Никто не в силах ей помочь и не в состоянии что-либо изменить.

«Он не должен этого делать, не должен!» — билась в голове единственная мысль.

Онора вновь почувствовала, как в груди у нее нарастает тяжелый ком, который не давал ей сосредоточиться.

Ноги почему-то понесли ее к лестнице. Онора увидела, что здесь на стуле лежит ее плащ. Она брала его на всякий случай с собой в фаэтон, однако он ей не пригодился — на улице было тепло. Видимо, горничная не стала убирать его, предполагая, что Онора все равно наденет его утром, когда отправится с герцогом в Лестершир.

Внезапно в голову ей пришла одна мысль. Она должна хорошенько обдумать, что ей сказать герцогу. Но в доме она задыхалась. Казалось, стены давят на нее со всех четырех сторон, и она сидит, словно в темнице — не в состоянии вырваться на волю.

«Я должна все обдумать, я должна все обдумать», — в отчаянии повторяла про себя Онора.

Она накинула плащ на плечи и направилась к входной двери, у которой стоял лакей. Он с удивлением посмотрел на свою хозяйку.

— Пожалуйста, откройте дверь, — быстро проговорила Онора.

— Вам подать карету, ваше сиятельство?

— Нет, спасибо.

Дверь распахнулась, и Онора спустилась по ступенькам на тротуар.

Через дорогу находился парк, и она решила пойти туда, посидеть под деревьями и обдумать, как ей действовать дальше.

Ей казалось, что на воздухе это будет гораздо легче, чем дома, где в любую минуту к ней в спальню может войти герцог, которому наплевать на все ее доводы.

В этот поздний час дорога была абсолютно пуста, и Онора беспрепятственно перешла на другую сторону. Отсюда она увидела, что парк окружает железная ограда.

Онора подумала, что где-то должна быть калитка, но где именно, она понятия не имела, как и то, запирается она на ночь или нет. Ничего не оставалось делать, как найти ее.

Она все шла и шла по тротуару, а в голове вихрем кружились слова тети и последние слова герцога, высказанные сухим, безразличным тоном: «Я скоро к вам присоединюсь».

Внезапно рядом с ней послышался грубый женский голос:

— Куда это ты направляешься, моя милая? Это мое место, так что давай-ка дуй отсюда, да поскорее!

Онора застыла как вкопанная.

Она во все глаза смотрела на взявшуюся невесть откуда странную женщину и никак не могла понять, что же в ней такого странного, пока не сообразила — да ведь она накрашена! На щеках яркие румяна, ресницы густо намазаны черной тушью, а рот — алой помадой.

Она была так не похожа на дам, которых привыкла видеть Онора до сих пор, что несколько секунд она и шагу ступить не могла — все стояла, уставившись чудной женщине прямо в лицо.

Наконец, скользнув взглядом по безвкусной шляпке с пером, красному плащу, отделанному дешевым мехом, Онора, запинаясь, пробормотала:

— Простите… пожалуйста… но я не понимаю… о чем вы говорите.

— Как же, не понимаешь! — сердито бросила женщина хриплым голосом с акцентом простолюдинки. — Здесь я работаю, так что выметайся отсюда! Ну, пошевеливайся!

— Я просто хотела погулять в парке, — попробовала объяснить Онора.

— Как будто ты не знаешь, что парк по ночам закрыт! — фыркнула женщина. — Нечего мне мозги пудрить!

Онора подумала, что женщина, должно быть, сумасшедшая, и решила, что самое лучшее — перейти на другую сторону. Но только она собралась это сделать, как к ним подошли двое мужчин.

— Какие проблемы, Молли? — спросил один из них.

— Да вот, эта дрянь притащилась на мою территорию, — ответила женщина. — Я ей об этом толкую, только она, похоже, не понимает простых слов.

Мужчины с грозным видом повернулись к Оноре, и она поспешно проговорила:

— Извините, если я сделала… что-то не так. Я не собиралась… никому мешать. Я… пожалуй, пойду.

Она хотела перейти дорогу, но в этот момент на ней показалась карета, и Оноре пришлось ждать, пока она проедет.

Мужчины понимающе переглянулись — хотя она этого не заметила, — и один из них сказал:

— Не беспокойся, дорогая, мы за тобой присмотрим. Зачем тебе потребовалось расстраивать Молли? В городе полно мест ничуть не хуже, чем это.

С этими словами они схватили Онору за руки. Девушка очень испугалась.

— Ну что вы, спасибо, — проговорила она. — Я, пожалуй… пойду домой.

— Ну уж нет, милочка, мы тебя никуда не отпустим, — сказал один из мужчин.

— Вот, вот! — подхватил другой. — Пойдешь с нами.

— Нет, нет! — воскликнула Онора. — Я не хочу!

Она попыталась вырваться, но к своему ужасу поняла, что ей это не удается — мужчины стояли по обе стороны от нее и цепко держали ее за руки.

В этот момент на дороге показался наемный экипаж. Один из мужчин мигом остановил его.

— Нет… пожалуйста, не нужно… Я должна вернуться… домой, — задыхаясь, проговорила Онора.

Но мужчины, казалось, не слышали ее, и прежде чем она поняла, что происходит, затолкали внутрь кареты. Убежать Онора не могла, поскольку была зажата между своими насильниками.

Как только карета тронулась с места, Онора быстро проговорила:

— Прошу вас… отпустите меня… Я живу прямо через дорогу… меня там ждут…

— Это ты Кейт расскажешь, — бросил один из мужчин. — Она знает, что делать с такими пташками, как ты!

— Я ничего не понимаю, — жалобно пробормотала Онора. — Я вышла из дома, потому что хотела немного посидеть в парке и подумать. Если я не вернусь, будут волноваться.

Онора подумала, что, когда герцог поднимется к ней в спальню, он будет неприятно удивлен. Интересно, скажет ли ему лакей, что она вышла из дома, и как на это отреагирует герцог?

Она понятия не имела, что с ней собираются сделать, но была так напугана, что ничего не могла сказать, лишь молча сидела, зажатая между мужчинами.

Она была совершенно уверена — кричи не кричи, возница экипажа ей помогать не станет.

«Что же мне делать? Что делать?» — лихорадочно думала она.

Внезапно в голову ей пришла, как она думала, неплохая идея.

— Если вам нужны деньги, — проговорила Онора, — отвезите меня домой, и я заплачу вам, сколько скажете.

— Мы отвезем тебя к Кейт, и делу конец, — пробурчал мужчина, словно других слов и не знал.

— А кто эта Кейт?

— Когда приедем, сама увидишь. Только сиди смирно и не трепыхайся.

Онора судорожно думала, что же ей предпринять. С этими двумя разговаривать было бесполезно — умом они явно не отличались, это она понимала.

Возможно, хоть Кейт сообразит, что Онора не может просто так взять и исчезнуть из Тайнмаут-Хауса, ее непременно хватятся.

Теперь они ехали по оживленным улицам, освещенным яркими фонарями, где прогуливалось довольно много людей. Пока Онора размышляла, стоит ли ей еще раз попробовать воззвать к жалости мужчин, которые фактически захватили ее в плен, экипаж остановился.

Выглянув в окошко, она увидела какой-то высокий дом, перед которым стояло два фонаря. К входной двери вели щербатые ступеньки, и над ней висел еще один фонарь.

Мужчины вышли из кареты, один из них расплатился с кебменом, и, ни на шаг не отпуская Онору от себя — видимо, боясь, что она сбежит, — они поднялись по ступенькам.

Входная дверь была приоткрыта. Они распахнули ее и вошли.

Дом оказался больше, чем Онора ожидала. Они очутились в просторном холле со множеством дверей. На второй этаж вела лестница, прислонившись к перилам которой, стояли две девушки. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять — они такие же накрашенные, как и Молли.

— Что тебе здесь понадобилось, Джим? — спросила одна.

— Нам нужна Кейт. Приведи-ка ее. Какая комната свободна?

— Первая слева, — ответила девушка.

Войдя в комнату, Онора с удивлением обнаружила, что это спальня, хотя такой странной спальни ей еще ни разу в жизни не доводилось видеть.

Стены ее были выкрашены ярко-розовой краской. Повсюду висели большие зеркала — и перед глазами изумленной Оноры замелькало собственное отражение.

Кровать украшал розовый, в тон стенам, полог, одного взгляда на который было достаточно, чтобы понять — сшит он из очень дешевого материала. Полог висел на крючке, прикрытом огромным атласным бантом.

Онора стояла, озираясь по сторонам, мужчины же нетерпеливо дожидались своей Кейт. Наконец из коридора донесся женский голос, явно приказывающий кому-то что-то сделать, и через секунду в спальню вошла женщина.

При виде ее Онора разинула рот от удивления. И немудрено. Эта особа средних лет, мощного телосложения, с ярко накрашенным лицом, как у Молли и девушек, которых Онора видела в холле у лестницы, могла поразить чье угодно воображение.

На ней было ярко-красное вечернее платье, лиф которого украшал огромный искусственный бриллиант, а юбка, вся в бесчисленных оборочках, оказалась сплошь покрыта букетиками дешевеньких розочек.

На шее у дамы красовалось ожерелье из искусственных бриллиантов. Серьги были такими длинными, что почти касались толстых плеч.

Завитые волосы, выкрашенные хной, были уложены в чересчур замысловатую прическу, которую женщина, обладавшая хоть маломальским вкусом, никогда бы себе не позволила.

— Ну какого черта вам от меня понадобилось? — громогласно воскликнула она, и голос ее эхом пронесся по комнате.

— Вот! Эта девчонка не давала Молли работать. Притащилась на ее территорию и начала к ней приставать. Вот мы и подумали, что лучше уж привести ее к тебе. Она вроде ничего, симпатичная.

Кейт окинула Онору с ног до головы таким взглядом, что той стало не по себе.

— Позвольте… я вам все… объясню, — запинаясь, проговорила она.

— Кто ты такая? Как тебя зовут? — прервала ее Кейт.

— Герцогиня Тайнмаут.

Кейт, стремительно вскинув руку, со всей силы ударила Онору по щеке.

— С самого начала врешь! — завопила она. — Мне нужна правда!

У Оноры перехватило дыхание, и она инстинктивно приложила руку к щеке. Боли она не чувствовала, однако все ее естество восставало против того, что ее посмела ударить какая-то простолюдинка.

Плащ распахнулся, и взору Кейт и мужчин предстало изящное платье, стоившее целое состояние, и жемчужное ожерелье изумительной работы — свадебный подарок герцога.

Секунду все молчали. Первой обрела голос Кейт.

— Говори, кто ты такая! Только не вздумай врать!

— Но это правда, — проговорила Онора дрожащим голосом. — Я… вышла замуж… сегодня утром.

— А вечером пошла бродить по Парк-лейн? Думаешь, я этому поверю?

Внезапно вмешался тот, кого звали Джим.

— Подожди-ка, Кейт! — воскликнул он.

Сунув руку в карман, мужчина вытащил торчавшую оттуда газету, развернул ее и подал Кейт.

Та, бросив на нее беглый взгляд, резко спросила:

— Значит, как, говоришь, тебя зовут?

— Герцогиня… Тайнмаут, — запинаясь, проговорила Онора, боясь, что ее опять будут бить.

— И ты вышла замуж сегодня утром?

— Да.

— Где?

— В Лэнгстоун-Хаусе, в Беркшире. Там живут мои… дядя и тетя.

Кейт недоверчиво уставилась на нее и, еще раз заглянув в газету, спросила:

— Кто вас венчал?

— Епископ… Оксфордский.

Кейт снова ощупала ее глазами — жемчужное ожерелье, изысканное платье — и отрывисто бросила:

— Подожди здесь!

Она вышла из комнаты, приказав мужчинам следовать за ней, и захлопнула за собой дверь. Онора, чувствуя, что ноги не держат ее, присела на краешек кровати.

Как же глупо она поступила, что вышла ночью из дома и попала в такую дурацкую историю!

Но ей никогда и в голову не приходило, что гулять в парке по ночам опасно или что кому-то это может не понравиться. Во Флоренции ей не разрешалось бродить по городу в одиночестве, но тогда она была еще школьницей, не то что теперь.

Когда она жила с дядей и тетей на Гросвенор-сквер, она частенько приходила в сад, расположенный неподалеку от дома, где могла хоть недолго побыть одна.

Только сейчас ей припомнилось, что Гайд-парк является частным владением и что только у служителей парка есть ключи от калитки.

«Какая же я дурочка», — со вздохом подумала Онора. Интересно, позволит ли ей Кейт написать герцогу и попросить его прийти за ней и забрать ее домой.

Несколько минут спустя Кейт в сопровождении все тех же мужчин вернулась. Онора встала, испуганно глядя на нее.

— Ну если ты и впрямь герцогиня Тайнмаут, как говоришь, — заявила Кейт, — думаю, твой муж захочет получить тебя обратно, особенно в первую брачную ночь.

Мужчины дружно хмыкнули.

Онора вспомнила, от чего, собственно, она пыталась убежать, и почувствовала, как румянец заливает ее щеки. А Кейт между тем продолжала: