В подобных обстоятельствах было невозможно ответить отказом. Тем более что через мгновение ей пришлось испытать натиск герцога.

— Я разделяю чувства моей жены, Элизабет. Для всех нас большая радость принимать вас в этом доме. — Он ласково улыбнулся, как будто никогда и не принуждал ее к этому визиту. Бет стиснула зубы, чтобы не дать воли неразумным словам. Если она сейчас оскорбит герцога, то ничего этим не достигнет.

Герцогиня подвела Бет к дивану и села рядом. Герцог опустился в кресло напротив, пока маркиз подбрасывал дрова в камин, с усмешкой поглядывая на Бет. Лакей подал вино, и герцогиня принялась расспрашивать Бет о путешествии. Следующие полчаса они провели в непринужденной беседе, сопровождающейся соответствующими поводу анекдотами. При всем желании Бет не могла настроить себя враждебно против обворожительной хозяйки дома с ее теплой улыбкой и милым французским акцентом.

Герцог принимал в разговоре самое живейшее участие, и Бет заметила, что герцогиня умеет осадить мужа одним лишь словом или взглядом. Ни одной скучной темы не было затронуто в этой беседе, ни разу ее не прервало гнетущее молчание. Бет по заслугам оценила умение этих людей вести светские разговоры.

Наконец лакей почтительно доложил, что обед подан. Герцог предложил Бет руку, а маркиз повел к столу свою мать. Гостиную отделял от столовой короткий коридор, и этого хватило для столь же короткого разговора.

— Теперь, когда вы познакомились с маркизом, не помогло ли вам это смириться с судьбой? — с надеждой спросил герцог.

— Я смирилась с ней не более чем он сам, ваша светлость.

— Очень жаль, мисс Армитидж, — с некоторым удивлением ответил он, поймав на себе ее равнодушный взгляд. — Он мужчина, обладающий чувством собственного достоинства. Я могу диктовать ему свою волю, но не могу научить его смирению.

— Я женщина, которая тоже обладает чувством собственного достоинства, ваша светлость, — заявила Бет. — И тоже не стану смиренно принимать вашу волю.

— Хорошо, — несколько растерянно пробормотал герцог. — Но помните, Элизабет, ваша ненависть направлена против меня, а мне вы ничем повредить не сможете.

— У меня и в мыслях нет кому-нибудь причинять вред, ваша светлость! — В ее голосе слышалось отчаяние. — Я всего лишь хочу выжить.

— А вот и наша семейная столовая, — быстро сменил тему герцог, как только они оказались в большой комнате, украшенной гобеленами. Ее потолок был расписан полуобнаженными мифологическими персонажами.

Семейная столовая! За длинным столом здесь могли с легкостью поместиться человек восемь, а если учесть, что у стен стояли еще три небольших стола, в этой комнате могла разместиться семья из двадцати человек. Герцог и герцогиня заняли места на противоположных концах стола, Бет и маркиз сели напротив друг друга. Обед подавали в русском стиле: за стулом у каждого стоял лакей, а другие слуги приносили блюда и уносили пустые тарелки. Бет показалось это невероятно смешным, и только ее принципы не позволили ей громко фыркнуть.

Она предвидела, что перемен будет много, и брала с каждого блюда по небольшому кусочку, но все же к концу обеда почувствовала, что объелась. Она заметила, что маркиз ест с аппетитом, а герцог и герцогиня пропускали некоторые блюда, дожидаясь следующих. Какой, черт побери, во всем этом смысл? Создавалось впечатление, что каждого вполне устроил бы обед из двух-трех блюд, не больше.

За столом понемногу возродился прежний светский разговор, но теперь он касался политики, и его участники продемонстрировали глубокое знание международной обстановки и прекрасную осведомленность, касающуюся позиций разных партий.

Для маркиза и его родителей подобное поведение за столом, судя по всему, было привычным, испуганно подумала Бет, чувствуя, что совершенно растерялась и не знает, как себя вести. Впрочем, долго поддаваться панике ей не позволили, и она против своей воли оказалась втянута в общий разговор искусно заданными ей вопросами. Чтобы ее не заподозрили в дурных манерах, она нехотя сыграла свою роль в этом спектакле.

Несмотря на царившую в столовой атмосферу непринужденности, Бет ощущала, как стены этой комнаты давят на нее, и она почувствовала себя маленькой и беспомощной в обществе своих титулованных собеседников. Временами ей хотелось ответить на их вежливые вопросы какой-нибудь грубостью, но она сдерживалась. Грубость не проложит ей дорогу к свободе, а самое главное, она не могла допустить, чтобы слуги потом обсуждали ее поведение, утверждая, что она не умеет вести себя в приличном обществе.

Неужели ей придется принимать участие в этом ритуале каждый день до скончания века? Эта мысль сводила ее с ума.

Глава 5

Наконец герцогиня поднялась из-за стола, и Бет испытала огромное облегчение. Слуги поставили перед ними поднос с чаем, и герцогиня взмахом руки отпустила их.

— Вам было трудно, Элизабет? — сочувственно спросила Иоланта, протягивая ей чашку ароматного чая.

— Для меня это было большим испытанием. Вы всегда так странно ведете себя за столом?

— К сожалению, такова семейная традиция, — улыбнулась герцогиня.

— А как же слуги?

— Они тоже часть семьи. А что бы вы хотели? Из этого дома невозможно сбежать — за тобой тут же последует целая армия слуг. Как же можно нарушить традицию? Она прекрасна, и слуги привязаны к нам всей душой. Они считают себя посвященными и счастливы принимать участие в этом действе.

— А как насчет тех лакеев, которые часами простаивают в коридорах без всякого дела?

Герцогиня рассмеялась.

— Когда-нибудь настанет день, и вам понадобится человек, чтобы отнести письмо или что-нибудь в этом роде, и вы порадуетесь тому, что существуют лакеи. Вы скоро сами убедитесь в этом, Элизабет.

— Наверное, для того, чтобы понять это, нужно родиться в семье герцога. — Бет отставила чашку, так и не притронувшись к ней.

— Насколько я смогла понять, Элизабет, — взглянула на нее герцогиня, — ваше достоинство — это результат полученного вами образования и воспитания, а также осознания того, что вы вполне способны вести независимый образ жизни. Тогда почему вы не можете справиться с ситуацией?

Бет не успела ответить, так как в эту минуту к ним присоединились мужчины. Герцогиня начала о чем-то увлеченно рассказывать, а Бет пыталась понять, есть ли какая-нибудь связь между той ситуацией, в которой оказалась она, и тем положением, в котором оказалась угнетенная Европа. Пожалуй, нет. Ее нынешнее положение — всего лишь каприз герцога, который графиня не приветствует, но с которым маркиз готов смириться.

Значит, ее целью должен стать маркиз. Она принялась внимательно изучать его.

Он придерживался в разговоре собственной точки зрения, но держался несколько скованно и напряженно. Он не чувствовал себя в спокойной безопасности в обществе родителей и зачастую отстаивал взгляды, откровенно противоречащие мнению герцога. Бет не знала, вызвано ли это нынешними обстоятельствами или такова обычная расстановка сил в их семье. Впрочем, это было бы неудивительно. Герцог не был отцом маркиза, и все это знали. Она же была его внебрачной дочерью, и это тоже ни для кого не было тайной. И в результате они оба должны расплачиваться за грехи своих родителей. Когда Бет осознала, наконец, всю запутанность этих отношений, она была поражена тем, насколько прилично все это было обставлено.

* * *

Через некоторое время они перешли в музыкальный салон со сводчатым потолком, напоминающим звездное небо. Сначала герцогиня играла на арфе, затем Бет попросили показать свое искусство владения фортепиано. И вдруг, к ее огромному изумлению, маркиз достал серебряную флейту и сыграл дуэтом с матерью. Бет никогда бы не подумала, что этого человека интересует музыка.

Должно быть, от него не укрылось ее изумление, потому что, закончив пьесу, он подошел к ней и произнес:

— У меня слабый голос. Когда я был помоложе, мать часто устраивала музыкальные вечера и требовала, чтобы я тоже принимал в них участие. — Его манеры были безупречны, хотя в них не угадывалось даже намека на ухаживание — впрочем, у него для этого не имелось оснований.

— Вы очень хорошо играли, — честно призналась она.

— К сожалению, талантливой мою игру не назовешь. К тому же талант в нашем кругу не в моде, — с горьким юмором сообщил он. — Кстати, не хотите ли вы подышать свежим воздухом? Вечер довольно теплый.

После недолгого колебания Бет согласилась. В какой-то момент она начала поддаваться его обаянию, его непринужденные манеры подкупали — если так пойдет дальше, весь ее план провалится. Герцог и герцогиня, слуги и сама атмосфера дома создавали непреодолимое препятствие для проявления ее бунтарского духа. Бет было необходимо остаться с маркизом наедине.

— Наверное, вам понадобится шаль, — заботливо сказал он, глядя на ее обнаженные руки. Бет собралась послать за ней, но герцогиня кивнула на ту, что лежала подле нее, и маркиз накинул ее Бет на плечи. Шаль была из великолепного норвичского шелка и стоила больше, чем Бет ежегодно тратила на обновление своего гардероба.

Набрасывая шаль ей на плечи, маркиз случайно дотронулся до ее шеи, и Бет вздрогнула. Их глаза встретились, и между ними на короткое мгновение возникла необъяснимая близость, испугавшая Бет до смерти.

Ей захотелось забиться в какую-нибудь щель, чтобы избавиться от страха. Вот почему она торопливо направилась к дверям, которые маркиз распахнул перед ней.

Луна в три четверти серебристого круга освещала каменную террасу, заливала мягким светом скульптурные урны, расставленные на одинаковом расстоянии друг от друга по краю балюстрады. В воздухе витали ароматы проснувшейся от зимней спячки земли, в вечерней тишине раздавались загадочные звуки, похожие на трепет крыльев каких-то насекомых, а однажды издалека донесся крик вылетевшей на охоту совы.

После захода солнца стало прохладнее, но вечер был достаточно теплым, чтобы насладиться его мистическим очарованием. И все же Бет почему-то зазнобило, и она плотнее завернулась в шаль.

— Наш дом очень красивый, — нарушил молчание маркиз. — Неужели вы не находите в нем ничего приятного, что примирило бы вас с необходимостью жить здесь?

— А как бы вы чувствовали себя, милорд, если бы вам пришлось жить во дворце индийского махараджи?

Она видела, как он улыбнулся. В свете луны его волосы казались серебристыми.

— Думаю, меня бы это заинтересовало. По крайней мере, на какое-то время.

— Меня тоже, если бы речь шла о приятном, временном развлечении, — пробурчала она.

Он оторвал побег плюща и намотал его на длинный палец.

— Я вас понимаю. Но вам придется задержаться здесь на довольно длительное время. Вы понравились моим родителям. Мать познакомит вас с соседями. Вам станет легче, когда мы переедем в Лондон, чтобы вступить в брак…

— Мы будем венчаться в Лондоне?

— Мой отец… герцог продумал все до мелочей. Он желает нам добра. Он хочет, чтобы вас приняли в обществе, — пожав плечами, ответил маркиз.

В его словах содержалось рациональное зерно, но Бет не могла не возразить. Ее план не предусматривал покорности.

— Но я не хочу этого, лорд Арден! У меня есть идея получше. Почему бы нам не сбежать прямо сейчас и тайком не обвенчаться, как это делают иногда любовники? — Она надеялась повергнуть его в шок подобным заявлением.

Но даже если ей и удалось достичь такого эффекта, он не подал виду:

— Потому что я не хочу этого.

— Судя по всему, ваши желания будут учитываться в первую очередь?

— Я честно предупредил вас, мисс Армитидж. — Он резко обернулся к ней. — У меня тоже есть характер. И если вы намерены капризничать, как избалованный ребенок, я стану относиться к вам соответственно.

— Если здесь и присутствует избалованный ребенок, так это не я, милорд. — Она не могла позволить ему запугать себя. — Вы не забыли, я — бедная девушка, которая сама зарабатывает себе на хлеб?

— Вы — злобная кошка, которая ищет, в кого бы вцепиться. Можете набрасываться на герцога, но не советую выпускать коготки в мою сторону!

Бет отвернулась. Такая перебранка не входила в ее планы.

— Ваш отец говорил почти то же самое, — признала она. — Но я предназначена вам, а не ему.

— Значит, именно со мной вам и следует вести себя по-человечески, — миролюбиво проговорил он. — Давайте найдем точки соприкосновения. Я не хочу, чтобы в свете меня считали дураком. Пусть все ломают голову над тем, почему я выбрал в жены бедную женщину из простой семьи. Но я не хочу, чтобы люди думали, будто к этому браку меня принудил отец, или что мои родители не одобряют мой выбор, или что вам в тягость роль моей жены.

И снова его желания и его устремления. Протест в душе Бет вспыхнул с новой силой. Поблуждав взглядом по посеребренным кустам и ветвям деревьев, она дерзко посмотрела на него: