Виктория Падалица - Нежная Сталь/ Колючая Роза

– Или да, Вольф. Извини, но ты ему никто. И звать тебя никак.

– Я бы хотел получить доказательства твоих слов. – Вольф не хотел оставлять эту тему на перепутье.

– Например, какие?

– Письменные. Медицинские. ДНК-тест к примеру.

– Вот еще. Я не дам согласие на это. Потому что я знаю, кто отец. И это не твое собачье дело. Если он внешне смахивает на тебя, это не значит, что вы родственники. Твой типаж не редкость, так что смирись и не называй его своим.

Вольф посидел какое-то время молча, усердно переваривая уготовленные мной лживые хитросплетения. Потом встал с дивана, попрощался с Кириллом и покинул дом. Мне ни слова не сказал. Я видела, что он уходил расстроенным, и что своими словами порезала его без ножа. Я и сама понимаю, что наломала немало дров. И это всего лишь ради одной цели. Неужели Вольф никогда не одумается?

От Розы.

– Титяс зе вытаси эту стуку, баба! – грозно потребовал Кирюша, чтобы мама вытащила моцарелу из пиццы. Вид этого сыра ему был не по нраву.

Тем же вечером, после того, как мама вернулась домой, и Вольф подъехал сюда снова. В сообщении написал, если я не выйду сама, он позвонит в дверь и все расскажет моей маме. Все, как есть выложит о нас, и о прошлом в подробностях, и о настоящем.

Я в тот момент кушала пиццу, которую мы семьёй заказали в честь праздника, чтобы не заморачиваться с готовкой на ночь глядя и кухонной старушке-плите выходной устроить. Мама выбрала себе подвенечное платье сегодня, жутко прекрасное и баснословно дорогое. Но она пока не решила, купить его или взять напрокат. Вот где ее носило целый день. Мне б ее заботы. Я бы и сама надела такое платье, да и с мамой у нас размер одежды теперь один и тот же, можно вещами делиться друг с другом. У нее как раз гардероб обновился, а я уже застолбила мамину новую шубу на следующий выходной, чтобы надеть на встречу с друзьями. И платье выклянчила в стиле рок. Он нынче в моде, что меня очень радует.

Мы весело проводили время до той поры, пока на мой телефон не пришло угрожающее письмо.

Не желая, чтобы раскрылась правда именно сейчас, а Вольф ее несомненно выложит перед мамой и перед Кириллом, и даже не посовестится держать язык за зубами, мне пришлось пойти у него на поводу.

Вольф приехал на большом черном Рендж Ровере. Такие лакшери тачки я только заправляла, иногда мыла, но ни разу в них не сидела. Только увидела эту сверкающую громадину, сразу пришло в голову оставить холодную войну и попросить Вольфа меня прокатить. Как сорока я, которая ведется на все блестящее. Но Вольф сам отрубил у меня желание идти на перемирие. И правильно сделал. Как бы это выглядело со стороны? Мама уже и платье купила свадебное, а я с ее женихом катаюсь на машинке и невесть чем еще занимаюсь.

– Кирилл ведь мой сын, Роза. – распаленный Вольф подождал, когда я подойду к машине сама, а затем яро потребовал объяснений. – Почему утаила от меня, что была беременна? Почему не позвонила? Почему не написала? Молчишь? Снова? Отвечай, когда тебя спрашивают! – он взял меня за плечи и принялся трусить. – Не беси меня! Открывай рот и отвечай!

Вольф был очень зол. Видимо, ходить в неведении для него – та еще пытка.

– Ты бросил меня, если забыл. Бросил и смылся в неизвестном направлении. И телефоны менял постоянно, я никогда не звонила на один и тот же твой номер трижды, потому что после первого моего звонка ты выбрасывал симку. Смысл было навязывать тебе ребёнка? Общим друзьям я тем более не стала говорить, так как стыдно было, не хотела, чтобы меня обсуждали и показывали пальцем. Не то время было и не до того. Потому и не сказала. А если бы ты не уехал, то…

– Я был вынужден уехать. – оборвал Вольф мои речи, поясняя покрытую неизвестностью ситуацию из прошлого. – Да, наши отношения на тот момент зашли в тупик, и ты в курсе этого. Я думал, ты меня больше не любишь, а потому ушел. Кроме того, отец мой заболел, и мне пришлось вернуться домой. И да, я хотел с тобой поссориться, потому что ты все равно не поехала бы со мной за тридевять земель. Мы бы расстались хоть так, хоть так, да и ты под маминой юбкой ходила, не желала из-под нее вылезать. Я не прощу тебе того, что ты умолчала о моем сыне.

– Даже если б Кирилл был твоим сыном, как бы я сказала, если номера телефона твоего не знала, не говоря уже об адресе в другом городе? Ты ж номера менял чаще, чем свечи зажигания! Я и перестала спрашивать у друзей, как до тебя дозвониться, так как они на меня уже косо смотреть стали. Но Кирилл не твой…

– Это мой ребенок. И не отрицай. Бреши кому-нибудь другому. Втирай ему лажу эту, на уши лапшу хреновую вешай. А я вижу, что это мой ребенок. У меня со зрением все в порядке. А еще я вижу, что ты мне все время врёшь.

Вольф привел достаточно аргументов, чтобы я заткнулась и сдала позиции. По правде, у меня кончился запал спорить и обратно доказывать то, что и так очевидно.

– Ну и? – опустив глаза, я скрестила руки на груди и включила в себе расчетливую суку. Могу и буду себя вести так, но не когда смотрю ему в глаза. – Хочешь, чтобы Кирилл стал твоим сыном? Так давай алименты, раз в тебе отцовский инстинкт проснулся внезапно.

– Алименты? – Вольф ожидал, что я потребую нечто подобное. Но у него был свой козырь, который покоился в кармане куртки и где Вольф постоянно держал руку, прокручивая там пальцами. Что же это такое, что он намеревается вытащить. – Ты серьезно, Роза? Всего лишь деньги тебе нужны? А я, как муж, тебе не нужен, да? Не устраиваю? Кириллу необходим отец, и он должен быть осязаемым, а не присылающим деньги. Давай так. Назови хоть одну нормальную причину, чтобы я не только не делал тебе предложения сейчас, но и вовсе забыл об этой идее.

С этими словами Вольф достал из кармана коробочку и открыл ее передо мной. В коробочке содержалось обручальное кольцо.

О чем он говорит? Сделать предложение мне? Зачем он это делает? Я сплю? Точно же сплю.

Не отрываясь от изучения кольца, я ущипнула себя. Пять раз. И не проснулась.

– А ты с мамой моей, насколько я понимаю…

– Ничего ты не понимаешь. Да и… неважно. Бери кольцо и иди собирай вещи. Сегодня же ты и Кирилл переезжаете ко мне.

– Вот еще! С какой стати?

– А с такой, что это мой сын, и ты скоро станешь мне женой. Разве этого мало?

– Ты сначала докажи, что Кирилл твой, а уж потом упрямствуй и командуй. У Кирилла в графе «отец» стоит прочерк, вообще-то. И ты ему никто. А я пока не дала согласия на брак. Да и не стала бы…

– Зачем что-либо доказывать?

– А затем, чтобы в случае чего ты не улепетнул, как тогда, а платил на содержание ребенка. Исправно.

– Какая же ты дрянь, Роза… Слов нет, одни эмоции. Я был о тебе совсем другого мнения.

– Я тоже не ожидала от себя такого. Так что, сам понимаешь, мы тут без тебя живем уж три года, как и вполне справляемся. С тебя никаких обязательств, кроме финансовых, мы не требуем. Как-то так. А что у вас там с мамой, меня и подавно не волнует. Все, Вольф. Мне пора к сыну. Удачи.

– Ты берешь кольцо или нет?

– Я могу взять, но я его продам на рынке за бесценок. Ибо оно мне не нужно.

Не стала пояснять, что не намерена терять маму из-за мужика. Я выбор свой сделала.

Распрощалась с ним так холодно, как только могла, и вошла в дом.

***

Несколько дней мама вела себя очень странно. Ходила грустная, задумчивая, что-то гложило ее, но она не хотела признаваться, в чем обстояло дело и заключалась причина ее упадка настроения. Я уж было начала волноваться, что мама каким-то чудесным образом подслушала наш разговор, но спустя неделю увидела Вольфа у нас в гостях. Да и заявление от мамы о том, что свадьба состоится, причем скорее, чем планировалось, не оставило ни малейших сомнений в том, что они вместе. То ли Вольф таким вот образом мстит мне за все и сразу, то ли действительно любит маму, а на нас с Кирюшей ему все равно. Равно как на мои чувства ему и подавно наплевать, и растереть.

Однако, и к маме Вольф заметно охладел. Он приходил не для того, чтобы пообщаться с мамой или со мной. Он много времени проводил с Кирюшей. Было заметно, что Вольф воспринимает Кирилла как родного сына и не признает иного варианта. Но почему-то с мамой он ведет себя как просто друг семьи. Не обнимается с ней, не целуется, на ночь не остается. Возможно, Вольф не делает этого, чтобы меня не обидеть. Вряд ли так.

А ко мне так вообще ноль эмоций от Вольфа. Даже не смотрит в мою сторону. Сдается мне, теперь не только я, но и Вольф ждет извинений. Мы оба виноваты и оба нуждаемся в теплых словах. И что самое парадоксальное – никто никому не собирается уступать, ведь война до сих пор продолжается.

От Розы.

– Та-ак, а это кто?! – громко возмутилась я.

Ползала себе на коленках, с ведром убирала проклятую шерсть с ковра, как тут заметила кота. Чужого. Не нашего кота. Серого и очень пушистого, в отличие от облезлой Гранаты. Подошёл он ко мне, сел и смотрит на то, что я делаю. Играть со мной пытается.

– Мама, выкинь гостя! К нам соседский котяра забрался. – крикнула я ей.

– Это не соседский. – мама спустя минуту зашла в зал, что-то жуя. Вкусное что-то. Печеньку курабье. Эту сладость я унюхаю даже в упаковке. – Это наш. Временно. Баюном звать. Он недавно слопал детскую варежку, и после этого его прооперировали. Хозяин его пока что в командировке, а за Баюном кропотливый уход нужен. Так что пускай поживет тут.

– Тебе что, своего кота мало, что ли? – сварливая я придирчиво указала на ковер, продолжая его чистить. Некогда отвлекаться от дела. – Мне лично за глаза хватает. Так вот откуда на ковре столько шерсти. Баюн и Граната место не поделили… Ну мама. Вот же добрая душа… Вот же безотказная…

– Тебе разве не жаль Баюна? Посмотри, какой он несчастный. Получше приглядись.

Я подняла взгляд на Баюна.

– Ну и? Кот как кот. – не считая того, что кот нереально мохнатый, но с обритым налысо пузом, смазанным зелёнкой. Даже не пузом, а пузищем, я бы сказала.

– Больной же он… Операцию перенес… На ножках еле стоит.

– Ладно. Пусть живёт. Но если он будет тут пачкать все…

– Ну что ты! Баюн же комнатный, во дворе отродясь не бывал! И еще, по поводу ухода. Роза, поможешь? Ему там прописали какашку из тюбика давать по три сантиметра в день. Ну паста такая цвета какашки. Говорят, что котам эта штука нравится. Но Баюн необычный кот, его надо уговорить, просто так есть не станет.

– Мне надо помочь его уговорить? Станцевать что ли?

– Подержишь хотя бы, а я буду запихивать. Но с ним надо нежно, а то нажалуется хозяину. Он такой, да.

***

На следующий день в гости заявился Вольф. Я открыла дверь, и вместе с ним забежали в дом наш Граната и Баюн. Оба вываленные в грязи. Уселись у моих ног, мохнатые слипшиеся, и давай пачкать тут все вокруг. Баюн принялся вылизываться, а наш блохастый простачок Граната, вальяжно смахнув грязь с лап, да так, что куски об стену шмякнулись с характерным шумом, принялся оказывать Баюну помощь в мытье его грязной мохнатой морды.

– Баюнчик! Ты уже бегаешь? – Вольф расплылся в улыбке. – Моя умница золотая. Выздоравливаешь.

– Так это твое раненое добро.

– Родственника моего. Почти мое.

– Что ты тут гоняешь, паразит пушистый? – я отобрала у Баюна маленький камушек, который прилепился к лапе и который теперь он использовал в качестве мячика, а затем молчаливо буйствуя про себя, торопливо пошла за веником. – Это не Баюн, а Грохотун какой-то. Мало того, что без конца падает с дивана, когда спит, так он еще и невероятно привередливый.

Вольф, смеясь, разулся и повесил куртку на вешалку.

– Тебе покамест не довелось слышать, как он воет серенады по ночам. Вот оклемается чутка и обязательно споет. Роза? Может тебе робот-пылесос нужен? Насколько слышал от знакомых, он хорошо убирает шерсть и пыль.

– А я вот слышала от своих знакомых совсем другую историю. – я вернулась, вооруженная веником и совком, а также ведром с тряпкой, и принялась яростно заметать грязь. – Вот купили они этого робота-пылесоса на свою голову, а он же умный, запрограммирован чётко и не избирательно убирать все, на что напорется. Ну а у них кошка жила. И нагадила как-то раз эта кошка мимо лотка…

Вольф прыснул со смеху.

– И что же случилось дальше? – он, походу, уже представил, что там было дальше.

Я собрала весь мусор и выпрямилась.

– Ну дык, известно, что. Качественно полез убирать этот робот-пылесос могучую кучку. А когда пришли хозяева с работы, то увидели, что их светлый ламинат весь в коричневую клетку. Ровную и вонючую. По всей квартире шахматную доску нарисовал тот робот.

Наклонилась, чтобы смочить тряпку в ведре.

– Тогда и впрямь уж лучше по старинке, веником и тряпкой. Помочь тебе?

– Нет, я сама. Ты лучше на кухню сходи и уговори Баюна поесть. Эта тварина королевской крови не желает употреблять свой корм премиум-класса, второй раз выбрасываю прокисшее. Нос воротит, и всё.