– Ты что, плачешь? Не плачь. Давай встретимся, поговорим, есть о чем, – тараторил Саакян, а я молчала.

Самое смешное, что в своих злоключениях я совсем забыла о Гоше. Мы раньше дружили, но он почему-то отсутствовал в череде лиц, мелькавших неясными тенями в моей памяти. И он первым вспомнил, позвонил, нарушив скорбное молчание в моей одинокой квартире.

– Во сколько ты хочешь встретиться? – спросила я.

– В пять можно, в шесть, как скажешь, в «Пиццерии», как обычно, – он говорил без остановки, будто спешил куда-то.

– Хорошо, буду в шесть, – молниеносно вылетело из меня, видимо, от Саакяна заразилась. Теперь все прилипает ко мне, всякая дрянь – заикание, скороговорение, кто что подкинет. Я легко подпрыгнула, закружилась по комнате, подбрасывая вверх котенка. Еще не все умерли в этом городе, в этом мире, остались и на мою долю хорошие люди. Гоша уж не такой запущенный алкоголик, просто он бывает буйным во хмелю. Я засмеялась и чмокнула заспанную кошачью мордочку.

В «Пиццерии» ничего не изменилось. Никакие международные проблемы не могут повлиять на микроклимат пивной компании. Шум, гам, тарарам. Музыка со всех сторон. Не понять – то ли Расторгуев, то ли «фабричные звезды» зажигают публику. Хотя, кажется, уже зажгли, факелы пылают, в зале дым коромыслом. Гоша уткнулся в меню, видимо, решил отыскать в нем заморский деликатес.

– Гоша, ты чего там потерял? – я ехидно кивнула на пожелтевшее меню.

– А-а, хочу выбрать тебе подходящее к твоему случаю блюдо. Может, грибы? – озадаченно спросил Саакян.

– Чтобы отравиться и уснуть вечным сном? Нет-нет, мне ничего не нужно, у меня режим, – я подоткнула пальцами свои бедра, дескать, посмотри, какая красота.

– А-а… – Гоша скользнул тусклым взглядом по моей тонкой талии. Мне стало обидно. Красота живет восторгами, питаясь славой, без людского восхищения она превращается в плесень.

– Гоша, что с тобой? У тебя что-то случилось? – Я наклонилась к нему и заглянула в глаза. Так и есть. У Саакяна стряслась беда. Глаза больные, страдальческие, вот почему он мне позвонил.

– Инесса, присядь, не стой, – сказал Гоша. – Поговорить надо.

– О чем? Что, опять с Норкиным проблемы? – сухо поинтересовалась я, раздумывая, уйти сейчас же или немного подождать.

– Нет у меня никаких проблем с Норкиным, успокойся, – бросил Гоша и звонко щелкнул пальцем, подзывая официантку, быстро заказал что-то незатейливое, простое, недорогое.

Я кусала губы, сидя в уголке, пытаясь абстрагироваться от шума и звона, подвыпившая публика хором исполняла народные песни, заглушая колонки с фабричными звездами.

– Инесса, я хочу уволиться из «Планеты», – сказал Саакян и скосил страдальческие глаза в сторону. Я уставилась на него свинцовым взглядом, пытаясь вникнуть в смысл слов.

– Ты – уволиться, зачем, почему? Гоша, что случилось? – я с трудом обрела дар речи. Наверное, Гоша не смог пройти очередную зачистку на фирме. Изредка Норкин, когда ему становится скучно, устраивает кадровые зачистки, а после некоторые сотрудники «Планеты» получают в бухгалтерии злополучные конверты с неприкосновенным запасом. А по коридорам бизнес-центра вальяжно прогуливаются какие-то новые люди. Судя по их внешнему виду, эти люди происходят явно из родственного окружения самого Игоря Львовича.

– Понимаешь, мне катастрофически не хватает денег. Ведь я сижу на окладе. Пора мне заняться настоящим делом. Хочу открыть свой бизнес. Хочешь стать дольщиком? – Гоша шумно сдул пивную пену, отхлебнул добрый глоток. Меня передернуло. Даже от вида пива меня дергает, вот что делает с людьми безработица. Что же дальше-то будет, может, я и курить брошу, пока сижу без работы? Получается, что отсутствие деятельности благотворно сказывается на организме.

– Гош, так неожиданно, я даже опешила, – пробормотала я, бездумно водя пивной кружкой по столу, рисуя круги и квадраты, – а что за бизнес? Ты уже что-то придумал? Есть бизнес-план? Маркетинг?

– Скучная ты, Инесса, – сердито буркнул Гоша, – совсем как моя жена. Бизнес-план, маркетинг – так никогда своего дела не создать. Надо действовать нахраписто, целеустремленно, задумал что-то – надо сразу реализовать!

Я нарисовала чертову уйму кругов и треугольников пивной кружкой, раздумывая над Гошиными словами. Может, в его словах скрывается сермяжная правда, одновременно суконная, деревянная и посконная, но действовать наобум, без анализа рынка, без маркетинга и бизнес-плана может только сумасшедший или ненормальный. Только что на моем пути просквозил полковник Баландин из «Кальпурнии», он сгодится как для первой, так и для второй категории. Мне недоставало еще одного, точно такого же – Гоши Саакяна. Полковник – чужой, я его знать не знаю, а Гоша свой в доску парень. С ним одного пива сколько перепито. Я принюхалась к кружке. Какая гадость – пиво, и как только его народ пьет – литрами и бочками? Все равно его мало, наверное, расчеты скоро уже на цистерны перейдут.

– Гоша, таки действуй! Я-то здесь при чем? – вполне резонно сказала я, отставив кружку в сторону, далеко отставила, но дурной запах расползался вокруг моего чувствительного носа.

– Как это ты при чем? Как раз на тебя вся надежда, – возбужденно заговорил Саакян. Он влил в себя еще пива и слегка раскраснелся. – Ты будешь мозгом компании, его надеждой и опорой.

Становиться Гошиной опорой мне не улыбалось. Представив, как Гоша опирается на меня, обхватив мою шею длинными руками, я даже загрустила. Зрелище не для слабонервных.

– А какой бизнес, чем ты решил заняться? – спросила я, надеясь, что Гоша предложит мне распродавать младенческие распашонки и подгузники. Детская тематика к лицу волосатику Саакяну.

– Будем лить воду на мельницу капитализма, – хмыкнул Саакян и отхлебнул добрую порцию темного пива. На усах у него повисли бурые капельки. Он стер их ладонью и уставился на меня молча и пристально, в его глазах застыл наглый призыв. Я растянула по горизонтали нижнюю губу, превратив ее в линейку, затем опустила книзу. Двойная физиономическая манипуляция взбодрила Гошу. Саакян дернулся, что-то буркнул и покраснел.

– Какую воду ты собираешься лить и на кого? – кажется, он совсем рехнулся в этой «Планете». В райских кущах иногда тоже сходят с ума. Наверное, с жиру бесятся.

– Обыкновенную, питьевую, минеральную, в бутылках, – буркнул Гоша, видимо, ему вдруг стало немножко стыдно. Вообще-то с ним такие казусы редко случаются, но бывает, и на старуху накатит. Иногда даже на юристов обрушиваются сомнения. Саакян низко опустил голову и отодвинул от себя пивную кружку.

– Неплохо, совсем неплохо, – скупо бросила я.

Нельзя категорично относиться к друзьям, к людям, словам и событиям. Даже к политике. Это мне нравится, это не нравится, это хочу, а это – не хочу. Гоша предлагает отличный бизнес. Разливать и продавать питьевую воду – в современном мире вышеуказанный бизнес можно присовокупить по значимости лишь к лекарственной индустрии. Лекарственная вода, чудодейственная, исцеляющая, ранозаживляющая, оживляющая и омолаживающая. Во мне уже заработал моторчик. Я почувствовала золотую жилу в струящемся ручейке. Вода стремительно протекала сквозь пальцы. Вместе с ней убегали жизненно важные центы и доллары, разные там «у.е.» – евро, тугрики и зайчики.

– Неплохо, Гоша, отличная идея, – улыбнулась я, – сам придумал или жена подсказала?

– Вообще-то жена, – застеснялся Саакян. – Пилит меня днем и ночью, денег не хватает, ребенок болеет, на одни лекарства уходит почти вся моя зарплата.

– Понятно, жена у тебя молодец, ей бы мужа посолиднее, далеко бы пошла, гораздо дальше одной московской жены. – Я еще разок крутанула кружкой по столу. Пожалуй, надо соглашаться. Еще одну «Кальпурнию» мне не пережить. После перенесенного унижения у меня до сих пор ноет челюсть. Я больше не опущусь на дно. Пора приниматься за дело. Настоящее, хорошее дело. Пора-пора. Осталось засучить рукава.

– А начальный капитал где возьмешь, какие-нибудь деньги у тебя есть? – спросила я.

– А зачем деньги? Не нужен нам никакой начальный капитал, – не на шутку рассердился Гоша. Он подпрыгнул на стуле, развел руки по сторонам, будто хотел обнять всю пивную компанию. Саакян силился что-то сказать, но не мог найти подходящие слова. Я молчала. Саакян еще тот бизнесмен, сейчас нарисует перспективы такой сказочной величины, любой аферист позавидует. Даже бывалый рыбак ужаснется.

– У тебя есть квартира, – сказал Саакян наконец. – Офис сделаем у тебя, чтобы не тратиться на аренду. Регистрация стоит недорого, копеечное дело. Цех по разливке у меня уже есть. Все! Конец кина.

Саакян с торжествующим видом осмотрел зал. Клубы дыма витали под потолком. Казалось, в зале курили все, от мала до велика. Густой и плотный дым слоился из всех щелей и ноздрей, растекаясь облачной пеленой вокруг ламп, налипая вязкой слизью на лицо и руки.

– С какого перепугу я сдам тебе квартиру под офис, ты что, Гоша, пивом обпился? – разозлилась я. С мужчинами нельзя по-хорошему, они понимают только ругательный язык. Любят по-настоящему почему-то только склочных женщин. С бигуди на голове. И скалкой в руках.

– Потому, что ты мозг компании, ядро ореха, – вмиг опечалился Саакян, – и потому, что ты сидишь без работы. Злая, как пантера. Тебя уволили из «Планеты», как шелудивую собачонку, как будто ты годами не горбатилась на фирму, не вносила в ее копилку свой вклад. Тебя даже не проводили по-человечески, Инесса.

– Не трогай больную тему, Гоша, прошу тебя, не дави на больную мозоль, – процедила я сквозь стиснутые зубы, – мы не касаемся моего увольнения. Мое трудоустройство – моя проблема. Если у тебя есть идея – излагай. Учитывай жестокие реалии, а не лезь в заоблачные выси. Моя квартира – это мой дом. Крепость. А не офис. И не контора.

Я представила Цезаря, ползающего между ящиками в прихожей. Котенок не позволит сделать склад из обжитого дома. Как пить дать – не позволит. Трупом ляжет между ящиками и бутылками.

– Ладно, под офис подойдет моя квартира, жена согласна! – Гоша вяло взмахнул рукой и незаметно прибрал второй мою кружку.

Хитрый юрист, видимо, все юристы на мякине сделаны. Супруга Саакяна давно долбит, как дятел, Гошину плешь, чтобы он бросил наемный труд и занялся предпринимательством. Для этой цели она готова пойти на временные неудобства. Готова отдать под офис квартиру, даже согласна на мужнино увольнение. А Гоша решил перекинуть шаткий трап к хижине Инессы. Не выйдет. Я – тоже менеджер высокого профиля.

– Если твоя жена согласна – что же ты кота за хвост тянешь? Срочно регистрируй предприятие, и вперед!

Вот почему его глаза наполнены внутренним страданием. Даже пивом залить невозможно, несмотря на поглощенные литры хмельного напитка, неизбывная боль проглядывает из глубины Гошиных глаз. От моего бравого возгласа «и вперед!» Саакяну стало плохо – физически, морально, душевно, он едва не умер, услышав длинное и протяжное «и». Наверное, Гоша надеялся, что я начну его отговаривать, запугивать разными страшилками про несчастную и обездоленную жизнь простого российского бизнесмена, дескать, ни к чему в дебри лезть, тебя, милый друг, на пути к мифическому богатству ждут разные пакости. Тут и путаница с налоговой инспекцией, и многочисленные правоохранительные прожорливые, как садовые гусеницы, органы, и другие всякие-разные фискальные организации, короче, бука-бука, кикимора болотная, да мало ли чем можно испугать тридцатилетнего мужчину в расцвете сил и лет. Такому стоит только мизинчик показать – он в один миг описается. И тотчас же передумает увольняться из «Планеты». На фирме распорядок рабочего дня, командировочные, премиальные, упорядоченная жизнь с достойной зарплатой, между прочим. Случаются, разумеется, задержки, так они и у женщин случаются от беспорядочной половой жизни. Мало ли что бывает на свете. Но Саакяну не привелось услышать из моих уст ни одного скверного и непотребного слова. Я благословила мальчика на новый путь. Мне стало жаль его жену, видимо, она устала пилить его патлатую голову. А что не сделаешь из женской солидарности. Мне не жалко потратить один вечер из своей жизни на красочные феминистские подвиги.

– Инесса, а ты меня не бросишь? – спросил Гоша. И опять опустил свою бедную патлатую голову. И страдающие глаза спрятал. Ленивый Саакян, конечно, как все мужчины. Не хочет Гоша бросаться в бездонный омут предпринимательства. А жизнь заставляет. И тогда я решила увести беседу в безопасное русло. Гошин вопрос повис в воздухе. Разве я могу выдать гарантию в том, что никогда не брошу Саакяна? А вдруг это случится? Разве женщина может знать свое будущее, каким образом она поступит через год, через два, через пять лет; может, это Гоша бросит меня, возьмет и предаст в одночасье. Обольет клеветой, разнесет порочащие слухи. Никто не может заглянуть в будущее.