– Не пытайся, Розетка. Зубы только испортишь. Я тебя все равно свяжу, если освободишься раньше времени.

– Чем?

– Чем, спрашиваешь? Ты действительно хочешь знать, чем я тебя свяжу? Хм… – Вольф перевел пытливый взгляд на стену, а потом повернулся и вновь принялся рассматривать мое ничем неприкрытое тело. – К примеру, вон той веревкой. Видишь верёвку, Розетка? На стене висит, узлом завязанная. Лассо этакое. Как раз для тебя, непокорной.

– За что? – я недоверчиво покосилась на него, а потом на лассо.

– За придурка, гаденыша, крошика и много кого ещё. Так и поступим. Но позже. Сейчас у меня есть кое-какие дела. – Вольф хлопнул по коленям и выпрямился, встав в полный рост.

Его наглая и бессердечная выходка заставила меня всерьёз разозлиться.

– Ты, что, уходить собрался? А ну выпусти меня, скотина! Сейчас же, слышишь???

– Нет, не слышу, Розетка. – вполголоса и с ухмылкой отвечал Вольф на мои истеричные требования. – А знаешь, что именно я не слышу от тебя, а должен?

– Что?

– Слова любви, о которых ты распиналась совсем недавно. Ну и банальное "любимый" вместо "придурка". Я скоро вернусь. А ты посиди и подумай, что не так с тобой и с нами.

– Дай мне хотя бы какую-то одежду! Я ведь и застудить ценное место могу здесь!

– Хм… А ведь действительно, ценные места надо беречь. Только что бы тебе дать… – Вольф на несколько мгновений замолк, а потом снял с головы черную бейсболку и бросил в клетку. Та через прутья не попала, шлёпнулась рядом.

– Ты совсем болван? Хочешь, чтобы я щеголяла в одной кепке? На кой хрен она мне сдалась?

– Прикрывать ценные места. А самое ценное – это голова. Остальное можно вылечить, а вот если голова больная, то никак.

– По себе людей не судят. Садист шизанутый.

– Как говорится, на рынке два дурака. Один из них продавец, а другой – покупатель. Пусть мы оба тронулись, но ведь кто первый, того и тапки. До встречи. Подумай о том, что я сказал. В противном случае настанет час тяжёлой артиллерии.

Вольф, отъявленный подлец и конченная сволочь, кинул меня, бросив в беспомощном положении. Ушел и дверь за собой запер. Оставил меня в проклятой тесной клетке, в этом чертовом подвале совершенно одну.

Слов любви ему надо, видите ли…

Унижать захотел меня, в клетке держать, пока не начну серенады ему петь? Понравилось с грязью меня ровнять, что ли??? Извинений Вольф ждёт, слов приятных.

Не дождется!

Только выберусь отсюда, он никогда меня больше не увидит! В конце концов, ему бы тоже извиниться не мешало бы за все, что он говорит и делает. А не вот это вот все… Я может и провинилась в чем-то, может и палку перегнула словесно, но мне нужны вовсе не такие оригинальные методы перевоспитания и не настолько жесткое наказание за провинность. Я ведь не только по-плохому понимаю, но и когда ко мне по-хорошему, тоже.

Глава 17

От Розы

Вольф не возвращался долго. Я уже и ноги себе размотала, и руки, и в матрас завернулась, чтобы стать подобием хот-дога и несколько раз уснуть успела, а он все не торопился.

Но когда я в очередной раз уснула, а затем проснулась на столе распластанная и обездвиженная веревкой, которую обещали еще с утра, стало вовсе не до шуток. Лучше бы он вообще не приходил.

Но Вольф стоял рядом и трудился, затягивая последние узелки.

– Так, давай по-хорошему. Ты будешь меня слушаться, Розетка? Или не будешь? – напоследок спросил он.

По-хорошему? Поздно он надумал по-хорошему лясы точить. Когда почки уже отвалились, Боржоми, увы, ни к чему.

– Иди ты в зад по-хорошему, понял? – ответила я и только потом напрягалась, и затаилась, сообразив, что такой прямолинейный шутник, как Вольф, способен воспринять эту стандартную фразу буквально и пойти туда, куда не только ему, но и любому другому вход строго воспрещён. – Я не то хотела сказать. Иди ты сам знаешь куда. Вот так. И отпусти меня.

– Приказ невыполним, Розетка. – Вольф отошёл от стола и направился к таинственной штуковине. Сбросив с нее палатку, Вольф ехидно ухмыльнулся во все тридцать два идеальных зуба. У меня же, в отличие от него, только тридцать один с половиной. – Всегда мечтал попробовать заняться сексом на этой штуке, но после осмотра. Правда, она забавная?

То, что Вольф назвал забавным, было нечто иное, как стоматологическое кресло. То самое, на котором зубы смотрят. Старое, местами с потрескавшейся кожаной обивкой, с пугающими ремнями по бокам. Кресло, которое я до смерти боюсь. И Вольф об этом прекрасно знает. Помнит же, гад, как привел меня к своей тете-дантисту, бывшей жене его дяди, когда у меня зуб пополам треснул. Помнит же, с каким визгом я удрала оттуда, когда узнала о том, что придется в десну вкручивать железяку и ставить коронку. Больше я к стоматологу ни ногой. А Вольф же назло издевается и треплет нервы. Хочет выбить из меня признание любыми путями и средствами.

Не успела я среагировать должным образом, поскольку в оцепенении на тот момент пребывала, как Вольф взял меня на руки, дотащил до кресла и зафиксировал руки-ноги ремнями.

– Почему ты такая злая, малышка? Перестань, ведь я хочу видеть твою улыбку. Уважишь мою прихоть? Подозреваю, ты так и не сделала свой верхний справа.

Я ответила свирепым отказом, а потом резко сменила тактику, решив давить на жалость.

– Вольф, мне вообще-то домой надо. Ты не забыл, что я работаю, и что за прогулы меня могут уволить? И мама волнуется.

– Пока ты не согласишься стать моей и не признаешься, что любишь меня, не отпущу тебя.

– А если не скажу, что тогда? – надо разузнать всевозможные варианты.

– Тогда я отошлю твоей маме видео, как мы с тобой будем чудить. Скрытая камера, если что, там находится в режиме "запись". – он жестом указал на темный угол.

После этих слов я поникла окончательно.

– Не поняла меня, Розетка? Я же сказал, хочу видеть твою улыбку. Не улыбнёшься сама? – Вольф с минуту подождал, дожидаясь, когда же изменится эмоция на моем лице. А затем, так и не дождавшись, зажал голову и сунул мне в уголки рта две железки с ушками, напоминающие крюки, потом продел через ушки верёвку и зафиксировал ее на моем затылке. Затем Вольф осторожно взял меня за горло и поцеловал насильно получившуюся улыбку.

– Так-то лучше. Хоть я и не люблю принуждать, ты же знаешь. Но ради твоего согласия я готов пойти на многое. Даже на то, что тебе предстоит испытать. Сколько тебе осталось ждать? А не будем ждать, приступим сразу к делу. На очереди какая часть твоего тела сегодня, догадываешься?

Хотелось бы узнать, какая часть тела была на очереди вчера. Но опять-таки, нет такой возможности.

– Ты будешь меня слушаться? – повторил он свой вопрос.

Я кивнула. Что мне оставалось. Только подчиняться. Ведь я очень боюсь стоматологических кресел с детства. Почти также, как и акушерских. И чем дольше я в них нахожусь, тем хуже. Для меня лечь, к примеру, на акушерское кресло во время родов было уже подвигом, и то, как по мне, ещё раз родить не так страшно, как вновь очутиться на этой адской машине, созданной пугать. Прям какое-то медицинское чудище, а не кресло, что одно, что другое. И оба стоят друг друга.

– Во всем будешь слушаться меня? – вновь повторил Вольф свой вопрос, чтобы окончательно убедиться в том, что я напугана и теперь сделаю все, что он хочет. – Во всём. Захочу, так буду любить тебя. Захочу пытать, буду пытать. Я господин, а ты моя игрушка. Верная и преданная игрушка. Поняла меня, Розетка?

Эка тебя понесло не в ту степь БДСМскую, голубчик…

Не треснет хайло от таких запросов, как у Грея из "50 оттенков"?

Как бы я не свирепствовала молча, пришлось соглашаться со всем сказанным, чтобы Вольф ослабил натиск и позволил мне слезть с адского кресла. Несмотря на те гадости, что Вольф позволял себе говорить, тембр его приятного и родного голоса был крайне нежен.

Удивительно, как гармонирует нежность и извращённые требования в исполнении Вольфа. Я бы растаяла и растекалась лужицей у его ног, возможно, но не в этот раз.

Только я получила свободу, как сразу рванула наверх в дом, причем сделала это настолько прытко, что даже успела запереть в подвале Вольфа, который в силу неожиданного поворота событий не догнал меня. Оказавшись на первом этаже, я сняла со рта чёртовы скобы для улыбки и побрела по комнатам в поисках одежды. Я не особо стеснялась, ведь была уверена, что в этом доме никого нет, кроме нас двоих. Но и нужно было спешить, ведь Вольф мог в любой момент справиться с засовом и побежать за мной.

Когда это случилось, и Вольф настиг меня, я находилась в комнате незнакомой мне девочки-подростка, судя по фотографиям и всюду развешанным постерам. Я была уже одета в ее одежду, идеально подошедшую по размеру, и вылезала через окно на втором этаже. Под угрозой, что я спрыгну, если Вольф не остановится, я добилась того, чтобы он позволил мне уйти. Вольф же был обескуражен и даже ляпнул то, чего я могла от него ожидать в принципе, но не могла представить, что это произойдет в таком садистском контексте.

– Ты что, шуток не понимаешь, Розетка? – его встречный вопрос обескуражил и меня тоже. – Ну хорошо, я признаю, что в некоторых моментах перегнул палку, но… Я всего лишь хотел, чтобы ты вынесла урок из всего этого.

– Я вынесла урок, Вольф. – не быть мне Стальной Розой. К чёрту все. – Один всего. Никогда больше не возвращаться в прошлое. В то прошлое, где есть ты. Забудь о том, что я тоже живу на этой планете.

А затем я прошла мимо него. Вольф не стал пытаться остановить меня. Он всего лишь предложил подвести меня до дома, на что я ответила отказом и очередным посылом его куда подальше. На этот раз последним. Неизвестно, что еще ему взбредёт в голову.

Глава 18

От Вольфа.

Что сказать в свое оправдание? Да нет мне оправдания, незачем его и выдумывать. Сам и не понял, когда успел переступить за грань шутки и вместо доброго, но поучительного юморка сделал лютый трешак дантиста-самоучки. Розе я точно напомнил этими попытками добиться нужного результата маньяка из второй "Человеческой многоножки", которую Роза когда-то глядела через мою спину. Я же стоически выдержал весь фильм от начала и до титров, при этом даже пытался жевать попкорн и местами даже смеяться пробовал. Наверное, злосчастная "многоножка" повлияла на мое восприятие действительности, раз я додумался затащить Розу в подвал и принудительно вытащить из нее любовь ко мне. Вроде сначала было по приколу, а потом стало гадко и стыдно за себя, но дороги назад уже были перекрыты. Пятиться было некуда, что-либо исправлять – поздно. В общем-то правильных делов не вышло. Запугать вышло, но результат получился не тот, какой ожидал получить. Напортачил настолько, что теперь и Анне Сигизмундовне придётся здорово постараться, чтобы Роза захотела со мной разговаривать без опаски за собственную жизнь.

***

От Розы

Вечер выдался ветреным и прохладным. Мне в брюках и тонкой рубашке цвета пастельной сирени было очень холодно. Но это не мешало мне устремленно отдаляться от дома, где сейчас находился Вольф.

За то продолжительное время, пока бродила по окраине города в поисках такси, я много чего осознала и приняла для себя в отношении Вольфа. Например, что он тот ещё приколист, приколист с огромным опытом и потенциалом изощренного живодёра. Да, он на первый взгляд изменился. Но кое-что в нем осталось неизменным. Неисправимый весельчак, который просто обожает подкалывать, что непременно выбесит собеседника и доведёт его до ручки. Этакий весь из себя черный юморист. Вольф был приколистом всегда и всегда поучал, и поучения его доходили порой до крайностей. Но чтобы так поступить… Не было ни разу, чтобы он позволил себе подобное сотворить со мной. Видимо, за годы нашей разлуки он превратился в сволочь бесчувственную. Мне такого Вольфа не надо. Я люблю Вольфа, но люблю другого Вольфа, вовсе не такого, каким он стал сейчас. Не надо мне такой любви. Вырву его из сердца. Вырву и займу образовавшуюся пустоту другим.


– Где тебя носило, леди-шалаледи? – мама с порога принялась наезжать на меня. И без нее паршиво.

– Мам, не спрашивай. Когда ты говорила, встреча с племянником твоего жениха? Я пойду.

– Точно?

– Точно.

– Точнее, чем в аптеке?

– Супер-точно. Точнее некуда. Аптека нервно курит в сторонке.

– Раз так… – мама немного подумала. – Встреча состоится, но не на этой неделе. Может быть, на следующей или вообще через две. Мой в командировку уезжает, потому вот… Как-то так.

– Ясно. – вот почему, когда принимаю решение и загадываю получить скорейшей результат, в большинстве случаев оказываюсь в пролёте?

– И кстати, там на комоде в твоей комнате я денежку положила. Очень крупную. На новое платьишко тебе передали. Думаю, этого хватит даже на то, чтобы сшить его на заказ золотыми нитями. Твой тайный поклонник решил тебя побаловать заранее.