Виктория Падалица - Нежная Сталь/ Колючая Роза

От Розы

Сегодня я опять на заправке сутки оттарабанила. Последние на этой неделе. Стою в курилке, успокаиваю нервы и пытаюсь не спать. Смена моя вот-вот кончится, осталось всего каких-то пятнадцать минут потерпеть. Грёбаных пятнадцать минут, ёб.. Компот, Коржик, Карамелька....

Я вообще-то не ругаюсь обычно, но сейчас иначе просто нельзя, не получается. Хочется всего-то спокойствия, умиротворения и спать. А тут посетителей привалило, как назло, столько, что туши свет – бросай гранату.

Кстати о гранатах… Кота нашего так зовём. Почему Граната? Да потому что старый он, восемнадцатый год пошёл как с нами живёт. И к тому же, воздух портит частенько, да так громко, что будто гранату кинули в комнату, где он сделал это дело. Раньше кот назывался обыкновенным Васькой, в честь папы моего никудышного, а потом мы с мамой его быстренько переименовали в кое-что наиболее ему подходящее. Раньше кот звался по-простому, а с возрастом стал и со вкусом. Специфическим вкусом, конечно, но все же.

Так, если я думаю о коте, которого с трудом на дух переношу, то это плохой знак. Очень плохой. Что-то должно обязательно случиться со мной. Быстрее бы прошли эти пятнадцать минут… Вот бы взять и стрелки вперед перемотать…

Все бы ничего, и дотерпела бы в курилке, но кое-кто наглый даже докурить мне не дал. Побибикал несколько раз, чтобы я потушила сигарету и вышла к нему. Вот именно меня ему надо.

– Эй, красавица! – жал он на свою бибикалку и кричал. – Заправь меня! Я тебе чаевых отсыплю! Щедрым буду, даю слово!

Вольф зазывает. Кто же еще… Его манеру общения и голос я за версту узнаю.

Вот кого угодно, а его я точно не ожидала здесь увидеть. Равно как и клочок кошачьей шерсти, препротивной неожидашкой нарисовавшийся на моей зубной щетке вчерашним утром, и к счастью, вовремя мною замеченный. Чего нельзя сказать о Вольфе. А то б и курить не вышла.

Подошла я без всяких эмоций к Индиану и, не поздоровавшись с его владельцем, надменно взяла в руки заправочный пистолет. Пусть Вольф думает, что он для меня никто, и я поступаю так лишь потому, что в этом заключается моя работа.

– Сколько наливать?

– До предела, красавица. Но если немного прольешь мимо, я не буду ругаться.

– Почему это я пролью? – хмыкнула я. – У меня вообще-то руки не трясутся.

– Я настолько неотразим, что советую тебе держать пистолет крепче.

Вольф с видом улыбающегося подонка открутил крышку бака. Я также безэмоционально вставила в отверстие пистолет и нажала на кнопку. Взгляд мой упал на наклейки, украшающие Индиан.

– Погладь его. – тихо предложил Вольф. – Ну погладь. Не скупись на нежности.

– Кого?

– Волчонка. И меня можно бы…

Вольф когда-то чуть не получил кличку "Волк". И даже наклеил изображение на байк, чтобы его все узнавали. Но так вышло, что произошло слияние двух компаний, нашей и еще одной, и там уже был Волк, причём, главарем. Чтобы не путаться, Вольф отказался от клички Волк и стал Стальным. Вот так вот и появился волчонок на баке.

– Ну давай же, смелей. – уговаривал он. – Он не кусается.

Я сделала так, как хочет Вольф, чтобы он поскорее отстал. Погладила волчонка и даже почесала ему за ухом.

– Чего уставился? – спросила Вольфа, заметив, что он не сводит с меня глаз.

– Ищу и недоумеваю… – он сделал недолгую паузу, интригуя меня дальнейшим продолжением фразы. – куда попрятались твои сиськи. Раньше были ого-го, а сейчас где?

– Отвали.

– Ладно. Что делаешь завтра?

– Работаю, в отличие от некоторых.

– Кого? Меня имеешь в виду?

– А то кого ж…

– Вообще-то у меня есть работа, и очень даже неплохая, если ты об этом беспокоишься.

– М-да? И что это за работа? Бензин прокатывать?

– Не совсем. Железо. И не прокатывать, а добывать и сбывать. Я директор.

– Круто. – прозвучало это как-то обидно. – А я заправщица и официантка.

Забив бак до отказа, я повесила пистолет на колонку.

– Приятно познакомиться. Вольф. Но только для вас, красавица, и только сейчас, я Волчонок.

– Не забудь рассчитаться, Волчонок. С тебя…

– Читать умею, цифры выучил. Сдачи не надо. – Вольф сунул мне в карман комбинезона пять тысяч рублей цельной купюрой. – На чай оставь себе. Так что насчет завтрашнего вечера?

– Работаю.

– Утра?

– Не могу.

– Сегодняшнего вечера? Тоже нет?

Я отрицательно покачала головой.

– Нет, нет и нет.

– Окей, понял. Все, смываюсь. – он напоследок двусмысленно подмигнул мне и откатил байк от колонки. – До встречи, Розетка. Я буду ждать.

– Мгм. И тебе не хворать. Береги себя и Волчонка.

Вот и рабочее время мое к концу подошло. Заправив еще двух клиентов, я напоследок покурила и пошла в комнату для персонала.

Переоделась, покинула заправку в надежде, что Вольф не имел в виду, что будет ждать меня сегодня, а просто будет ждать встречи. Когда-нибудь, когда я соизволю. И то маловероятно.

Но нет, ошибочка вышла. Вольф тут как тут. Нарисовался, понимаешь ли, хрен его сотрешь. Стоит и ждет под дверями.

Он немного не такой, как всегда. И дело даже не в том, что сегодня на нем тёмно-синие джинсы с потертостями, ботинки "Катерпиллер" и белая футболка, виднеющаяся из-под распахнутой кожанки. Какой-то он взбудораженный, что ли. Сосредоточенный на чем-то. И безмерно сексуальный. То ли он бензина надышался, которым я вся пропахлась, и возбудился от этого запаха, либо уже приехал с похотливой мыслью спариваться, то ли я надышалась, но…

Я как увидела его, так и остановилась как вкопанная. Я покорена, обездвижена и на все готова. И не могу ничего с собой поделать. Словно на несколько лет назад вернулась. В тот период, когда текла от него бешено и сходила с ума от желания даже находясь на расстоянии.

– Ну привет, Розетка. Подвезти? – его глаза полуприкрыты, смотрят на меня не моргая.

– Н-нет. – закусила губу и отвела взгляд, пытаясь прийти в себя и экстренно включить шипы. – Я сама доберусь.

И вполоборота двинулась вперед, к дороге. Медленно и неохотно. Бёдра сами по себе начали вилять, приманивая его. А он и клюнул. Тут к гадалке не ходи, и так ясно что ему надо. Чешется кое-где. Почесать некому. Как и мне. Возможно, если бы он извинился…

Ценная мысль в тот же миг была потеряна, как и дар речи.

– Да, Розетка. – Вольф догнал меня, поймал за руку и потащил к мотоциклу, невзирая на мои слабые попытки отпираться. – Сама ты не справишься. Не спорь со мной, я лучше знаю.

Ну хорошо. Поеду с ним. Иного выбора у меня нет. Да я и сама так хочу.

От Розы.

Привез он меня, однако, не ко мне домой, а к себе. От усталости я задремала с открытыми глазами ещё в дороге. Но как только на пути стали попадаться светофоры, и Вольф, пользуясь моментом, когда горел красный свет, трогал меня за ляжку, дремоту как ветром сдуло. Возбуждённая и словно в тумане, я поняла, что нахожусь на другом конце города лишь тогда, когда мотоцикл заехал в чужие дворы.

Как давно я здесь не была. Казалось, вечность целая прошла с тех пор, как приезжала сюда в качестве девушки Вольфа. Но времена меняются, и я уже не его девушка. Хотя кое-что осталось все же неизменным. А именно сама причина, почему я здесь.

Вольф припарковался у многоэтажки и слез с мотоцикла.

– Зачем меня привез сюда? – спросила я, с трудом сдерживая дрожь в теле и голосе, которая как появилась с того горячего момента, как ощутила на себе касания любимого самца, так и до сих пор не отпускала, накаляя меня изнутри интенсивней.

– Я скучал по тебе, Розетка.

Вольф наклонился ко мне и нежно поцеловал в область шеи. Ладонь его прямиком проникла в мои спортивные брюки и, минуя трусики, очутилась на голой попе, сжимая и поглаживая ее сверху вниз и обратно.

– Очень скучал.

Я с силой напрягла мышцы ног, пытаясь изгнать оттуда ожидаемое гудение. Свести их вместе не позволял Индиан, как и прежде удобный и шикарный. Пальцы мои ухватились по бокам мягкого кожаного сидения. Дыхание прекратилось.

Все ясно. Сплошной звездешь и провокация ожидают меня в ближайшем будущем. Ан нет, никаких ожиданий, ведь это будущее, сладкое, но мимолётное уже наступило. Вольф начал звездеть о своих якобы чувствах, подсесть на уши захотел, чтобы получить меня снова. От скуки видать, приспичило. Знает, что надо говорить, чтобы я клюнула. Вновь. А как тут не клюнуть? Я ведь та еще "сладкоежка", и он об этом знает. Сам же меня, недотрогу, раскрепостил и приручил к себе когда-то.

– Оно и видно…

Только и успела я сказать это, как следом мои губы накрыл его жаркий поцелуй. А я не в состоянии была противиться этому сладкому натиску.

Вообще не заметила, как очутилась в квартире у Вольфа. Только помню, как он поднял меня на руки и понес по лестнице, не обрывая крышесносного и возбуждающего поцелуя, бесперебойно подающего моему телу импульсы страсти, необходимые для предстоящего занятия любовью.

Вольф также быстро донес меня до кровати, небрежно швырнул на черные простыни, и принялся торопливо срывать с меня одежду. Он бегло и тяжело дышал, рычал, кусая мои губы при этом. Он всем свои видом показывал, что хочет меня, и сильно. Сильнее, чем когда-либо. Он вел себя как дикарь, и мне это нравилось. Вольф всегда был ненасытным и нетерпеливым, но сегодня особенно. Либо это мне так кажется после разлуки, ощущения стали гораздо ярче.

Отдав себя на сладкое терзание нежному хищнику, я целиком погрузилась в те былые и похотливые времена, когда у нас с Вольфом все было не иначе, чем суперски. Незабываемое было время… Как жаль, что прошлого уже не вернуть, машину времени пока что не изобрели. Но зато сложившаяся так кстати ситуация с фанфарами благоволит тому, чтобы вспомнить все досконально и представить, что и не было между нами никакого расставания.

Вольф, избавив от одежды нас обоих, навалился на меня всем телом и крепко прижал к себе. Так, как будто он боялся меня вновь упустить, и сразу вошел в меня. Не церемонясь и не отвлекаясь на прелюдию, по-животному грубо и жестко взял меня. Да и мне прелюдия была ни к чему, ведь от его ласк я давно как промочила трусики.

Вольф, находясь во мне, двигался все резче и грубее с каждой минутой. Касаясь волнистыми черными волосами средней длины моего лица, он дышал отрывисто и при этом глядел мне в глаза. Не обрывал между нами контакт. А я, всхлипывая и задыхаясь от долгожданного и желаемого удовольствия, чувствовала, что вот-вот чокнусь от быстрых толчков и запаха разгоряченного тела любимого мужчины. До терпкой боли и оглушающего крика родного человека, которого я прождала почти четыре года. И дождалась.

Несомненно, я готова была абсолютно на все в те сладкие и одновременно горькие моменты. Что угодно бы сделала ради того, чтобы Вольф больше никогда меня не покидал. И для того, чтобы не слезал с меня никогда, без всяких раздумий разбилась бы в лепешку.

Больше всего на свете мне захотелось сейчас растянуть эти сладкие моменты, превратив их в беззаботную и нереально кайфушную вечность. Не рассчитывая собственной силы, я цепко хваталась за широкие стальные плечи Вольфа, моего русского по происхождению, но испанца по темпераменту, спину ему нещадно и голодно царапала. Я вела себя как пантера, дико и восторженно вздыхая, впивалась ногтями в его смуглую горячую кожу и не сводила покорного взгляда с его необыкновенных зелёных глаз. Таких же необыкновенных, как и у моего сына.

Я все еще не верила тому, что дождалась Вольфа, и это Вольф со мной сейчас, вернее – на мне, а не сновидение и не мираж в состоянии очередного алкогольного опьянения, частенько случающегося от породнившегося со мной чувства безысходности. Вольф любит меня по-настоящему, а не в несбыточных грезах на ночь глядя. Меня, и только меня.

Я радовалась, не в силах перестать боготворить Вольфа в спутанных мыслях и бредовых речах, самопроизвольно срывавшихся с влажных от бесконечных поцелуев губ. Смеялась, как умалишённая, и плакала одновременно, не стыдясь и не скрывая истинных чувств. Слишком сильны те эмоции – снова чувствовать его в себе, видеть близко и любить его губы, пальцы любимые целовать, рыдать от того, что он мой снова и навеки…

Хищный взгляд Вольфа, страстный и немного сумасшедший, возвратил моему видению собственного "я", прожжённому бытом, одиночеством и неудачами, позабытое девственное смятение. И снова я будто прежняя пугливая овечка в обжигающих объятиях опасного волка. Будто вернулась на несколько лет назад. Будто и не было всего этого кошмара. Будто…

Вольф и его попытки показать и доказать, насколько сильно я нужна ему, сделали свое дело. Он оказался безжалостнее меня – не оставил меня в своем уме. Я неизлечимо больна им и больше не скрываю этого. Не хочу. Не могу держать в себе то, что разрывает на части. Я должна излить всю правду сейчас, иначе не смогу жить. Пусть он знает, чтобы впредь не посмел уйти от меня.