Виктория Падалица - Нежная Сталь/ Колючая Роза

Та выспалась, протрезвела. Сидит такая вся на стуле в кухне, светится от счастья, Кирюшу кормит. Тот отобрал у нее ложку, и теперь охотно кушает сам.

– Баба, вот он, грибочек! – по-смешному картаво воспроизвел Кирюша.

– Да, правильно. Это грибочек! Вот и кушай его. Хорошо, что ты его увидел.

Кирюша вновь нырнул в суп ложкой.

– Баба, где гьибомет? Хотю гьибомет, да?.. – а дальше пошла неразборчивая речь.

Кирюша пока только учится говорить. Но, по сравнению с тем, что было буквально несколько месяцев назад, прогресс налицо. Очередной скачок в его развитии невозможно было не заметить. Умницей он у меня растет.

А грибомет, как полагаю, это соцветия грибов, которые мама в суп покрошила.

– Доброе утро! Почему суп едите?

– Привет. Кирюша сам попросил его. Ему так понравился суп, который я готовила до ухода, что как проснулся, так и потребовал его вместо каши.

– Мамотька! Мамотька пиишла, сто купила? – только увидев меня, поинтересовался Кирюша.

– Ничего не купила.

– Патиму?

– Потому что.

– Не говори ребенку "потому что". – мама снова взялась меня учить. – Это не педагогично. Ребёнку надо все пояснять, чтобы он понимал то, о чем спрашивает. Правда, Кирюша? Доедай, тут чуть-чуть осталось. Роза, ты спать? – заметив, что я ухожу из кухни, поинтересовалась мама.

– Да. Устала. Работы было много. На ногах еле стою.

– Я должна с тобой поговорить о чем-то важном.

– Давай не сейчас, ладно?

– Ладно. Мы с Кирюшей в гости пойдём после завтрака. Ты не возражаешь?

– Идите.

– С нами не хочешь?

– Нет, мам. Я же сказала, что устала.

– И ты даже не спросишь, к кому мы идем в гости?

Вот же интриганка… Догадываюсь, к кому она собирается. Но так и быть, спрошу. Чтобы перестала дозолять.

– К кому же?

– А идем мы к будущему дедушке…

– Так и знала. Удачно сходить. – перебила мамины хвастливые речи, затем зевнула и покинула кухню. Пусть делают, что хотят. Меня нет на ближайшие несколько часов. С ног падаю от усталости.

От Вольфа.

Увидев Розу близко и живьём, я чуть дар речи не растерял. И вновь моя уверенность в себе растворилась. Поехал же за ней с утра, знал во сколько она работать заканчивает. Но не успел войти в магазин. Роза вышла оттуда раньше. Я какое-то время смотрел на то, как она отдаляется от меня, на ее покачивающиеся при ходьбе бедра, на весёлые ягодицы, скрытые под спортивными синими трико с белыми полосками по бокам, на длинные ноги, обутые в высокие туфли на каблуке.

Стиль сегодня у Розы зашибись просто. Что называется, вырубай, а то страшно. Но этот стиль в принципе характерен для нашей страны, в которой проживаем. Я много где побывал, мир имел возможность поглядеть, но, чтобы совмещали спортивный костюм и туфли, видел только в России. Вполне возможно, что Роза забыла переобуться, хотя с чего бы ей на каблуках машины заправлять… И хоть этот ее прикид выглядел нелепо, я продолжал восхищаться ею, стоя с распахнутым ртом. Не сразу сообразил, что пора бы и дать знать ей о том, что я здесь. Иначе профукаю очередной шанс.

– Роза… – позвал я слишком тихо. Она не обернулась. Вот-вот поймает встречную машину и уедет. Вольф, сделай же что-нибудь. – Розетка! Постой, Розетка! – окликнул и не дожидаясь, когда услышит, пошел к ней.

Начал разговор. И тут же оплошал. Роза была мне не рада. И видеть не хотела, слышать и болтать со мной тоже. Но потом я понял, что это не так. Она всего лишь прикидывается, хочет показать, что ей нет дела до меня. Укольнуть посильнее старалась, но я-то знаю, почему она так поступила. Она всегда так вела себя, оборонялась таким вот посредственным способом. Значит всего лишь дуется, но, а так-то я ей нужен. Уверен в том, что уломаю ее, но нужно приложить к этому всего лишь некоторые усилия.

После того, как отвёз Розу к ней домой, достал телефон из кармана. Хотел написать на ее заветный номер, которая дала мне ее мать, что испытываю к ней, но так и не сделал этого. Заметил пропущенный звонок от дяди. Перезвонив по номеру, я узнал о том, что сегодня намечается встреча с матерью Розы и Кириллом. Я подумал, что так будет лучше, и заранее рассказал дяде о том, что за обстоятельства связывают нас с Розой. А также не упустил тот факт, что Кирилл вполне возможно, является моим сыном. Только единственное, я попросил не говорить о моих догадках Анне Сигизмундовне, у меня ведь нет точных доказательств. Да и вообще о том, что мы с Розой когда-то были вместо, тоже не стоит ей знать пока что. Если выяснится, что Кирилл от меня, тогда и разложу перед будущей тёщей все карты. А пока рано что-либо решать.

Заручившись поддержкой дяди, я окрылённый известием о том, что познакомлюсь с сыном Розы вживую, да еще и попытаю счастье сделать так, чтобы он уговорил свою маму быть со мной, я отправился в магазин детских товаров. Долго бродил по рядам, искал особенный подарок. И нашел его. Прикупив десятиметровую железную дорогу с целым депо поездов с вагонами, я на всех порах помчал в свою квартиру, поскольку именно на моей территории состоится знакомство, чтобы успеть прибраться до прихода важных гостей.

***

Когда Кирилл вошёл в коридор и, поздоровавшись, улыбнулся мне, я сразу понял, что это мой сын, а не чей-то там. Сергей тут, кем бы он не был, и свечку не держал. Даже если не обращать внимания на наше сходство внешне, в особенности, на цвет волос мой и Кирилла, на глаза, на специфическую форму лица с одинаковой родинкой на щеке и длинный нос с горбинкой… Но то забавное и до боли родное, как Кирилл снимал ботинки, напомнило мне себя. Я также не нагибаюсь, чтобы избавиться от обуви, а просто поднимаю ногу и трушу ею, постепенно скидывая ботинок. Ну а дальше он отлетает и приземляется, где ему пожелается. То же самое проделываю и со вторым ботинком, и никогда не ставлю их вместе.

Кирилл такой же, теми же привычками. Классный пацан. Мой. Точно мой. Я уверен на миллиард процентов в этом.

Одного не могу сообразить: почему Роза умолчала о своей беременности? Я бы не оставил ее, если бы знал. Вероятно, это все ее характер не позволил. Сколько же дров она наломала, и сколько я времени потерял, ведь сына то своего впервые увидел, а ему вот-вот три исполнится. Зол я на Розу и понимаю, почему она так поступила одновременно. Она была обижена, да и я всегда говорил, что не хочу заводить семью. Сам идиот. Если б не сказал такого, не было бы всего этого.

– Доброе утро. – кивнул любезно, не скрывая радости видеть их, а потом наклонился и подал ладонь Кириллу для рукопожатия. – Привет, я Вольф. Как тебя зовут?

– Киьил. – Кирилл внимательно изучал меня, а я – его. Глянул на мою руку и не понял, что я от него хочу.

Тогда я взял его ручонку в свою.

– Кирилл? Смотри, Кирилл… Вот так здороваются настоящие мужчины. Такие, как мы с тобой. Понял, как надо здороваться?

– Понял. – кивнул он и потряс мою руку.

Вот и пригодился я. Не такой плохой оказался, сына своего научил здороваться с людьми. И еле-еле сдержался, чтобы не обнять его. Испугается ведь, видит меня впервые, да и бабушка этого моего опрометчивого поступка не поймет.

Оставалось лишь сделать вид при Анне Сигизмундовне, что этот пацан – всего лишь обыкновенный пацан, никак со мной не связанный. Но как же трудно было вести себя так, будто бы Кирилл вовсе не мой.

Да и дядя не слепой. Увидев мою реакцию, он сразу смекнул, что, к чему и откуда. Тут и никакие доказательства не нужны.

С подарком сыну я угодил. Как оказалось, Кирилл давно мечтал о качественной и большой железной дороге. Мама Роза покупала ему дважды дешевую и мелкую, но та очень быстро пришла в негодность: детальки растерялись, крепежи погнулись, пути поломались, поезда потеряли свои колеса, некоторые и первого путешествия не сделали. А в том наборе, что я подобрал, цена хоть и несколько завышена, однако полностью соответствует качеству. Меня заверили в этом несколько раз, да и я и сам перед тем, как собрать дорогу, тщательно проверил ее на прочность. Даже поиграл с ней немного, детство свое вспомнил.

Кроме железной дороги, в точку я попал и с угощением. Кирилл обожает ореховый торт.

– Когда ж вы сдержите обещание и поговорите с дочерью, Анна Сигизмундовна? – прямо поинтересовался я за чаепитием. – Насколько понимаю, вы ещё не поднимали эту тему.

– Да никак времени не находится. Дочка на работе все время. Сегодня думала, вместе придем, а она не захотела. Вот утром с суток пришла, и спать сразу.

По сути, правду говорит. Роза действительно отпахала смену и выглядела очень уставшей.

– Понятно. Выходные у нее бывают?

– Редко. И те проводит за работой. Вечерами ее дома вообще застать затруднительно.

– Завтра она тоже на сутках?

– Да, у нее график три на два. Ещё она подрабатывает в кафе. На полставки.

– Ясно.

Розу поймать на месте сложновато будет. Остается только один вариант – ловить ее после смены на заправке. В баре нас могут увидеть знакомые мои. Не хочу, чтобы они знали, как Роза ведёт себя со мной, как не стесняется грубить.

От Розы.

– Зачем нам такие дорогие подарки, мама?

– Дареному коню в зубы не смотрят, собирай давай.

Мы с мамой и Кирюшей пытались дать ума, как построить мудреную-замудреную железную дорогу, которую они приволокли домой после встречи с маминым возлюбленным.

Шикардосный подарок, не спорю, я бы такой не купила. Только вот дорога эта настолько длинная, что не вмещается в нашем зале. Вот и мудрим сидим, как бы ее скрутить, чтобы красиво вышло и основной смысл её строить не потерялся.

– Так кто подарил тебе железную дорогу, говоришь? – в который раз поинтересовалась я у сына.

– Дядя серый волк. – вновь ответил Кирюша то же самое, что говорил до этого. И мама почему-то имени настоящего того человека, с кем планировала будущее строить, не называла.

– Дядя волк – это твой поклонник, мама?

– Нет, дядя Волк – это его племянник. Очень милый молодой человек. Не женат и любит детей. Они с Кирей сразу поладили. Зная нашего скромнягу, мне было очень удивительно наблюдать за тем, как этим двое подружились.

Вот оно что. Мама решила свахой подработать. Сомневаюсь, что Кирилл подружился с незнакомым ему человеком. А если и так, то мама точно приложила к этому руку.

– Так, все понятно. Хочешь меня познакомить с лысеющим мужиком-очкариком? Так выглядит племянник твоего мачо?

– Нет. – усмехнулась мама. – Он не лысый и не очкарик.

– И как имя его?

– Моего Юра, а твоего… не скажу. Не торопи события.

Чует мое сердце, эти двое заговор против меня готовят.

– Не надо вот это… – я сделала паузу, чтобы перевести дыхание. – Приписывать мне кого-то. Не пойми кого, окей? Почему моего сразу?

Вот еще чего мама удумала! Без меня меня замуж выдать намеревается? Бесхозному дядьке, при виде которого у меня возникнет хронический рвотный рефлекс? Ну уж нет. Мне и одной неплохо живется.

– Потому что потому. Да, Кирюша?

– Сама же говорила, что нельзя так детям отвечать.

– Говорила, но ты уже не ребенок, Роза. Так что можно. На выходные ничего не планируй. Мы все идем в ресторан.

– Да? – я оставила занятие собирать дорогк и уселась на диван.

Диван на секунду показался мне более мягким, чем обычно. А потом я услышала угрожающий рык и вскочила с места. Кот, недовольный тем, что на него уселись, спрыгнул с дивана и вальяжно направился в кухню заедать приобретенный стресс.

Кажется, я нечаянно раздавила кота. Или он всегда был таким сплюснутым, просто я не обращала на это внимания?

Ох, уж эта занятость вечная – ничего вокруг себя не замечаю.

Надеюсь, всё обойдется, и кота нашего не придется нести в клинику, чтобы выпрямить его, разровнять и заново надуть.

– Мама, какака-а! – встал на ноги и прокричал Кирюша. По тому, как покраснело его лицо, стало ясно, что дело уже сделано, и что вести его до горшка было поздновато.

– Ну вот опять… Сколько можно говорить тебе, что какать надо на горшок, а не в штаны?

– Сними с него памперс, он и начнет ходить на горшок. – вмешалась мама в методику моего воспитания. – Ты ж сама ему не даешь отучиться. Ты у меня сидела на горшке, и двух лет тебе тогда не стукнуло.

– В то время не было памперсов. Кроме того, чего ты все время мне высказываешь? Сама же сидишь с ним, вот и приучай!

– Я своих уже и приучила, и воспитала.

– Ой, спасибо.

– А ты чего грубая такая, Роза? Что мы сделали тебе? Подарок не такой или я плохо стараюсь? Не нравится, как делаю, так я съеду, и сама воспитывай своего ребёнка.

– Хочешь, так бери и переезжай. Не надо тут угрозами кидаться.

Я вспылила, признаю. Но меня ведь тоже можно понять. А она не хочет. Мне тоже необходима поддержка и плечо порой, чтобы поплакаться. Но ведь этого не понять маме. А кроме нее, и идти не к кому, чтобы проблемами насущными поделиться. Сколько ж копить в себе можно все это… Как долго я еще смогу так протянуть, без отдыха и слушателя для души?