«Камасутра», — решил герцог. Они будут читать ее друг другу вслух. А потом предаваться любви.

Мерион нашел бумагу, перо и чернила и быстро написал записку. Слова, шедшие от сердца, выливались на бумагу с легкостью. «Вот, теперь все, — подумал он. — А впрочем…» Он вдруг вспомнил, что ему еще предстояло надеть другой сапог, и позвонил горничной.

— Отдайте это синьоре Верано, — заявил он, вручая ей изящный тонкий томик. — И скажите, что через две минуты я присоединюсь к ней.


Переплет книги был на редкость красивым — такой Елене еще не приходилось видеть. Ни на обложке, ни на корешке не было заглавия, но она с восхищением рассматривала затейливое золотое тиснение на переплете. Присмотревшись к узору повнимательнее, Елена различила стебель какого-то экзотического цветка, обвивавшего тела мужчины и женщины, замерших в эротических позах.

Отложив книгу, она взяла записку и прочитала следующее: «Тебе, Елена, с благодарностью и в знак высокой оценки твоего благородного духа, а также в предвкушении долгих недель и месяцев».

Записка не была подписана, но подпись и не требовалась — ведь записку принесла горничная герцога. Елена никогда еще не видела его почерк и сейчас с любопытством изучала.

Почерк четкий и уверенный. Что означало только одно: этот человек умел держать в узде свои чувства.

«Недели и месяцы». Да, это хорошо сказано. Словам о вечной любви она бы не поверила — такие слова были бы всего лишь красивой ложью.

Елена снова взяла книгу и раскрыла ее. «Камасутра» — значилось на титульной странице. Она захлопнула книгу. Как предсказуем! Как по-мужски!

Мерион застал ее с книгой на коленях.

— Благодарю, ваша светлость, — сказала Елена. — Слова, свидетельствующие о чувстве, — вполне достойный дар.

Герцог внимательно посмотрел на нее, потом пробормотал:

— Сожалею, Елена. Видимо, это не самый удачный подарок. — Он поцеловал ее руку. — Теперь я понимаю, что мне следовало немного подождать, а потом поехать к ювелиру вместе с тобой. Тогда ты смогла бы выбрать что-нибудь сама. Но видишь ли, мне хотелось подарить тебе что-нибудь прямо сейчас, что-нибудь такое, что показало бы, как много ты значишь для меня.

Он обнял ее и нежно поцеловал. Чуть отстранившись, проговорил:

— Елена, и еще кое-что… Я хочу подарить тебе этот дом. Ты можешь его обставить по своему вкусу, декорировать заново — как пожелаешь.

Она посмотрела на него с удивлением.

— Но у меня есть дом. В Блумсбери.

Герцог снова ее поцеловал — сначала в одну щеку, потом в другую.

— Моя дорогая, я хочу, чтобы ты была ближе ко мне. Хочу видеть тебя каждую минуту, когда буду свободен.

Елена замерла — словно окаменела. Потом вдруг содрогнулась всем телом, как будто пробудилась ото сна. Мерион же с невозмутимым видом налил себе бокал вина и выпил; он держался так, словно ничего особенного не сказал.

Собравшись с духом, Елена спросила:

— Значит, ты хочешь… Хочешь поселить меня здесь как свою любовницу?

— Да-да, совершенно верно. — Он улыбнулся, и улыбка его была немного снисходительной, как будто он разговаривал с глуповатой девицей, не понимавшей самых простых вещей. — Так как же, Елена?

Герцог ждал ее ответа, но она не могла дать ему тот ответ, на который он рассчитывал. Она сейчас вообще ничего не могла ему сказать, ибо ее душил гнев.

И Елена ударила его, влепила ему пощечину.

Герцог уставился на нее в изумлении; было очевидно, что такого «ответа» он никак не ожидал.

— Вы хотите сказать, что желаете сделать меня своей содержанкой? — проговорила Елена. — И вы даже не просите, просто сообщаете мне о своем решении. — Елена с трудом сдержалась, ей ужасно хотелось снова его ударить. — Как жаль, милорд, что женщина не может вызвать мужчину на дуэль.

Замешательство Мериона было до боли очевидным. Он открыл рот, очевидно, собираясь что-то сказать, однако не произнес ни слова.

— Ваша светлость, вы самый глупый человек, какого мне только доводилось встречать, — продолжала Елена. — Вы редкостный болван! — Она шагнула к двери. Обернувшись, сказала: — Отвезите меня домой немедленно.

— Елена, ради всего святого!.. Елена, выслушайте меня.

— Вы привыкли, что вам все подчиняются, поэтому просто не понимаете слова «нет»?

Герцог пожал плечами. И теперь она увидела в его глазах не только смущение, но и гнев. «Вот и хорошо, — подумала Елена. — Это нас уравнивает».

— Сожалею, что не понял вас, — сказал Мерион. — Поверьте, я действительно вас не понял.

— Милорд, за кого же вы меня приняли?!

Елена сознавала, что кричит, но ей хотелось дать волю своему гневу, хотелось встряхнуть его хорошенько и снова ударить, чтобы вколотить в него хоть немного здравого смысла. Но вместо этого она закрыла глаза и мысленно прочитала молитву, стараясь успокоиться. И покой действительно снизошел на нее — снизошел, будто ангельский дар.

Снова посмотрев на герцога, Елена проговорила:

— Мерион, вы второй мужчина, с которым я позволила себе близость. Кроме вас, у меня не было любовников. — Она немного отошла от двери и спросила: — Так за кого же вы меня приняли, Мерион?

Он шумно вздохнул и проговорил:

— Елена, еще раз повторяю: вы неправильно меня поняли. — Я подумал, что если вы здесь поселитесь, то это облегчит жизнь нам обоим, вот и все.

— Если бы я поселилась здесь, вашу жизнь это, безусловно, облегчило бы. Но моя была бы разрушена. Вы не подумали о Мие и о том, что стало бы с ее дебютом в свете? Вы настолько привыкли повелевать, что утратили представление о чувствах других людей? — Она сознавала, что это не так. Их первая встреча убедила ее в том, что Мерион способен испытывать глубокие чувства и сострадание. Она снова в этом убедилась, когда произошла неприятность с его каретой.

Елена сделала шаг к герцогу в надежде на то, что он ответит ей, как тот человек, которого она впервые встретила в темной комнате.

Мерион не знал, что делать, и не знал, что говорить. К тому же он чувствовал себя униженным.

— Прошу принять мои извинения, — пробормотал герцог с небрежным поклоном. Елена попыталась что-то сказать, но он, нахмурившись, покачал головой. — Нет-нет, не перебивайте меня, пожалуйста. Вы сказали то, что хотели, а теперь выскажусь я. Так вот, вы утверждаете, что вас оскорбило мое предложение, хотя до этого недвусмысленно давали понять, что хотите того же. Елена, вы желаете меня так же сильно, как я вас. Да-да, не отрицайте это.

— Я была бы счастлива узнать вас лучше, Мерион. И очень хотела бы, чтобы у нас сложились отношения, основанные на чувстве и взаимном уважении, а не на расчете.

— Узнать меня лучше?! — Герцог криво усмехнулся. — Мы ведь уже узнали друг друга самым интимнейшим образом! Чего же еще желать?!

Елена сокрушенно покачала головой — как будто он задал ей самый нелепый вопрос, какой только можно было себе представить.

— Да, мы знаем друг друга физически, ваша светлость, но теперь это — из области отвлеченного. Неужели вы и в самом деле считаете, что достаточно знать, как дотронуться и куда поцеловать?

— Нет, конечно, нет. И если то, что я подарил вам книгу, было ошибкой, то уж моя записка должна была дать вам понять, как я к вам отношусь. — Как же ей объяснить, что сейчас он не мог ей дать ничего, кроме физической близости?

— Ваша записка сама по себе оскорбительна, милорд. Вы оценили мою душу и ум. — Она взяла в руки записку, чтобы перечитать ее. — А в ответ дарите мне… нечто бессмысленное.

Елена бросила книгу на стол и не попыталась ее поднять, когда она упала на пол.

— Поймите, Мерион, то, что могло бы нас связать, не может оцениваться подарками или деньгами. Никогда!

— Елена, скажите мне, чего же вы хотите. — Он сделал к ней шаг. Как могло случиться, что все так скоро пришло к самому плачевному концу? — Похоже, что я ничего не могу понять без внятного объяснения.

— Мерион… — Елена сделала шаг к нему. — Мерион, я надеялась на любовь. — Она смахнула слезы, навернувшиеся на глаза. — Неужели вы не понимаете: то, что между нами, это касается любви, а не власти?

— Вы ожидали, что я предложу вам брак?! — Герцог отшатнулся от нее — как от удара. Он не собирался выплевывать слово «брак» с таким презрением, но был совершенно обескуражен. О браке не могло быть и речи. Ведь она сама сказала, что они почти не знали друг друга.

Слезы Елены уступили место вновь вспыхнувшему гневу.

— Я ни одного мгновения не думала о браке, ваша светлость. Я вполне независимая женщина с собственными средствами. И я слишком высоко ценю свободу, чтобы навеки связать себя с кем-то вроде вас.

— С кем-то вроде меня? — переспросил герцог, не на шутку уязвленный.

Елена прошлась по комнате. Сделав глубокий вдох, она вновь заговорила:

— Я была оскорблена тем, что вы предложили мне стать содержанкой. Вы хотели, чтобы вся моя жизнь… вращалась вокруг вас, чтобы для меня не существовало ничего, кроме ваших потребностей, как только они у вас возникнут, чтобы я всегда была к вашим услугам и жила ради вашего удобства. И еще вы…

— Все, довольно! — перебил Мерион. Он протянул руку за своей шляпой и перчатками. — Я достаточно долго вас слушал.

— Я не закончила! — выкрикнула Елена. Она стремительно пересекла комнату и остановилась прямо перед герцогом. — Милорд, мы с вами могли бы быть счастливы вместе. Но теперь все, что у нас осталось, — это воспоминания о двух днях, проведенных вместе.

Тут герцог вдруг крепко ухватил ее за руку и привлек к себе. Глядя ей прямо в глаза, он процедил сквозь зубы:

— Я уже сказал вам, синьора, что больше не желаю вас слушать. Советую помолчать.

— Вы мне приказываете? Полагаете, что я ваша служанка? — Елена высвободила руку и в гневе выпалила: — Ваши последние слова — еще одно доказательство того, что вы считаете меня своей прислугой!

— О Елена!.. — Мерион чувствовал, что гнев душит его. — Вы несносная женщина! Имейте в виду: если вам необходимо слышать слова «я вас люблю», то ждать придется очень долго. Я даже своей жене никогда их не говорил. — Он отвел глаза и, понизив голос, добавил: — Видите ли, я не уверен, что знаю, что такое любовь. Но если крики и поцелуи сопутствуют ей, то я не хочу иметь к ней никакого отношения.

— Я рада, что все остается как есть, ваша светлость. — Выражение лица Елены было надменным, как у королевы. — Отвезите меня домой. Немедленно!

Герцог пристально на нее посмотрел. Глядя прямо ей в глаза, он проговорил:

— Хорошо, я выполню вашу просьбу. Но могу сказать, что в моих воспоминаниях вам будет отведено особое место. Я никогда не терял самообладания, разговаривая с женщиной, никогда не позволял себе вспылить. До сегодняшнего дня.

Елена молча натягивала перчатки.

Снова взглянув на нее, Мерион пожал плечами. И напрасно он вспылил — ему следовало обуздать свой гнев.

Твердо решив проститься с этой женщиной навсегда, Мерион вышел из комнаты, чтобы распорядиться об экипаже. Когда же они быстро спускались по ступенькам, он говорил себе с удивлением: «А ведь мне и в голову не приходило, что этот день может закончиться таким образом…»

Глава 26

Мерион решил вернуться к Джексону, после того как расстанется с Еленой. А потом он намеревался отправиться домой и собраться с мыслями, успокоиться за стаканом вина в обществе Магды.

Но сейчас ему предстояло отвезти домой Елену Верано, женщину неглупую, но слишком уж сентиментальную. Очевидно, она и впрямь полагала, что постель — это больше, чем удовлетворение физических потребностей. Но он-то, герцог Мерион, так не считал, и надежды ее были совершенно не обоснованными.

Покидая дом на Сент-Джермен-стрит, он выбрал кабриолет, решив, что прекрасная погода и обратная поездка домой помогут ему достойно покончить с сегодняшним инцидентом. Этот его новый экипаж должен был стать единственным светлым пятном во время нескончаемого путешествия к дому синьоры Верано.

Елена же стоически переносила обратную поездку в Блумсбери, переносила как заслуженное наказание, в котором не вполне понятной оставалась лишь одна деталь: она не знала, в который из кругов дантовского ада она попала и как должна страдать за грехи плотского вожделения и гордыни.

Она не мигая смотрела на темно-зеленый плед, прикрывавший ее колени, разглядывая на нем переплетающиеся нити разных оттенков зеленого, коричневого и черного. Она старалась не думать о предложении герцога, но все равно его слова постоянно звучали у нее в ушах. Его любовница! Мерион попросил ее стать его любовницей, вернее — содержанкой!