Ава Рид - Нежно

– Скажи это ему, Зоуи. Или покажи. Если я и могу дать тебе хотя бы один полезный совет, то вот он. Я тогда не прислушалась к Энди – и к себе самой. Ты уже на шаг впереди, так как призналась себе, что у тебя есть к нему чувства. Неважно, что они собой представляют и куда все это может привести. Дилан…

– …как старший брат, – заканчивает за ней предложение Энди.

– Поверь мне, даже если он не испытывает к тебе то же самое, все равно навсегда останется Диланом. Твоим другом, соседом и напарником на кухне. Он от тебя не отвернется, не обидит и не будет по-идиотски себя вести. Это не Дилан.

– По крайней мере, не тот, которого мы знаем, – добавляет Энди и сжимает мою ладонь, прежде чем снова убрать руку.

Я размышляю над их словами, позволяю им проникнуть внутрь меня, и они обе дают мне на это время. Сумею ли я? Сказать ему об этом? Так рано? У меня в этом никакого опыта, поскольку раньше я никогда ничего подобного не делала. Не по-настоящему. Не с мужчиной, а только с одним мальчиком, причем в то время мне было пятнадцать или шестнадцать.

Тогда это представлялось мне не таким важным. Не таким глубоким.

– Подумай об этом. В конце концов это твое решение, не наше и не Купа тоже.

– Энди права. И возможно, тебе не придется ничего говорить. Возможно, с Диланом творится то же самое, и он что-нибудь скажет. Я могу ошибаться, но… мне кажется, ты тоже ему нравишься, Зоуи. Насколько – это можешь узнать лишь ты сама.

– Не знаю, готова ли я. – А что, если так я только все разрушу? Мы же до сих пор чужие друг другу. Или нет?

– Ты поймешь это в тот момент, когда попробуешь. Поверь. – Джун ободряюще мне улыбается, и я киваю, чувствуя в горле большой комок.

– Спасибо вам.

– Кстати, кто-нибудь еще будет лазанью в холодильнике?

– Джун. – Энди старается возмущенно смотреть на нее, но ее попытка с треском проваливается, в результате чего мы втроем, громко смеясь, заваливаемся на кровать.

Я нашла потрясающих друзей.

Валяясь на кровати со скрещенными за головой руками, я пялюсь в потолок. На груди лежит мобильник, потому что я звонил бабушке, чтобы спросить, как у нее дела, и отвлечься. Она сразу сообразила, что я немного растерян.

– Мальчик мой, что случилось?

– Ничего.

– Не держи меня за дуру.

– Я разберусь.

Бабуля смеется:

– Не сомневаюсь. А если нет, ты знаешь, где меня искать.

Я вздыхаю, вновь прокручивая в памяти наш разговор. У нас нет тайн, но сейчас еще не время общаться на эту тему с бабушкой. Нет, пока я сам не понимаю, как к этому подступиться.

Но обсудить нужно, поскольку иначе я сойду с ума.

Недолго думая опять хватаюсь за сотовый и набираю Эллиотту.

– Мне начинать волноваться?

– Круто поздоровался.

– Прости, но ты мне вообще не звонишь, телефонные разговоры – не твоя страсть номер один.

– Хочешь, я положу трубку и напишу сообщение, Эллиотт?

– Что такое? Что-то стряслось?

– Я осел.

– Неожиданно… хотя все-таки не очень. Что такое?

И внезапно у меня прорывает плотину. Я рассказываю Эллиотту про сегодняшний завтрак, мою реакцию и между делом упоминаю обо всех других встречах с Зоуи, чтобы разделить с ним свои самые запутанные мысли. Естественно, о прошлом Зоуи я не говорю, это ее история, не моя.

А когда заканчиваю, он отвечает не сразу, и мне приходится держать себя в руках, чтобы сохранять спокойствие.

– Ты идиот.

– Я знаю.

– Трусливый щенок! – С моих губ срывается звук, напоминающий полуворчание-полустон, потому что он прав. – Ты не делаешь шаг вперед, хотя хочешь. Ведешь себя как раньше, в начале своей реабилитации. Не повторяй ту ошибку, не тормози самого себя. Или мне позвонить бабушке? – Это вызывает у меня смех, так как я сам только что с ней говорил и знаю, что Эллиотт тоже может сделать это в любое время. – Я серьезно, Дилан. Когда в последний раз с момента аварии ты испытывал похожие эмоции или у тебя появлялись такие мысли?

Я снова молчу. Ответ ему известен.

– Именно. Поэтому подумай, как сделать шаг вперед, и не стой на месте. Страх не имеет значения. У нас в жизни для него чертовски много причин. Но я не дам тебе все загубить. Если хочешь быть с ней, не ломай голову над тем, почему не можешь это сделать, – лучше реши, как тебе это сделать. Как сказать ей об этом и когда.

– Я надеялся на чуть большую… чуткость.

– Ни на что ты не надеялся. Ты хотел услышать то, что тебе самому уже давно ясно.

– Самый умный нашелся, – ворчу я и ухмыляюсь.

– Не за что, приятель.

– Доброе утро вам обоим, – здоровается с нами Мел в аудитории. Она сидит на том же месте, что и в прошлый четверг, и наши стулья тоже еще свободны. Видимо, это какой-то неписаный закон: один раз твой стул – всегда твой стул.

– Доброе утро, – откликаемся мы с Диланом в унисон, садясь. Сегодня утром он опять меня подвез, думаю, теперь каждый четверг мы будем ездить в университет вместе. Мне нравится как минимум один раз в неделю сидеть в удобном автомобиле, безо всех этих чужих людей вокруг. Кроме того, я наслаждаюсь временем, проведенным с Диланом, пусть у меня из головы и не выходят слова Джун и Энди. И хотя я размышляла о том, чтобы завести с ним разговор на эту тему, в последние дни вновь пошла на попятную. Потому что мне не кажется, что для него за всем этим кроется нечто большее. Он просто добр ко мне. Вот и все. Он ведет себя вежливо, но с воскресенья тоже отстраненно. Такое ощущение, что мы отдалились на пару шагов и не движемся вперед.

– Сегодня рано утром пришли твои посылки, Зоуи.

– Серьезно? Тысячу раз спасибо, что ты их получила.

– Не за что. Они стоят у нас в коридоре. Моих соседок все равно никогда нет дома, они вообще не заметят. А я и не жалуюсь.

– Заберу их на днях. И на следующей неделе принесу тебе капкейк.

– Я не забыла. Они, кстати, реально очень большие, тебе понадобится помощь. – Тут она многозначительно переводит взгляд на Дилана.

– Я могу это сделать. – У Мел на лице появляется выражение гордой наседки. Как будто именно это она и желала услышать.

– Ты не обязан…

– Но я могу, – перебивает меня он, – и с удовольствием помог бы, если ты не против. – Хотелось бы мне просто взять и спросить, на каком мы этапе. В смысле отношений. Но я не решусь, хотя от этого наверняка стало бы намного легче. Все стало бы легче. Или же еще хуже…

– Хорошо, но только если тебе не сложно.

– Мы же на машине, можем забрать коробки сразу после занятия.

– Супер. – Мел хлопает в ладоши. – Тогда договорились. Пообедать можно и потом, – подчеркивает она, так как видит, что я собиралась возразить. – Меняем тему. Вы сегодня подготовились?

Я еще раз с благодарностью смотрю на Дилана, перед тем как ответить на вопрос Мел.

– Имеешь в виду, начала ли я уже читать книги из списка литературы? – спрашиваю я, и она кивает. – Только одну. Почти закончила Вайскопфа и Адамса. А ты?

– Пролистала «Введение в психологию» Аткинсонов и Хилгарда, но совру, если скажу, что осилила ее дальше тридцатой страницы. Не то чтобы было неинтересно, просто эта неделя меня так вымотала, и я зависла на книгах к занятиям по «Истории психологии».

– Прекрасно понимаю. У меня тоже голова другим забита.

– О да? – отзывается она и опять становится очень похожа на Джун.

– Да, – отвечаю я, серьезно взглянув на нее.

– Ну-ну. А что вы двое делаете в понедельник через неделю? Или, точнее, все выходные? Уже что-нибудь запланировали?

Я испытующе смотрю на Дилана, который ненадолго задумывается над вопросом Мел, но ничего не могу понять.

– В субботу мы готовим, полагаю, как и на этой неделе. А что, будет что-то особенное?

– Это будет праздник. Уже забыла? Третий понедельник февраля.

– Президентский день.

– Именно. В университет ехать не нужно, то есть получатся длинные выходные. Итак, у вас есть какие-то планы?

О нет. Надеюсь, родители не решат устроить сюрприз и приехать в гости. Надо обязательно потом написать маме. Она явно и без того недовольна, что я так редко ей пишу и звоню. А в ее случае это значит всего два раза в неделю вместо раза в день.

И сама домой тоже не поеду. Я еще недолго пробыла здесь, в Сиэтле, и наслаждаюсь этим временем. Особенно когда провожу его с Диланом и остальными.

– Нет, у меня пока никаких.

– У меня тоже нет, – присоединяется Дилан.

– Мои родители проводят второй медовый месяц на Гавайях. Поэтому я останусь в общежитии. Посмотрим, что можно сделать. Может, придумаем что-нибудь вместе? – спрашивает она, а я в этот момент чувствую на себе взгляд Дилана.

– Классная идея. Мне как раз хотелось получше узнать Сиэтл. Но, повторюсь, только не в субботу, тогда мы с ним вместе готовим, как ты уже знаешь. – Я показываю на сидящего рядом Дилана и на мгновение улыбаюсь ему. – Но ты можешь прийти.

– Нет-нет, я не из тех, кто любит готовить.

Втайне я подозреваю, что Мел просто не хочет нам мешать.

– Что, кстати, будет на этой неделе?

– А мы еще не обсуждали, да?

– Вкусные сэндвичи?

– Или что-нибудь совсем новое?

– Вы как старая супружеская пара, которая обсуждает режим питания на неделю, – вставляет Мел.

– Не шути над нашими кулинарными вечерами!

– Я бы никогда не посмела, Зоуи! – У нее предательски сверкают глаза.

– Голосую за суши!

Дилан морщит нос:

– А получится?

– Мы сделали лазанью, значит, сможем и их. Разве что ты не любишь суши.

– Да нет, если они хорошо приготовлены…

– Он сомневается в вас, Зоуи.

Боже, Мел, мелькает у меня в голове.

– Не сомневаюсь, – спорит он, в то время как я просто сижу и воображаю в каждом предложении иной смысл, контекст, которого не существует.

Черт возьми, правда жестока, а быть влюбленной сложно. Сложно даже признаться в этом перед самой собой. Быть влюбленной… Я внутренне не скорчиваюсь, не задыхаюсь от тревоги, и нет никакого хоровода мыслей. Лишь Дилан. Словно он единственный, кто помогает мне видеть более ясно. Я не говорю об исцелении, я не глупа и не наивна, пусть и у меня бывают свои моменты. Просто исцеление в моем случае несколько отличается от пореза или растяжения лодыжки. Оно проходит медленнее, вероятно, полностью не закончится никогда и должно больше исходить от меня, чем извне. Внешний мир может только поддержать меня, пока я буду стараться исцелить себя сама.

– Значит, суши. Я куплю все, что нам понадобится.

В этот момент в зал заходит наш преподаватель и начинается занятие. Я слушаю лишь вполуха, из-за чего один раз, к своему стыду, не сумела дать ответ, когда меня спросили. Но в мыслях я полностью сосредоточена на предстоящих выходных. На том, что совершенно забыла о празднике и что следующий кулинарный вечер с Диланом так близко. Воспоминания о прошлом разе еще слишком отчетливы, и мне безумно хочется, чтобы подобная близость повторилась. Чтобы она стала чем-то бо́льшим.

Когда вдруг раздается скрип стульев по полу, я вздрагиваю. Не заметила, что семинар подошел к концу, и теперь смотрю на Мел.

– Видимо, мне сделать тебе копию своего конспекта? – тихо уточняет она с дерзким блеском в глазах, на что я, покраснев, киваю.

Мы собираем вещи, покидаем аудиторию и идем по кампусу.

– Я быстро подгоню машину к общежитию, чтобы мы сразу загрузили туда коробки. Скоро вернусь к вам. – Мел уже назвала Дилану нужный корпус и номер комнаты, и как только он выходит из зоны слышимости, тут же вцепляется в меня.

– Вау. Ну, и с какого вопроса мне начать?

– Ни с какого?

– Хорошая попытка.

– Как дела с Чаком Бассом капкейков?

– Плохая попытка. Не увиливай. Простите, но что между вами? Это как авария – не можешь отвернуться, но и смотреть не можешь.

– Крутое сравнение, спасибо.

– Но подходящее, согласись.

– Если бы я знала. Он мне нравится, я чувствую себя уверенно рядом с ним, а с учетом моего прошлого это уже много значит, как мне кажется.

– Так было бы и без прошлого. Это хорошо, Зоуи.

– Просто для меня это в новинку и непривычно, словно я сделала сразу сотню шагов вперед, не испытывая угрызений совести в режиме нон-стоп. – Я благодарна Мел за то, что она не говорит ничего в духе: «У тебя не должно быть угрызений совести». Мы знаем, что дело не в этом.

– И теперь ты притворяешься, будто ничего нет? – Мы шагаем дальше по направлению к общежитию, а я пока обдумываю ее слова.

– Не специально. Просто не уверена, как мне…

– …как начать? – Я киваю. – В твоем случае лучший совет будет: «Раз ты так чувствуешь, то это правильно». Не форсируй события, но и не сдерживайся изо всех сил. Все будет хорошо. – Она ободряюще мне подмигивает, а я слегка пихаю ее плечом.