Мэри Блейни - Нежданный поцелуй

Теперь следовало написать Елене, но Мерион понимал, что это будет намного труднее, и надолго задумался.

Внезапно в дверь постучали, и тут же вошел Гаррет. Мерион в: дохнул с облегчением — с письмом Елене можно повременить.

Мерион разлил по бокалам бренди и предложил зятю стул по другую сторону письменного стола. Затем проговорил:

— Похоже, ты кое-что выяснил, не так ли?

— Да, мы поговорили.

— И что же?

— Должен сказать, что приятелей того верзилы тоже удалось задержать.

— Очень хорошо. Продолжай.

— Всем этим людям нужна работа, чтобы кормить семьи. И я сказал им, что нарушение закона и пребывание вследствие этого в тюрьме едва ли сможет обеспечить будущее их семей.

— На удивление мудрая мысль, — с усмешкой заметил Мерион и отхлебнул из своего бокала.

Гаррет тоже сделал глоток и продолжал:

— Я предложил им денег при условии, что они скажут, кто их послал.

— Ну-ну… — Герцог подался вперед.

— Так вот, они не имеют об этом ни малейшего представления. Они сказали, что к ним подошел джентльмен и предложил деньги, если они поколотят тебя. Чем хуже тебе придется, тем больше обещал им заплатить. Он дал им гинею как задаток.

— Бендас! — Мерион в ярости сжал кулаки. — Но неужели он решился на это?

— Скорее не сам Бендас, а один из его приспешников, — продолжал Гаррет. — Но конечно же, этот человек действовал по его приказу. Верзила — его зовут Рис — дал описание человека средних лет. Вероятно, это Дебора или Роджерс. И знаешь что, Лин? Рис сказал, что этот человек дал ему гарантию: в случае твоей смерти или серьезных ран последствия им не грозят.

Мерион снова отхлебнул бренди.

— Неужели, Гаррет? Что ж, если так, то это прямое указание на Бендаса. Вероятно, он пытается нанести ответный удар. И меня его поведение нисколько не удивляет, — добавил герцог, в очередной раз прикладываясь к своему бокалу.

Гаррет внимательно на него посмотрел.

— Нет, ты все-таки удивлен.

— Ну… да, пожалуй, — признал Мерион. — Я ведь говорил тебе, что следует предпринять… самые решительные меры.

— Но что ты сейчас намерен делать?

— Защищаться, разумеется. Защищать себя, свою семью и слуг. Надо ударить по Бендасу так, чтобы можно было его привлечь к судебной ответственности. Я послал записку Уильяму Бендасбруку, чтобы тот приехал поговорить со мной, как только вернется в Лондон.

— Понятно… А меня скоро ожидают в Пеннфорде. Но если нужна помощь, то могу и задержаться.

— Нет-нет, я смогу себя защитить. И Уилсон будет начеку. Этот парень — не промах. Хоть у него и нет сноровки, зато есть ярость. Он умеет драться.

Герцог вдруг вспомнил толпы людей, собравшихся сегодня на Рассел-сквер, и добавил:

— И надо сделать так, чтобы люди, подобные Бендасу, не натравливали на людей тех несчастных, которые и так уже готовы к бунту.

— Если ты о безработных, Мерион, то имей в виду: они вовсе не якобинцы, просто им нужна работа, чтобы прокормить свои семьи.

Герцог криво усмехнулся и пробормотал:

— Полагаю, именно так говорили о якобинцах французские аристократы.

Гейбриел и его жена отправились в театр, а Мерион с Гарретом засиделись вдвоем за поздним обедом.

После обеда Мерион отправился в кабинет, решив наконец написать записку Елене — сейчас это было для него самое важное и неотложное дело.

Внезапно в кабинет, двигаясь, как всегда, почти бесшумно, вошел камердинер герцога, поставивший бутылку вина и бокал возле правой руки хозяина.

— Скажи, Бликс, ты слышал что-нибудь о моих недавних приключениях? — неожиданно спросил Мерион.

Камердинер утвердительно кивнул:

— Да, ваша светлость. Мальчишка Уилсон привлек всеобщее внимание к этому событию. Он сказал, что вы в одиночку и безоружный спасли женщину, а позже, возле конюшен, с помощью Магды одолели напавших на вас негодяев.

Мерион усмехнулся и заметил:

— Ну, на самом деле этот рассказ — скорее фантазия, чем реальные события.

Бликс кивнул и заявил:

— Я не сомневаюсь в том, что вы правы, ваша светлость, однако ваша одежда была в плачевном состоянии, когда вы вернулись домой.

— Так уж получилось, Бликс, — ответил герцог, поморщившись.

— Да, конечно, ваша светлость, — снова кивнул дворецкий. — Он повернулся и направился к двери.

Тут герцог вдруг улыбнулся и окликнул его:

— Бликс, минутку! Скажи мне, ты думаешь когда-нибудь о состоянии английской экономики?

Бликс повернулся к хозяину и уставился на него в изумлении. Потом пробормотал:

— Да, ваша светлость.

— Так поделись своим мнением со мной.

Дворецкий выпучил глаза, и Мерион, глядя на него, с трудом удержался от смеха.

— Вы хотите знать мое мнение, ваша светлость?

— Да.

— Я читаю газеты, ваша светлость.

— И что же ты там вычитал, Бликс? Газеты помогают тебе составить какое-то мнение об экономике?

Дворецкий со вздохом покачал головой:

— Нет, ваша светлость. — Бликс уставился на свои башмаки, потом поднял голову и заявил: — По правде говоря, ваша светлость, я был сегодня на Рассел-сквер.

Теперь уже герцог изумился.

— Ты был?.. — пробормотал он.

— Да, просто из любопытства.

Мерион надолго задумался. «Интересно, что же все это означает?» — спрашивал он себя.

Снова взглянув на дворецкого, герцог спросил:

— И что же ты подумал обо всех этих речах?

— Толпа была более впечатляющей, чем речи. Людей было так много, что можно было подумать, будто все они лишились работы. Даже не думал, что такое множество людей находятся в отчаянном положении и так жаждут получить место.

Мерион вопросительно посмотрел на камердинера.

— Но если такое множество людей без работы, то скоро все они будут отчаянно нуждаться в еде и крыше над головой.

— Совершенно верно, ваша светлость. — Явно оживившись, Бликc сделал шаг к герцогу. — Скажите, ваша светлость, а у парламента есть планы на сей счет?

— Насколько мне известно, нет. Но я думаю об этом, готовлю законопроект, который, если закон будет принят, обеспечит пищей и жильем вдов и даст возможность сиротам получить профессию.

— Но ведь у нас есть работные дома для бедных.

— Совершенно непригодные для того, чтобы решить эту проблему окончательно, — заявил герцог. — Потому что людей надо обучать. Их следует готовить к работе на фабриках… да и во всех прочих местах.

Бликc кивнул, однако промолчал. А герцог между тем продолжал:

— Мне кажется, я во всем уже чувствую приближение перемен, Бликс. И мы будем редкостными глупцами, если станем считать, что жизнь стоит на месте. Конечно, без фермеров нам не обойтись, но фермам пора научиться сосуществовать с мануфактурами. Надо сделать так, чтобы одно не мешало другому. И мое предложение, касающееся заботы о неимущих и профессиональной подготовки молодых людей, преследует именно эту цель. Если мне удастся убедить тех, кто вкладывает средства в мануфактуры, поддержать мой законопроект, то он станет весьма прибыльным.

— Блестящая мысль, ваша светлость. Думаю, у вас получится. Но прежде вам придется убедить всех прочих в парламенте в необходимости такого закона.

— Вот именно. И я непременно это сделаю. — Мерион откинулся на спинку стула и, скрестив на груди руки, пристально посмотрел на камердинера. — Но скажи, Бликc, неужели тебя так заинтересовала толпа на Рассел-сквер? Я не знал, что ты настолько любопытен…

Бликc на мгновение потупился, потом вдруг заявил:

— Если честно, ваша светлость, то дело вовсе не в любопытстве. Видите ли, я подумал… Я отправился в Блумсбери, чтобы ознакомиться с местом жительства синьоры Верано. И, если повезет, увидеть ее.

— Ну-ну, продолжай… — Мерион был заинтригован.

— У меня создалось впечатление, ваша светлость, что вы собираетесь встречаться с этой леди довольно часто, поэтому мне хотелось узнать о ней побольше… Например, какие цвета предпочитает. Я хотел выяснить, следует ли изменить ваш стиль одежды, чтобы угодить ей.

— Ты меня удивляешь, Бликс! Я и не знал, что подобные заботы входят в обязанности камердинера.

Бликс немного смутился, уловив упрек в словах хозяина.

— Ваша светлость, мистер Бруммел всегда говорил, что лучшая рекомендация для хозяина — его камердинер. Но вы совершенно не интересуетесь своей одеждой… Я имею в виду моду и стиль, ваша светлость. Горничная леди Оливии говорила мне, что это ваша семейная черта. И если вы позволите мне высказаться начистоту, ваша светлость, то в наших общих интересах, чтобы вы всегда выглядели наилучшим образом.

Чем Мерион дольше беседовал со своим камердинером, тем больше удивлялся. Никогда еще за пять лет службы у него Бликс не высказывался столь пространно.

С усмешкой кивнув, герцог проговорил:

— Хорошо, Бликc, я готов исправиться. Но хочу поправить тебя. Синьора Верано ясно дала мне понять, что ее не интересуют близкие отношения. Она готова терпеть только знакомство и случайные встречи в обществе. И потому я полагаю, что твое путешествие на Бедфорд-плейс не увенчалось успехом.

— Понимаю, ваша светлость, — произнес камердинер.

— Но ответь мне, Бликс, кто сказал тебе, что я интересуюсь синьорой Верано?

Камердинер кивнул в сторону дивана:

— Вы, ваша светлость, обсуждали этот вопрос с Магдой. Мерион громко расхохотался. Потом, все еще посмеиваясь, сказал:

— Благодарю тебя, Бликс. От всей души благодарю. Бликс радостно заулыбался, потом, поклонившись, произнес:

— Всегда готов служить вашей светлости.

Когда дверь за камердинером закрылась, Мерион с некоторым удивлением пробормотал:

— А ведь я, кажется, впервые за пять лет поблагодарил Бликса.

Налив себе бокал вина, герцог отхлебнул немного. Потом сделал еще глоток и с усмешкой подумал: «Пожалуй, я мог бы сейчас осушить всю бутылку». Однако следовало приниматься за дело — его ждали перо и бумага, он должен был во что бы то ни стало написать Елене.

Ох, как же он хотел, чтобы эта записка была началом их отношений, а не их концом. И как же ему хотелось, чтобы Елена согласилась жить в доме на Сент-Джермен-стрит. Но увы, случилось то, что случилось.

Обмакнув в чернильницу перо и поставив дату, Мерион вспомнил слова Елены о том, что последние несколько дней — это все, что у него оставалось на память о ней.

Но несколько дней — это все же лучше, чем ничего.

— Тина, окажи любезность, пойди и скажи Мие, что если она хочет, чтобы ее туалет был готов к первому балу, то ей сейчас не следует упрямиться.

— Да, синьора.

— Я буду ждать ее в Голубой гостиной.

— Да, синьора.

Переступив порог гостиной, Елена сразу же направилась к пейзажу Каналетто. Ей не хотелось подниматься наверх, но в Голубой гостиной было ненамного лучше. Елена могла бы поклясться, что все еще ощущала здесь присутствие Мериона. Или ей так казалось? Но она точно знала, что если бы сейчас поднялась наверх, чтобы поторопить Мию, то ее непременно потянуло бы в кабинет к письменному столу, где лежало запачканное сажей письмо.

И все же это письмо следовало прочитать. К счастью, здравый смысл пересилил вспышку гнева, и Елена успела вытащить письмо из огня — когда оно только прибыло, она, не удержавшись, бросила его в камин.

И теперь ей следовало собраться с духом и вскрыть его. Прочитав же извинения Мериона, она забудет о нем и вернется к прежней жизни, в первую очередь — к своей любимой музыке.

— Мне очень жаль, синьора, но вам придется подняться наверх, — сказала появившаяся в дверях Тина. — Миа в слезах… И она хочет поговорить с вами.

Миа в слезах? Плачет? Это было такой же редкостью, как дождь в пустыне.

Елена стремительно поднялась по лестнице. Вбежав в комнату Мии, она действительно застала девушку в слезах.

— Дорогая, что с тобой? — спросила Елена.

— Мне так жаль, Елена… — Миа всхлипнула. — Мне не следовало быть с тобой такой грубой. Я хочу сказать тебе, что ужасно об этом жалею.

Елена опустилась на постель рядом со своей воспитанницей и ласково погладила ее по волосам.

— Перестань плакать, милая, успокойся.

Миа кивнула и снова всхлипнула. Но через несколько минут все же успокоилась и пробормотала:

— Ах, так тяжело оставаться дома, когда все остальные весело проводят время. А мне придется здесь сидеть до самой Пасхи. — Последние ее слова звучали так, будто до праздника оставалось не десять дней, а десять лет.