Сьюзен Филлипс - Неженка

— Только этого мне не хватало! Кончай болтать, черт возьми!

Я хочу танцевать.

Она вовсе и не болтала, но выражение его лица было таким хмурым что Франческа решила не заострять на этом внимания.

Она просто встала и пошла за ним. Пока Далли тянул ее вдоль столиков к музыкальному автомату, она вспомнила первый вечер, когда он привел ее в этот ресторан. Неужели это было всего лишь три недели назад?

В этот вечер ее воспоминания о «Блю Чокто» были по-прежнему свежи, и она нервничала. Далли затянул ее на площадку для танцев и, не обращая внимания на ее протесты, настойчиво пытался научить танцевать техасский тустеп и танец под названием «Джо с симпатичными глазами». После двенадцати минут танца ее лицо запылало, а кожа покрылась потом. Больше всего ей хотелось пойти в комнату для отдыха и восстановить урон, нанесенный внешности.

— Я уже натанцевалась, Далли, — сказала Франческа.

Он подтолкнул ее по направлению к центру деревянного помоста для танцев:

— Мы еще только разогрелись!

— Мне достаточно жарко, спасибо.

— Да? А мне совсем нет.

Темп музыки ускорился, и Далли еще крепче обхватил Франческу. Она услышала Клоуи, насмехавшуюся над ней. Голос матери твердил, что никто не будет любить Франческу, если она не будет превосходно выглядеть. Франческа почувствовала первые приступы скованности, захватывающей все ее существо.

— Я не хочу больше танцевать, — настаивала она, стараясь оторваться от Далли.

— Что ж, это очень плохо, ведь я-то хочу!

Когда они проходили мимо своего столика, Далли схватил свою бутылку «Перла». Не останавливаясь ни на секунду, глотнул немного, затем прижал бутылку к губам Франчески и наклонил вверх.

— Я не буду.

Но пиво потекло ей в горло, она сделала глоток и закашлялась. Далли приставил бутылку к собственным губам и опустошил ее. На ее щеках выступили капельки пота, а пролитое пиво текло по подбородку.

— Я уйду отсюда. — Она была напугана, голос ее звенел. — Я уйду и отсюда, и навсегда из твоей жизни, если ты немедленно меня не отпустишь!

Он не обратил на ее слова никакого внимания. Взяв за влажные руки, он прижал к себе ее тело.

— Я хочу сесть! — потребовала она.

— А мне наплевать на твои просьбы!

Его руки скользнули к ее подмышкам и дотронулись до пятна пота, просочившегося через блузку.

— Ну пожалуйста, Далли! — воскликнула она в ужасе.

— Да закрой ты рот и двигай ногами!

Франческа продолжала его умолять, но он игнорировал все просьбы. Помада с ее губ стерлась, все видели ее влажные подмышки, и она была уверена, что сейчас разрыдается.

И в тот самый момент, когда они находились в центре площадки, Далли остановился. Он посмотрел на нее сверху вниз, наклонил голову и страстно поцеловал в пахнущий пивом рот.

— Ты чертовски хороша, — прошептал он.

Ей вспомнились эти нежные слова, когда он потянул ее через свисающие с потолка оранжево-черные полоски бумаги по направлению к музыкальному автомату. После трех недель попыток сотворить чудо с помощью грошовой косметики из дешевых магазинов Франческе только однажды удалось добиться от него комплимента — и это тогда, когда выглядела она просто ужасно.

По пути к автомату он столкнулся с двумя парнями и даже не подумал извиниться. Что с ним сегодня? Франческа начала беспокоиться. Почему он ведет себя так грубо? Автомат перестал играть, и Далли полез в карман джинсов за монетой в двадцать пять центов. В зале раздались стоны и свист.

— Не позволяй ему этого, Френси! — крикнул Куртис Моллоу.

Франческа улыбнулась ему через плечо.

— Очень жаль, дорогуша, но он сильнее меня. Кроме того, Далли ужасно бесится, когда я ему противоречу. — Сочетание ее британского акцента с их жаргоном, как она и рассчитывала, вызвало у всех улыбку.

Далли нажал те же две кнопки, что нажимал весь вечер, как только пластинка заканчивалась, затем поставил свою бутылку пива на автомат.

— Да все годы мне еще не приходилось слышать, чтобы Куртис так разговорился, — сказал Далли Франческе. — Ты действительно расшевелила его. Ты начинаешь нравиться даже женщинам — В его голосе слышалась скупая похвала.

Когда раздались первые аккорды танца, Франческа решила не обращать внимания на его плохое настроение.

— А тебе? — с вызовом спросила она. — Тебе я тоже нравлюсь?

Его атлетичное тело начало двигаться в такт мелодии «Рожденного бежать», Далли танцевал под музыку Спрингстина так же элегантно, как и техасский тустеп.

— Конечно, ты мне нравишься. — Он нахмурился. — Я не какой-нибудь бродячий кот, чтобы спать с тобой, если ты не будешь мне нравиться так, как я привык. Черт возьми, люблю эту песню!

Франческа надеялась услышать что-нибудь более романтичное но с Далли она привыкла довольствоваться тем, что есть.

Кроме того, песня, которую он постоянно ставил, Франческе не нравилась. Не разобрав в песне всех слов, она решила, что больше всего Далли нравятся в ней строки о тех, кто рожден для бродячей жизни. Эти чувства не соответствовали ее представлениям о домашних радостях, поэтому Франческа перестала обращать внимание на текст и сконцентрировалась на музыке, стараясь, чтобы движения тела совпадали с движениями Далли, чему она так хорошо научилась в ночных танцах в постели с ним. Он смотрел ей в глаза, она — ему, и их обволакивала музыка. Франческа чувствовала, что их связала некая невидимая цепь. А потом настроение резко изменилось, когда она почувствовала в животе очередное странное состояние.

«Я не беременна», — успокаивала себя Франческа. Этого не может быть. Ее доктор ясно сказал ей, что она не может забеременеть до тех пор, пока менструации не возобновятся. Но в последнее время тошнота беспокоила ее настолько, что вчера тайком от мисс Сибил Франческа просмотрела в брошюре о планировании семьи описание состояния беременности. К ее огорчению, там утверждалось прямо противоположное тому, что сказал доктор, и Франческа начала лихорадочно считать дни, прошедшие с той ночи, когда они с Далли впервые занимались любовью. Это произошло почти месяц назад.

Они опять пошли танцевать, а когда возвращались к своему столику, его ладонь касалась ее спины и ягодиц. Франческе нравились его прикосновения, она испытывала обычное чувство женщины, находящейся под защитой мужчины, которому она не безразлична. «Может, это и к лучшему, если я забеременела, — думала Франческа, садясь за столик. — Далли не тот мужчина, который может сунуть несколько сотен долларов и отправить к местному специалисту по абортам». Не то чтобы она испытывала желание иметь ребенка, просто начала осознавать, что за все приходится платить. Может, беременность привяжет его к ней, и, если он примет решение, все будет прекрасно. Она смогла бы на него повлиять, он перестал бы так много пить и больше следил за собой. Далли начал бы выигрывать турниры, заработал достаточно денег на покупку дома где-нибудь в большом городе. Конечно, это была бы не жизнь на фешенебельных международных курортах, о которой она мечтала, но зато ей не пришлось бы больше мотаться по свету. И она знала, что будет счастлива, пока Далли любит ее. Они будут вместе путешествовать, он станет о ней заботиться, и все будет замечательно.

Но полностью картина в голове все-таки не складывалась, и Франческа отпила немного из своей бутылки «Одинокой звезды».

Ее мысли прервал певучий женский голос, теплый, как бабье лето в Техасе.

— Привет, Далли, — сказал голос мягко, — ну как, провел для меня хоть пару птичек?

Франческа заметила перемену в Далли — появилась отсутствовавшая до того настороженность — и подняла голову.

Возле столика, улыбаясь озорными голубыми глазами, стояла самая красивая из женщин, когда-либо встречавшихся Франческе.

Далли негромко вскрикнул, вскочил и заключил женщину в объятия. Франческе показалось, что время остановилось, когда два ослепительно белокурых создания замерли, прижавшись друг к другу. Это были два прекрасных представителя Америки, одетые в одежду из грубого полотна, поношенные ковбойские башмаки, два суперсущества. Они заставили Франческу почувствовать себя невероятно маленькой и обыденной. Женщина носила стетсон, сдвинутый назад на облаке светлых волос, спадавших на плечи в живописном беспорядке. Три верхние пуговицы на ее простой рубашке были не застегнуты и оставляли грудь открытой чуть больше положенного. Тонкую талию охватывал широкий кожаный пояс, а узкие джинсы, плавно спускаясь вдоль почти бесконечно длинных стройных ног, так плотно облегали бедра, что образовывали в промежности букву "V".

Женщина посмотрела в глаза Далли и сказала так тихо, что услышала только Франческа:

— Не думал же ты, бэби, что я оставлю тебя одного на День Всех Святых, да?

Страх, сдавивший Франческе сердце железными клещами, неожиданно отступил, когда она заметила, что женщина очень похожа на Далли. Конечно… Ей не следовало так волноваться.

Конечно они очень похожи! Эта женщина может быть только сестрой Далли, неуловимой Холли Грейс.

Через мгновение он подтвердил ее догадку. Выпустив белокурую богиню из объятий, Далли повернулся к Франческе.

— Холли Грейс, это Франческа Дей. Френси, позволь представить тебе Холли Грейс Бодин.

— Здравствуйте. — Франческа протянула руку и приветливо улыбнулась. — Я сразу узнала в вас сестру Далли, вы так похожи!

Холли Грейс сдвинула свою шляпу чуть вперед и посмотрела на Франческу ясными голубыми глазами:

— Мне жаль разочаровывать тебя, дорогая, но я не сестра Далли.

В глазах Франчески застыл вопрос.

— Я жена Далли.

Франческа слышала, как Далли выкрикивал ее имя. Она побежала быстрее. Глаза почти ослепли от слез. Подошвы ее босоножек скользили по гравию, когда она бежала через автостоянку к шоссе. Но разве можно сравнить ее короткие ноги с его длинными ногами — он поймал ее раньше, чем она добежала до дороги.

— Ты не объяснишь мне, что происходит? — закричал он, схватив Франческу за плечи и поворачивая к себе. — Почему ты убежала с проклятиями, поставив себя в неловкое положение перед теми, кто начал считать тебя нормальным человеком?

Он кричал на нее так, словно это она во всем виновата, как будто это не он был лжецом, обманщиком и мерзавцем, предавшим любовь. Франческа выдернула руку и изо всей силы дала ему пощечину.

Он отвесил ей пощечину в ответ.

Хотя Далли был достаточно зол, чтобы ударить ее сильнее, он не настолько вышел из себя, чтобы причинить ей боль. Но Франческа была такой хрупкой, что от удара потеряла равновесие и ударилась о крыло машины. Она ухватилась одной рукой за боковое зеркало и прижала вторую к щеке.

— Боже мой, Френси, я едва дотронулся до тебя! — Он бросился к ней и схватил за руку.

— Сукин сын! — Повернувшись, Франческа снова ударила его, на этот раз угодив в подбородок.

Далли схватил девушку за руки и начал трясти:

— Успокойся, слышишь! Успокойся, не то получишь по-настоящему.

Острым носком босоножки Франческа нанесла резкий удар по голени, которую не смогла защитить даже кожа его старых ковбойских сапог.

— Черт побери! — завопил Далли.

Девушка отвела ногу, чтобы нанести повторный удар. Далли удалось сделать подножку и усадить Франческу на гравий.

— Ах ты, подлый сукин сын! — завизжала она, размазывая по щекам слезы и дешевую тушь. — Мерзкий изменщик, ублюдок! Ты за это заплатишь!

Не обращая внимания на острую боль в ладонях и грязные царапины на руках, она стала подниматься на ноги, чтобы начать новую атаку. Ей было наплевать, что он ее покалечит, что он убьет ее. Она даже надеялась, что Далли это сделает. Она даже хотела, чтобы он ее убил. Она все равно умрет от этой страшной боли, разливающейся внутри, словно смертельный яд.

Если он ее убьет, то по крайней мере эта боль кончится.

— Прекрати, Френси! — закричал Далли, увидев, что Франческа, пошатываясь, поднялась на ноги. — Не подходи ко мне, не то я ударю тебя по-настоящему.

— Мерзкий сукин сын, — всхлипывала девушка, вытирая нос запястьем. — Проклятый женатый ублюдок! Ты у меня все-таки заплатишь! — Затем она снова ринулась на него — изнеженная британская домашняя кошечка, напавшая на матерого дикого американского льва.

Холли Грейс стояла среди толпы зевак, собравшейся перед наружной дверью ресторанчика «Роустэбаут».

— Не могу поверить, что Далли не рассказал ей обо мне, — сказала она Скиту. — Обычно он не выдерживал и тридцати секунд, не доложив о моем существовании любой из приглянувшихся ему женщин.

— Не мели чепухи, — ответил Скит. — Она знала про тебя.

Мы сотни раз говорили о тебе в ее присутствии — именно поэтому он так взбешен. Всем на свете известно, что вы женаты с той поры, когда были еще подростками. Это лишний раз показывает, какая она дура. — Складки беспокойства пролегли между его косматых бровей, когда он заметил, что Франческа нанесла Далли еще один удар. — Я знаю, что он пытается сдерживать ее, не нанося ей слишком сильных повреждений но, если один из этих пинков угодит слишком близко от его запретной зоны, она вполне может попасть на больничную койку, а он — в тюрьму за нападение и нанесение увечий.