– Несчастный случай, господин Сент-Сир, – ответил потрясенный штурман. – Ужасный случай. Вероятно, капитан, встав рано утром, поднялся на мостик первым. Может быть, если бы я был здесь на несколько минут раньше, капитан был бы жив.

– Продолжайте, Мерсье, – мягко сказал Филип. Он опустился рядом с телом, осмотрел ужасную рану на затылке, а потом зазубренное орудие, которое было причиной ранения.

– Никто не видел, как это произошло, – продолжал Мерсье. – Не было никакого крика. – Вот этот кусок снасти отломился как раз в тот момент, когда капитан поднялся на мостик. Бедняга, наверно, так и не понял, что случилось. Он умер мгновенно. Видите, зазубренный конец этого бруса ударил его по затылку и повредил яремную вену. Он истек кровью, прежде чем кто-нибудь что-то заметил.

Филип оторвал взгляд от тела капитана и посмотрел его на то место, откуда отломился брус. Потом вынул острый кусок дерева, все еще торчащий в ране, и осмотрел его со всех сторон.

Нахмурившись, он спросил:

– Как такое могло произойти на моем корабле?

Его стальной взгляд переходил с одного человека на другого, пока не остановился на Марселе Дювале, который только что присоединился к зрителям.

– Я могу только догадываться, – пожал плечами Мерсье. – Наверно, снасть расщепилась, когда мы попали в шторм через несколько недель после Бреста, и этот брус болтался, готовый упасть в любой момент. А сегодня утром ветер усилился, вот он и оторвался как раз в ту минуту, когда капитан Жискар поднялся на мостик. Черт побери! —

выругался он, оглядываясь на стоявших рядом моряков. – Кто-то у меня поплатится за такую небрежность.

Филип ничего не сказал и продолжал изучать смертельное орудие. После некоторого раздумья он сказал:

– Это, кажется, от верхней реи. Пошлите кого-нибудь посмотреть, в чем там дело.

Один из матросов немедленно отделился от группы и полез вверх по снастям. Филип и Мерсье отнесли тело капитана в каюту, чтобы приготовить к погребению. Все это время мозг Филиппа лихорадочно работал. Он потерял не только превосходного капитана, но также старого и преданного друга. Филип думал о том, что несчастный случай выглядел по меньшей мере странно, хотя бы потому, что оказался результатом слишком уж невероятного совпадения. Вдобавок зазубренный конец бруса, убивший капитана, казался чересчур острым, как будто его специально наточили. Филип был почти убежден, что смерть Анри не случайна и имеет отношение к секретному документу. Теперь, когда Анри не стало, жизнь и смерть целого города, а может быть, и страны, зависела от него. Ответственность была пугающе огромной.

Когда Филип вошел в каюту Анри Жискара, ему показалось, что что-то не так, но он не мог понять, что именно. Внезапно его осенило: каюта выглядела слишком прибранной, все находилось на своих местах. Даже бумаги и карты, обычно лежавшие в беспорядке, сейчас сложены в аккуратные стопки. Это совсем не похоже на Анри. Филип часто укорял Анри за отсутствие порядка, но добродушный капитан только смеялся и говорил, что уборка – дело женское.

Филип не сомневался, что кто-то тщательно обыскал каюту капитана Жискара, а потом аккуратно разложил каждый предмет на место. Но в одном Филип был уверен: кто бы ни обыскивал каюту, они ничего не нашли. После того как Анри ознакомился с секретным документом и положил его в сейф, Филип вернулся в каюту и без ведома капитана забрал бумаги. Разумеется, как владелец судна, он знал секретный шифр сейфа. Теперь документ лежал на дне Габбиного сундука. Раздумывая о случившемся, Филип пришел к выводу, что он может быть следующим.

Позже, когда Филип вернулся к себе в каюту, Габби была поражена его видом: морщины вокруг глаз и на лбу стали более резкими, походка невероятно уставшего человека – ей показалось, что он за несколько часов постарел на десять лет.

– Филип, скажи мне, что случилось! – воскликнула она. – Я слышу голоса, и все расстроены.

– Капитан Жискар умер, – безжизненным тоном ответил Филип.

– Умер? Как? Отчего?

– Несчастный случай, сегодня утром, на мостике.

Внезапно все силы оставили его, и боль отразилась в его глазах. Он мучительно думал, что и в этой смерти повинен он: если бы он не воспользовался помощью Анри для выполнения своей миссии, бедняга был бы жив. Неужели смерть никогда не перестанет преследовать его и отнимать его близких? Как вынести вину еще за одну безвременно прерванную жизнь?

– А кто поведет «Стремительный» на Мартинику? – спросила Габби, нарушив молчание.

– Первый помощник – Мерсье, он опытный штурман, да я и сам встану за штурвал, мне часто приходилось это делать.

Вновь наступило долгое молчание. Филип размышлял, принимая трудное решение открыться Габби и тем самым подвергнуть ее опасности. Имеет ли он на это право? Выбора у него не было. Долгое время он напряженно смотрел на Габби, пока она не стала нервничать под его пристальным взглядом.

– В чем дело, Филип? Почему ты так странно на меня смотришь? Я могу что-нибудь сделать для тебя?

Сама того не зная, она помогла ему принять решение.

– Ты знаешь, из-за чего началась война в 1812 году между Англией и Америкой? – спросил он, удивив ее резким переходом к другой теме разговора.

– Не особенно хорошо, – призналась Габби. – Так из-за чего они воюют?

– В основном это случилось из-за Наполеона. Из-за него и из-за пиратских нападений англичан на американские корабли. Не говоря о том, что американцев незаконно рекрутируют в британский военный флот.

– А какое Наполеон имеет к этому отношение?

– Американцы были вынуждены принять сторону Франции, когда британцы установили блокаду американских портов, чтобы помешать им доставлять грузы военного характера во французские или испанские порты. А поскольку англичане не могут патрулировать все американские порты, они стали останавливать все суда под американским флагом и конфисковывать их груз как контрабанду. Британцы даже продовольствие расценивают как контрабанду.

– Но, Филип, я не понимаю, какое это имеет отношение к смерти капитана Жискара?

– Я как раз к этому подхожу, малышка, – сказал он мрачно. – Нам с капитаном Жискаром был доверен важный документ, тайно вывезенный из Англии. Его надо доставить генералу Эндрю Джексону, в Новый Орлеан. Он готовит этот город к обороне. Документ в моих руках подтверждает, что англичане собираются атаковать город с моря. В нем не только указана дата начала осады, но также количество кораблей и военных сил, участвующих в этой военной кампании. Теперь ты понимаешь, как важно, чтобы документ немедленно попал в руки генерала Джексона.

– И ты полагаешь, что смерть капитана Жискара связана с этими секретными бумагами?

– Я вынужден это предположить. Не нравится мне этот «несчастный случай».

– Значит, ты с самого начала не собирался плыть на Мартинику? – спросила Габби, пытаясь осмыслить факты, которые сообщил ей Филип.

Когда она подумала о Новом Орлеане, у нее в голове зародилась одна мысль. Новый Орлеан большой город. Может быть, там ей удастся ускользнуть от Филиппа после того, как они причалят. Должно быть, не трудно будет отыскать сестру Марселя и начать новую жизнь.

Не догадываясь о направлении ее мыслей, Филипп сказал:

– Только мы с капитаном Жискаром знали, что судно плывет в Новый Орлеан. Мы боялись, что на судно могут проникнуть лазутчики и попытаются украсть документ, если станет известно, куда мы направляемся. Вот почему я так расстроился, когда узнал, что Дюваль плывет этим же рейсом. Я приказал капитану Жискару не брать пассажиров в это плавание, но, поскольку Дюваль мой сосед и верный француз, ему продали пассажирское место. Жискар ошибочно полагал, что мы по-прежнему друзья.

– Но ты же не подозреваешь месье Дюваля в том, что он шпион! – воскликнула Габби.

Филип нахмурился.

– Я от него могу ожидать всего, чего угодно. Но Анри умер, и я должен принять на себя полную ответственность за благополучную доставку документа.

– Для чего ты мне об этом рассказываешь? – спросила Габби.

– Если со мной произойдет что-то непредвиденное прежде, чем мы достигнем Нового Орлеана, я хочу, чтобы ты доставила бумаги генералу Джексону.

На мгновение сердце Габби перестало биться. С Филиппом что-то случится? Боже мой!

Вслух она сказала:

– Ты хочешь сказать, что если кто-то на борту убил капитана Жискара из-за секретных бумаг, то они не остановятся перед тем, чтобы убить тебя? – Именно так.

– И ты настолько мне доверяешь, что все это мне рассказываешь? – спросила Габби с изумлением.

– Больше некому, – ответил он. – Бумаги! спрятаны в твоем сундуке под твоей одеждой.

В случае моей смерти отвези их прямо в штаб Джексона в Новом Орлеане. Ради собственной безопасности не говори никому о том, что тебе известно. Мерсье получил инструкции привести корабль в Новый Орлеан, если я не смогу этого сделать сам. – Внезапно он взял ее за плечи. – Пообещай! мне никому не доверять, Габби! Никому! Ты меня понимаешь? Никому!

– Обещаю, Филип, – тихо сказала Габби. Только получив ее обещание, он отпустил ее.

– Завтра мы войдем во Флоридский пролив, a оттуда в Мексиканский залив, – продолжал он, успокоившись. Про себя он подумал, что, даже если Дюваль шпион, времени у него остается немного.

– Новый Орлеан французский город? – спросила Габби.

– Там есть несколько старинных испанских семейств, но большинство французы или креолы. Конечно, с 1803 года, когда Наполеон продал эту территорию, она стала частью Соединенных Штатов.

Габби изо всех сил старалась запомнить все, что говорил Филип, но все эти разговоры о войне, шпионах и тайных документах ее запутали. Тем не менее она дала слово и собиралась сдержать его, хотя сама мысль о возможной смерти Филиппа наводила на нее непонятную тоску.

На следующий день Габби впервые с момента отплытия увидела сушу. Филип объяснил ей, что это всего лишь небольшие островки, и все-таки это была земля. Издали они напоминали россыпь драгоценных камней на фоне лазурного моря. Белые песчаные пляжи и буйная растительность привели Габби в восторг. Она была так поглощена зрелищем, что не сразу заметила, как нахмурился Филип, наблюдая за внешне безобидными кудрявыми облаками. Когда Мерсье подошел и доложил, что барометр угрожающе падает, Филип нисколько не удивился. Только тогда Габби обратила внимание на то, что небольшой бриз сменился угрожающим ветром и корабль стремительно заскользил по волнам. Матросы убирали паруса, другие привязывали груз к палубе. По их лихорадочной деятельности Габби начала догадываться, что надвигающаяся буря не похожа на безобидный шторм в Атлантике, когда Филип три дня обучал ее любовной науке. Теперь они были в тропических водах, и она вспомнила рассказ Филиппa об ураганах.

– Как ты думаешь, скоро мы попадем в шторм? – спросила Габби, когда Филип провожал ;е в каюту.

– Трудно сказать. В это время года нередко бывают ураганы, и, судя по барометру, буря может начаться уже сегодня.

Доведя до каюты, он оставил ее и поспешил закончить приготовления, необходимые для обеспечения безопасности корабля и экипажа во время бури.

Шквальные ветры швыряли корабль остаток дня и всю ночь. Теперь Габби осознала, каким свирепым может быть море. Не успевала схлынуть одна гигантская волна, как другая накатывалась ей на смену. Габби приходилось все время держаться за края кровати, чтобы не свалиться с нее.

Филип несколько раз заходил в каюту с белым 1 от усталости лицом, в промокшей одежде, несмотря на клеенчатый плащ. В последний раз он увидел, что Габби очень плохо, и подбежал к ней. Очень нежно ; он отвел влажные волосы с ее лба и поцеловал.

– Уже скоро, моя дорогая, – прошептал он, – скоро все кончится. Не бойся, я позабочусь о тебе. – От сильной качки Габби невероятно страдала. У нее начался новый приступ тошноты. Он не отвернулся, когда ее вырвало в ведро, а держал ее, дрожащую от слабости, и успокаивал как мог. Затем он встал и подошел к двери, чтобы уйти.

То, что произошло дальше, Габби помнила смутно. Откуда у нее взялись силы и почему она так поступила, осталось неизвестным. В тот момент, когда Филип открыл дверь каюты, огромная волна накренила корабль до такой степени, что он чуть не перевернулся. На глазах у потрясенной Габби Филип был отброшен от двери на мокрую палубу. Она с ужасом увидела, как бочка с гвоздями сорвалась с крепежных канатов и покатилась в сторону Филиппа. Заметив ее, он попытался встать, но успел подняться только на колени, как бочка навалилась на него и прижала к борту. При следующей волне бочка откатилась в противоположную сторону, а Филип без сознания остался у борта, и первая же волна могла его смыть.

Габби, шатаясь, встала и медленно направилась к двери, повторяя имя Филиппа, как будто не сознавая, что в реве шторма ее все равно не слышно. Бросив взгляд вдоль палубы, она увидела, что никого поблизости нет. Как бы Габби ни ненавидела Филиппа, она не могла допустить, чтобы его смыло за борт. С силой, порожденной страхом, она осторожно покинула каюту и стала медленно продвигаться к Филиппу. Дважды порыв ветра сбивал ее с ног, и ей приходилось ползти, а один раз она уцепилась за сломанную мачту, пока сильный шквал накатил на палубу. Каким-то чудом она добралась до Филиппа, задыхающаяся, но невредимая. Габби побледнела, увидев глубокий порез у него на лбу и застывшую маску бледного лица, и попыталась промокнуть кровь краем своей сорочки. Но мгновенно сообразив, что если они тут останутся, то их смоет в море, Габби стала звать на помощь, но в темноте и в шуме шторма никто их не видел и не слышал. Только Габби могла спасти их обоих.