Поскольку номера Вольфа у меня не было, так я оперативно удаляла его из списка, я попросила маму, которая в тот день уехала по делам и до сих пор отсутствовала, прислать его. Оказалось, что номер Вольфа у меня все-таки имелся, только записан он был как "Племянник мажора". Я не придала и этому должного значения, а хотя должна была. Слишком переволновалась. Да и с какого номера Вольф звонил, в таком случае? Насчёт того, что у него могло быть и два номера телефона, как и двадцать два и телефона, и номера сразу, не подумала. Да и куда тут было размышлять, когда всего каких-то пару минут назад чуть сердце не остановилось.

Вольф ответил на звонок сразу и сообщил, что они с Кириллом уже возвращаются обратно. Откуда возвращаются и где были все это время, не сказал.

Мне ничего не оставалось, как бросить трубку и поспешить домой. Благо, идти неспешным шагом до пункта назначения всего пять минут. А если бежать, то и вовсе будто из дома не уходила.

Однако, когда я подошла к дому, Вольф и Кирюша уже ждали. И опять Вольф ребенка на байке катал. Оба со счастливыми лицами поприветствовали меня. Как только Вольф опустил его на землю, Кирюша кинулся обнимать меня. Даже поцеловал и сказал, что очень скучал по мне, мамочке его любимой, и чтобы в следующий раз я обязательно составила им компанию.

Следом и Вольф подошёл к нам.

"Ты не пройдешь!" Так и прорывало меня прогорланить зловеще, однако я все же запустила Вольфа в дом. Куда деваться, Кирилл ведь не поймет той причины, почему я не разрешаю дяде заходить с нами. Незачем портить ребёнку настроение. Тем более, Вольф уже не какой-то там дядя для него. Он самый настоящий друг.

– Мама, смотри, кафента! – Кирюша, как только вошёл в коридор, похвастался наполовину сгрызанным леденцом на палочке, который держал в кармане курточки.

– Дядя Вольф тебе конфету купил? – я соорудила как можно более теплое и радушное выражение лица, а затем повернулась к Вольфу и метнула в него краткий, но многозначительный взгляд. Вот что-что, а глаза точно не дадут скрыть настоящие эмоции.

– Папа купил, да. – воспроизвел Кирилл так, как будто называть Вольфа папой было для него в порядке вещей.

– Гм… – сын меня обескуражил. Даже не сообразила, как стоило среагировать. То ли промолчать, то ли поправить сразу и при нем.

– А как конфета называется, Кирь? Помнишь? – счастливый Вольф отодвинул меня в сторонку и принялся сам раздевать Кирилла.

– Коко писюко! – гордо ответил Кирюша. – Коко писюко!

– Коко… Пи-пи…сюко? – у меня глаза на лоб полезли.

– Ну да. – Вольф с видом, как будто, так и должно быть, снял с Кирилла верхнюю одежду, обувь и, как ни в чем не бывало, пояснил. – Петушок, то есть. Что ты, детский язык не понимаешь, Роза?

– Ах, петушо-о-ок… – услышав его версию, я закивала, делая вид, что врубаюсь, почему петушка прозвали именно так. Попыталась влиться в их общую волну. – Этот петушок, видимо, родом из Японии… Иностранец по имени Коко, а фамилия у него Писюко. Писюко. Да уж… Кто это придумал?

– Он. – Вольф почесал затылок. – Ну и я немного помог ему. Не надо было?

Пока я собиралась с мыслями, Кирилл сбегал в соседнюю комнату, а затем вылетел оттуда с недовольством.

– Мама, где пизозо? – строго спросил он и нахмурился.

Пизозо. Еще один вид ругательства, но его, в отличие от писюко, я уже слышала и не раз. Правда, забыла, что это означает. Ассоциаций не возникло.

– Та-ак, а вот с этим будет посложнее. – я поставила руки на талию и громко вздохнула. – Осталось вспомнить, что же такое это пизозо и где оно лежит.

– Мама, где пизозо?

– Подожди, Кирилл. Сейчас найдем твое пизозо. Дай маме немного подумать.

– Что это? – тихо поинтересовался у меня Вольф, когда Кирилл снова убежал в комнату. Похоже, не только у меня нет никаких ассоциаций.

– Не знаю. – честно ответила ему и пожала плечами.

Мы бы долго стояли в коридоре и гадали, если бы не Кирилл. Он сам нашел свое пизозо, причём, довольно быстро. К нашему с Вольфом искреннему удивлению, это оказался всего лишь красный конструктор.

Мы с Вольфом посмеялись над тем, какие мы же несмышленые родители. Получается, что так. Он же папа Кирилла, а я мама. А потом я предложила.

– Войдёшь?

И он охотно согласился.

***

Пока я переодевалась в домашний халат, наспех накинув его на то, в чем была одета, Вольф и Кирилл помыли руки, а после двинулись на кухню, чтобы покушать полдник.

– Маман, дай банан! – ошарашил Кирюша новой фразой, как только увидел меня у дверей. – Давай, давай, мамочка! Хотю банан!

– Сначала творожок. Кто его этому научил? Ты?

– Не знаю, – Вольф отвел ехидный взгляд, – мамочка. Что сначала? Творожок? Давай есть творожок, Киря. – затем достал ложку из шкафчика, именуемого шухлядкой на мамином языке, открыл йогурт и принялся кормить Кирилла.

Кирилл, хоть и не любил творожок, сейчас охотно его поедал. Из рук папы, видимо, все ему вкусно. Да и общество женское надоело, вот Кирилл и схватился за Вольфа, как единственного человека мужского пола, вхожего в нашу семью. Не хватало Кириллу отца, но раньше это не так в глаза бросалось, а сейчас стало сильно заметно на контрасте.

– Смотри! Паук там! – Кирюша указал пальчиком на холодильник, располагавшийся позади Вольфа.

Вольф медленно повернулся.

У меня же сердце в пятки ушло и глаза на лоб полезли от страха. Еще секунда молчания, и полезла бы на табуретку с криком: «Убей эту гадость!"

– Где?

– Этот! Вот!

– Нет там паука. Это краб. – Вольф внимательно изучил дверцу холодильника, на котором были развешаны магниты.

– Кто это? Му-му? Ау, папа! Не то! – не соглашался Кирилл. – У паука два газы, газов…

– Глаза? Два глаза у паука?

– Да. Много… Вот где? – и снова Кирилл задался каким-то важным вопросом, откуда не возьмись пришедшим на ум.

– Что где, Кирь? – спросил Вольф.

– Где рот, где?

– Рот? Да там же, где глаза. Рядышком они друг с другом. Душа моя. – произнес Вольф, а после поцеловал Кирилла в лоб.

Наблюдать за Вольфом и Кирюшей было одно удовольствие. Душа моя… Как много смысла Вольф вкладывает в эту фразу. Видно же, что Кирилл ему интересен. Как и Кирилл чувствует себя уютно с Вольфом, а раньше никого, кроме меня и бабушки, не признавал. Стеснялся людей, за меня прятался. А сейчас родного сына и не узнать даже. Наверное, Кириллу все-таки нужен кто-то из мужчин, чтобы рядом был, либо папа, либо дед, так как мы, бабы, ему надоели. Или сын на самом деле чувствует родственную связь с отцом, а потому знает, что Вольфу можно и нужно доверять.

– Тебя не раздражает этот звук? – Вольф закончил кормить Кирилла йогуртом, затем почистил ему банан и обратился ко мне.

Я же, до той поры делая вид, что прибираюсь на столе, в непонимании уставилась на Вольфа. Какой еще звук?

– Вода с крана капает. – пояснил он. – Тебе этот звук не мешает? Лично меня он очень злит. Не люблю, когда кран течет. Плохая это примета. Означает, что денег водиться не будет. Ключ для сантехники есть?

– Сыщется, думаю. Где-то должен быть. Только вот забыла, как он выглядит… – с этими словами я поспешила в коридор. Там, в одном из шкафов покоится весь арсенал инструментов.

– Ты неси все, что есть, а я выберу, какой нужен. И кстати, Роза, – Вольф дождался, когда я обернусь. – выбрось тарелки. Я видел, что у тебя там со сколами стоят. С таких тарелок есть нельзя. И это тоже плохая примета, равно как и хранить разбитые вещи.

– Ладно. Переберу и выброшу. – согласно кивнула и пошла за инструментами.

Так тому и быть, прислушаюсь к советам суеверного Вольфа. Чем черт не шутит, в конце концов? Может, именно в битых тарелках, из которых каждый день ем, так как они почти все у нас со сколами, и капающем кране кроется главная причина моего невезения?

С другой стороны, хоть кто-то помогает по хозяйству и с ребенком время проводит. И пусть не мой муж, но все же руки у него растут, откуда надо. Только вот тот факт, что Кирилл называет Вольфа папой, не укладывается в те рамки, которые Вольф с моей мамой любовно сконструировали.

Глава 22

От Розы.

– Что ты тут так интенсивно натаптываешь? Уважаешь диван, что ли, кот Граната? Ну и имечко у тебя. И да, это был я. Я предложил тебя так назвать. Прости, дружище. Но ты ведь уже привык к тому, что ты Граната, правда? Если не простил, можешь укусить, я потерплю. – Вольф погладил нашего древнего кота, запрыгнувшего возле него. Тот сразу, переступив через обиды, начал тереться об гостя.

Когда-то Граната и Вольф ладили. В тайне от мамы, разумеется. Когда Вольф перестал к нам приходить, а именно лазить ко мне через окно, кот перестал проситься в мою комнату. Мне тогда стало очень обидно, что кот только ради Вольфа был здесь, спал на моей кровати. А после того, как исчез Вольф из моей жизни, и с котом я перестала ладить. Несколько раз таскала кота к себе в спальню насильно, клала на кровать, но он тут же убегал. Так мы с котом и поссорились.

Были времена. А теперь кот довольный, преданно мурчит как трактор, чует своего хозяина, возвратившегося к нему сквозь годы. Наверняка, тоже ждал Вольфа, как и я. Но в отличие от кота, я не могу рассчитывать на то, чего ждала от Вольфа все время. Он вернулся, но не ко мне.

Жестокая моя жизнь. Зачем я вообще живу на этом свете? Ради Кирилла. Да. Живу и улыбаюсь. Я родилась для того, чтобы подарить ему жизнь, что я выполнила, и для того, чтобы воспитать в нем достойного мужчину. Вот это мне еще предстоит выполнить.

Отогнав от себя грустные мысли, я приготовила чай и позвала любимых мужчин в гостиную. Туда я уже пришла с подносом и с натянутой до ушей улыбкой. И без завязочек держалась та улыбка, мимические мышцы лица отлично выполнили свою работу. Мы с Вольфом расположились на диване, в то время как Кирюша играл со своей любимой железной дорогой. Он не захотел сидеть с нами, но благодаря уговорам Вольфа периодически подбегал, чтобы попить чаю из его кружки. В кружке Вольфа, по всей видимости, чай был слаще, чем в моей. Это при том, что Вольф никогда не кидает в чай сахар.

– Кстати, Роза. – Вольф отставил ласки кота и обратил на меня внимание. – Я заметил, что верхняя одежда у Кирилла холодная. Зима на носу, а он в тонкой курточке. Надо ему дубленку купить. Хорошую, добротную, лучшую из лучших. Что эти разноцветные дутики? На кой они сдались? Вон на севере еще поверю, что теплые продают, а у нас так себе качество. Серпантин один для украшения и создания видимости, что одет. Оделся и словно на аттракцион "впоймай больничный" намылился.

– Да ну, Вольф. – я сделала небольшой глоток чая и взяла с вазочки конфету. – Дублёнки не модные, и в ней ему будет тяжело ходить.

– С чего бы не модные? – возразил Вольф. – Натуралка никогда не выйдет из моды. Вот уж поверь. Сама ходишь не пойми в чем, мерзнешь. Вот сколько тебя помню, вечно нос гундосый был, и ты толком не лечилась. Если уж сама не хочешь утепляться и тебе себя не жалко, то его хотя бы не морозь. А насчет того, что ребенку тяжело будет в ней ходить… Что ж, это тебе кольчуга, что ли, с доспехами?

– Ну нет. Но…

– Вот и не спорь. Ребенку нужна хорошая вещь. Тем более, уже совсем скоро у него день рождения. Если мама позволит, мы в Диснейленд смотаемся. Да, Кирь?

– Да! – выкрикнул Кирюша.

– И тебя приодеть надо, мама. Чтоб сыну соответствовала. За деньги не волнуйся. Смотри мне, чтоб купила себе хорошую шубу. На цену не гляди, бери, какая по душе придётся. И чтоб больше я тебя в той хлипкой косухе не видел. Поняла? Ты нам с Кириллом здоровая нужна.

– Вольф… – у меня просто нет слов. Чтобы с ним пререкаться. Он хочет купить мне шубу? Неужто мама моя растрепала о давней мечте… – Ты же Вольф. Ты же должен быть жадным.

– Жадным? Я? – он скривился и покачал головой. – Ни в коем разе. Как утверждает мой гороскоп, я хитрожопым, скупым бываю, хоть и не всегда. Вот сейчас как раз не тот случай. Готов раскошелиться на своего малыша и его маму по полной программе.

Вольф то и дело подводит разговор об отцовстве. Зачем он делает это? Хочет, чтобы я опровергла его утверждения насчёт того, что Кирилл его сын? Или ждет от меня чистосердечного признания?

– Знаешь, Вольф. – я сделала намеренную паузу. Давая понять, что сейчас он услышит совсем неприятную для себя вещь. – Я думаю, что ехать ребенку с посторонним человеком, да еще и в другую страну, идея плохая.

– Плохая. – согласился он. – Детей с посторонними никуда нельзя отпускать. И даже разговаривать нельзя на улице с чужими. Но ведь я же не посторонний, Роза. Или…

Я опустила взгляд и хмуро поглядела на кружку, которую сжимала в руке. Улыбка спала с лица.

Нет оправдания моей глупости, но я все равно буду продолжать гнуть свою линию. Хотя бы потому, что Вольф женится не на мне. А это значит, что Кириллу он будет приходиться дедом, но никак не отцом. Нельзя быть и тем и другим одновременно. Свой выбор Вольф уже сделал. Вот и пускай умрет в неведении.