здоровой женщины. У младшего же мальчика — глаза ребенка, который постоянно недоедает. А малышка слишком мала, чтобы хоть что-нибудь сказать. Она все время плачет, Алан постоянно пытается ее успокоить, время от времени бросая взгляды на мать. — Гаррет сокрушенно покачал головой и вновь заговорил: — Разумеется, я сказал мальчику и его матери то, что ты поручил мне им сказать, — мол, если он придет завтра, то для него найдется работа в конюшне. И он, казалось, так обрадовался, что захотел сразу же поехать со мной, чтобы поговорить с главным грумом. Ехал на козлах, рядом с кучером. И Джон Коучмен потом сообщил мне, что за всю дорогу малый не произнес ни слова.

— Думаю, он боялся матери, поэтому и захотел убраться из дома.

— Да, его мать производит впечатление драчуньи, — кивнул Гаррет.

— И это тебя беспокоит более всего?

Преподобный снова кивнул:

— Да, Мерион, очень беспокоит. — Он провел ладонью по волосам и, вздохнув, продолжал: — Полагаю, что муж миссис Уилсон сбежал от нее. Возможно, он действительно ищет работу где-то на севере, но не думаю, что она когда-нибудь увидит его. Надеюсь, что если мальчик будет зарабатывать здесь у тебя, он не станет воровать.

Мерион поднялся на ноги. Выслушав рассказ Гаррета, он только утвердился в своих намерениях.

— Майкл, я хочу сделать его своим личным слугой. Сегодня возьму кабриолет и другого грума. Когда же главный грум вымуштрует Алана, тот будет мне прислуживать. Я сам поговорю с главным грумом.

— И все-таки я не уверен, что он будет честен, Мерион. Если мать прикажет ему воровать, он будет это делать. Хотя мне кажется, что более всего его привлекает Магда.

— Что ж, ничего страшного. Пусть выводит ее на прогулку в парк, когда выдастся свободное время. Рекстон часто берет ее с собой, когда гуляет в парке со своим наставником. И я не слышал, чтобы собаки жаловались на то, что им позволяют вдоволь поваляться на траве.

— Пожалуй, ты прав, — согласился Гаррет. Тоже поднявшись, он сообщил, что ему надо уйти, чтобы выполнить кое-какие поручения супруги.

Проводив зятя до двери, Мерион сел за письменный стол и принялся перебирать бумаги, гадая, не переложила ли убиравшая здесь горничная конверт с ответом на его письмо. Когда все бумаги были пересмотрены и аккуратно сложены, но ответного письма обнаружено не было, герцог решил лично нанести визит синьоре Верано. Он приказал заложить карету, а потом вдруг обнаружил на козлах рядом с кучером Алана Уилсона.

Джон Коучмен принялся убеждать хозяина, что мальчику необходимо изучить город. Это объяснение не выдерживало критики, и Мерион подумал, что мальчишка просто уговорил Джона Коучмена, чтобы тот позволил ему занять место на козлах.

Карета докатила до извилистых улочек в Блумсбери без особых приключений, хотя дорога заняла больше времени, чем обычно.

— Что-то там происходит, ваша светлость! — внезапно крикнул кучер, кивнув на толпу, собравшуюся на углу улицы.

Мерион положил на сиденье бумаги, которые читал по дороге, и принялся наблюдать за собравшимися людьми. Среди них были и мужчины, и женщины, и все они о чем-то оживленно спорили, а некоторые громко смеялись. «Но что же здесь происходит?» — думал герцог, выглядывая в окно.

Как только карета Мериона миновала толпу, оглушительно хлопнула петарда, потом вторая, затем третья. Карета качнулась, и герцог ухватился рукой за стенку, пытаясь удержаться на сиденье. В следующее мгновение карета остановилась, и тут же раздался громкий голос Джона Коучмена:

— Ты мог лишиться руки, парень! В таком случае ты едва ли пригодился бы герцогу!

— Лучше потерять руку, чем позволить лошадям подняться на дыбы, — ответил мальчик с таким спокойствием, будто каждый день попадал в подобные переделки.

Распахнув дверцу кареты, Мерион выскочил наружу и закричал:

— В чем дело?! Что там у вас случилось?!

— Кто-то выпустил петарду, а Уилсон поймал ее и отбросил подальше от кареты, — ответил кучер.

Герцог приблизился к козлам и проговорил:

— Вы совершили очень смелый поступок, мистер Уилсон. — Он внимательно посмотрел на мальчика. — Но как же так вышло? Вы не видели, кто бросил петарду?

— Нет, сэр! — Мальчишка покачал головой. — Но я почувствовал запах и понял, что у нас могут быть неприятности… Вот я и выбросил петарду подальше, чтобы лошади не испугались.

— Лошади? — Мерион улыбнулся. — Мне кажется, Уилсон, ты очень любишь животных. Возможно, даже больше, чем людей.

— Так оно и есть, сэр, — кивнул юноша, нимало не смущаясь.

— Что ж, Уилсон, я очень рад, что ты начал у меня служить даже на день раньше, чем предполагалось. Коучмен, надо позаботиться о том, чтобы парень получил ужин, прежде чем отправится домой.

— Слушаюсь, сэр, — отозвался кучер.

Усевшись в карету, Мерион принялся размышлять о случившемся. К счастью, им удалось избежать несчастья, но похоже было, что собравшиеся на улицах толпы народа становились все наглее и отчаяннее. И среди них, конечно же, имелись зачинщики, то есть бездельники, готовые на все.

Вероятно, об этом следовало серьезно подумать и, возможно, принять соответствующие меры. Но все это — потом, а сейчас…

Не доезжая до дома синьоры Верано, Мерион постучал в стенку кареты и прокричал:

— Эй, там, на козлах! Остановитесь! Подойди ко мне Уилсон!

Мальчик через несколько секунд подбежал к окошку.

— Слушаю вас, сэр.

— Скажи, Алан, это та же самая толпа, что следовала за нами раньше? — Герцог кивнул на людей, стоявших неподалеку.

— Да, почти та же, — ответил мальчик.

— Алан, я хочу, чтобы ты последил за ними. А потом расскажешь мне, о чем они говорили. Постарайся смешаться с этой толпой незаметно. Ты меня понимаешь?

— Да, сэр, конечно. Но зачем вам это? — Мальчишка с недоумением смотрел на него, и Мерион решил, что следует научить его не задавать лишних вопросов.

— Видишь ли, мне надо знать, были ли эти петарды брошены ради развлечения — или тут происходит нечто… похожее на бунт.

Мальчик кивнул и тут же заявил:

— Я понял вас, сэр. Но ведь вы разлучаете меня с лошадьми, и мистеру Коучмену это едва ли понравится.

— Не беспокойся, Алан. Мой главный грум прекрасно все понимает.

— Да я вовсе не боюсь его, — ответил мальчик. Немного помолчав, он в смущении пробормотал: — А вот матушки я по-настоящему боюсь.

— В таком случае не говори ей ни о чем, — посоветовал Мерион. — То есть не рассказывай о том, что с нами случилось, а также о моем поручении.

— Я же говорил вам, сэр, что она всегда учует ложь.

— Да, верно, говорил. — Герцог ненадолго задумался. — Знаешь, Алан, в таком случае первую неделю тебе придется пожить у меня. Ты узнаешь особенности жизни при конюшне и все мои требования. Скажешь матери, что ей будет легче, раз не придется кормить еще одного едока.

— Да, сэр, ваша светлость… — Мальчик расплылся в улыбке.

Мерион тоже улыбнулся и протянул ему монету.

— Так вот, парень, завтра расскажешь мне обо всем. А эту монету сегодня вечером отдашь матери, ясно?

— Да, сэр, ваша светлость… — Мальчик тут же взобрался на козлы и что-то сказал Джону Коучмену. Потом снова соскочил на землю и не спеша двинулся к Рассел-сквер, где почти тотчас смешался с толпой.

Глядя ему вслед, Мерион тихо пробормотал:

— Пожалуй, этот парень справится с поручением лучше, чем какой-либо другой. Главное — чтобы он потом рассказал мне всю правду.

Глава 14

Выпрыгнув из кареты, Мерион подошел к двери и взялся за дверной медный молоток в форме арфы. С силой ударив несколько раз, он приготовился ждать, но дверь почти тотчас же открылась, и слуга сразу провел его в Голубую гостиную.

Через несколько минут к нему вышла синьора Верано, Она была в пышном домашнем платье цвета зеленой листвы, оттеняемом узором из листьев, вышитых вокруг выреза. Хотя этот ее туалет был неофициальным, она казалась такой же привлекательной, как и на балу у принца-регента. И Мериону страстно захотелось прогуляться в ее обществе по парку, а затем…

Поклонившись, он проговорил:

— Синьора, этим утром я отправил вам записку с приглашением покататься со мной в парке. Я отправил ее и вскоре понял, что наша случайная встреча у поставщика тканей и наш краткий разговор вчера вечером на приеме у принца-регента станут своего рода извинениями за мое безобразное поведение и грубые манеры, которые я проявил, когда мы виделись в прошлый раз в этой комнате.

Елена долго молчала, и Мерион вдруг подумал, что это ее молчание — хорошо продуманная тактика, пусть даже его визит был внезапным.

— Благодарю вас за приглашение, ваша светлость, — сказала она наконец. — Мне жаль, что я не свободна до среды, а потому не смогу поехать с вами кататься. Но потом я буду счастлива принять ваше приглашение в любой день.

— Значит, среда? Что ж, это вполне подойдет, — кивнул Мерион. — Жаль только, что до среды мне придется обходиться без вашего общества. И еще раз прошу меня извинить, синьора, за мое недостойное поведение в тот вечер, когда вы принимали меня в прошлый раз в этой гостиной. Я весьма сожалею…

Елена внимательно на него посмотрела, потом вдруг рассмеялась:

— Если бы вы и в самом деле сожалели, ваша светлость, вы бы отправили мне письмо с извинениями, выждали день-другой, а уж потом пригласили бы меня кататься. А это ваше извинение является, как мне кажется, следствием необходимости, поэтому оно мало что значит.

— Синьора, вы совершенно меня не поняли! Поверьте, я вовсе не собирался вас оскорбить. И мои сожаления — вполне искренние. — Герцог в волнении прошелся по комнате. — Видите ли, все дело в том… — Он в смущении откашлялся. — Вчера вечером, после того, как мы потанцевали с вами, я понял, что очень хочу увидеть вас снова — и как можно скорее. — Елена молчала, и он, собравшись с духом, добавил: — Синьора, влечение — слишком слабое слово, чтобы выразить то, что я испытываю к вам.

— О, благодарю вас, сэр… — Она скрестила на груди руки и улыбнулась. — Что ж, буду с вами откровенной… Поверьте, мне очень хочется узнать вас получше. И я с нетерпением буду ждать нашей встречи, ваша светлость. А сейчас у меня урок музыки, и я не хочу заставлять ждать синьора Понто. Так что простите меня, пожалуйста.

— Да-да, конечно. — Герцог снова поклонился. Елена проводила его до двери и помахала ему из окна, когда его карета уже отъезжала от дома.