— Ради Бога, Стефен!

— Он переймет их привычки… Когда будет в Нью-Йорке, свяжется с уличными жуликами, будет подворовывать из магазинов и доков, очищать карманы…

Потом свяжется с какой-нибудь шайкой — Водяных Крыс или еще хуже — с Дохлыми Кроликами. — Лицо Стефена потемнело. — Не понимаю, что тут смешного?!

Анна не выдержала и расхохоталась. Много времени прошло с тех пор, как она смеялась в последний раз. И причина смеха было буйное воображение Стефена Флина.

— Он хороший мальчик, Стефен! И никогда не будет уголовником!

— Ты не знаешь…

— Я знаю, — сказала Анна, все еще улыбаясь. — Знаю мальчишек хорошо. А теперь сядьте и успокойтесь. Ваши нервы на пределе, мистер Флин!

— Ну, спасибо, — пробормотал Стефен.

Анна наблюдала краем глаза, как он тяжело опустился на кушетку и потер колени огромными своими ручищами.

Анна занялась Рори. «Ребенок — не драчун, — думала она. — Его кто-то вывел из терпения…»

— Ну, так что произошло, Рори? Они что-то сказали?

Рори тяжело вздохнул и промолчал.

Анна взяла его рубашку, запачканную кровью.

— О, здесь много работы, — заметила она. — На это уйдет весь вечер, уж не говоря о чистке пятен. Что мне нужно — так это лимонного сока немного и щепотка соли…

— Не беспокойся об этом…

Стефен сидел, выставив вперед плечи и опустив между колен руки. Встретив его взгляд, Анна поняла, что гнев улетучился. Она отвела взгляд.

— Я не могу выбросить еще хорошую рубашку.

— Я знаю…

Чуть заметное восхищение в его голосе кинуло Анну в жар. Какое-то мгновение она чувствовала себя так, как если бы они были семьей.

Намочив полотенце, Анна приложила его к носу и губе мальчика. Рори поморщился, но не издал ни звука.

— Эти Карэны что-то обо мне сказали? — спросила Анна.

Рори сжал губы и кивнул. Анна улыбнулась.

— Я знала, что ты галантный парнишка! Но тебе не нужно драться из-за меня, Рори Флин.

— Они плохое говорили.

— Знаю. Мне столько разных названий за жизнь давали, а я живу, посмеиваюсь надо всем этим, — сказала Анна, погладив мальчика по голове. — Но я тебе все равно благодарна.

Глаза Рори горели восхищением. Анне захотелось прижать его к своей груди и расцеловать, но она сдержалась и только поцеловала мальчика в щеку.

— Вас с папой люди засмеют, увидев такой синяк под глазом.

— Пусть только попробуют, — заметил сердито Стефен. — Я такого удара никогда не получал.

Рори посмотрел на отца.

— Получал, па. Тебя хуже били.

— Иди сюда, юный Флин. — Стефен поставил Рори между колен. Согнув пальцы мальчика в кулаки, закрыл их своими большими ладонями. — Я думаю, тебе нужно несколько уроков. Не для того, чтобы ты стал боксером, а чтобы тебя не покалечили. Есть такие мальчишки в Нью-Йорке, которые бьют ребят — таких, как ты, — на улицах. Они очень подлые…

Рори важно кивнул.

— Завтра же и начнем. С тобой и с другими мальчиками тоже, если они захотят… Да и Карэны пусть приходят. Я научу их драться честно.

Анна улыбнулась. Как хорошо, что Стефен не собирается делать из парнишки неженки!

Рори вытащил из чемодана чистую рубашку.

— Побегу сказать Эди и Майку, что у нас будут настоящие тренировки по боксу!

— А-а, так вы опять друзья — ты и эти Карэны, — заметила Анна.

Рори нетерпеливо натянул рубашку.

— Они не такие уж плохие. Анна посмотрела на Стефена.

— «Нужно простить мужика, который допустил оплошность», — повторила она его слова, сказанные им в первый день их встречи.

Она увидела, что напоминать не нужно. Он понимающе улыбнулся ей одной.

— Не вреди женщине, которая сама оплошала. Рори метнулся к двери.

— Не забудь про обед, — напомнила Анна. — Я хочу увидеть тебя в обеденном салоне.

В каюте было тихо. Анна стирала в тазу порванную рубаху, пытаясь сосредоточиться на работе, а не на Стефене, который — она знала — за ней наблюдает. Анна чувствовала всем телом нарастающее напряжение в комнате, которое было и приятным и беспокоящим одновременно.

Наконец Стефен спросил:

— Когда ты успела так хорошо изучить мальчишек?

Анна пожала плечами:

— У меня были братья.

— А сколько?

— Трое, — ответила Анна. — Сину как раз было десять, а малышам… — она замолчала. — Малышам было как раз два года.

Он помолчал.

— Они в голодуху умерли?

Анна кивнула. Она продолжала тереть рубашку, хотя пятен уже не было, но она не хотела останавливаться, не хотела смотреть на Стефена глазами, полными слез.

— Не вспоминай — это уже все в прошлом, — заметил Стефен. — Впереди у тебя новая жизнь.

Анна, не поворачивая головы, вытерла глаза тыльной стороной руки.

— А что с твоими родителями?

— Когда малыши умерли, мама сошла с ума, — ответила тихо Анна, не доверяя своему голосу. — Успокой, Боже, ее душу!

— А твой отец?

Анна выжала рубашку и положила ее на край таза.

— Хочу попросить вас не лезть, куда вас не просят… — Слезы застилали глаза.

Стефен подошел к ней и забрал таз.

— Тяжелое время ты пережила, дорогая, — сказал он, положив руки ей на плечи.

Она попыталась их убрать.

— Так ведь их пережил каждый. Он держал ее крепко.

— Извини, что тебя расстроил.

— Многим пришлось еще хуже, чем мне, — сказала Анна и перестала вырываться. Она так нуждалась в утешении, а к Стефену — такому большому и крепкому — приятно было прильнуть.

— Анна, — позвал он. — Взгляни на меня, ну!

Она прижалась лбом к его плечу, не желая поднять лицо. Она знала его намерения. Если она взглянет на него, его губы тут же окажутся на ее губах, а у нее не было сил с ним бороться.

Руки Стефена передвинулись на ее спину, прижали ее грудь к своей. Анна закрыла глаза и прислонилась к нему всем телом. Как хорошо, когда тебя поддерживают такие сильные руки. Она обхватила Стефена за пояс. Голова уютно устроилась между его плечом и шеей.

Он вдохнул ее аромат.

— Сладкая Нэн! До чего же приятно тебя обнимать!

— Не забывайтесь, — предупредила она и услышала его смех.

— Да разве ты это позволишь?

Она невольно рассмеялась вместе с ним. Стефен еще теснее прижал ее к себе. Она напряглась.

— Тебе не нравится обниматься? — спросил он. — А Рори ты так крепко обнимала…

— Вы для этого уж слишком большой!

— Ах, дорогая. Как жаль мужчину, который чересчур велик, чтобы его обнимала любимая женщина.

— Я не собираюсь быть вашей любимой женщиной, Стефен Флин! — возразила Анна, отпрянув и стараясь не глядеть на него.

Она повесила рубашку Рори на угол умывальника, невольно думая об успокаивающей силе рук Стефена.

Остаток дня Анна посвятила кружеву миссис Смит-Хэмптон. На следующее утро она уже представила починенное полотнище юбки.

— Так быстро! — воскликнула миссис Смит-Хэмптон, осматривая кружева. — И как красиво! Миссис Флин, объявляю во всеуслышанье — вы чудесница!

Другие дамы наблюдали за ними с другого конца комнаты. Анна надеялась, что и на них произвела впечатление быстрая и безукоризненная работа. Возможно, они захотят иметь с ней дело в Нью-Йорке.

— Я договорилась с мужем об оплате, — продолжала миссис Смит-Хэмптон. — Мне кажется, вы сказали, что четыре доллара будет для этой работы достаточно?

— Да, — ответила Анна, скрывая радостное возбуждение.

— После обеда я пришлю в вашу каюту девушку с конвертом.

Все утро Анна трудилась над сумочкой для оперы. В то время как дамы пели, декламировали и репетировали отрывки пьес на пианино, Анна пришила узоры кроше к батистовой основе, чтобы быть уверенной, что сумочка не потеряет форму, когда она сделает подкладку. Иногда она смотрела по сторонам, следя за суетой дам, но в основном была сосредоточена на своей работе, на четырех долларах, обещанных миссис Смит-Хэмптон, и на ста сорока долларах, которые она должна Стефену. Если считать по четыре доллара за каждую работу, Анна должна тридцать пять раз починить кружева, чтобы вернуть Стефену плату за проезд. Она может заинтересовать дам еще и изготовлением кружевных воротничков и украшений для капоров. Ах, черт возьми! От этих подсчетов даже голова пошла кругом. И зачем подсчитывать деньги и долги, когда она еще не продала и дюйма кружева?

Анна оставалась в дамском салоне до самого обеда. Во время еды она даже не упомянула Стефену о четырех долларах. Она мало с ним разговаривала, чувствуя скованность. В конце концов Анна решила не будить воспоминаний и похоронить их в памяти навсегда. Для нее же будет лучше, если она будет держаться от него подальше.

После обеда она в нетерпении ожидала плату от миссис Смит-Хэмптон. В три часа в каюту явилась девушка — с конвертом.

Анна осмотрела внимательно конверт. В верхнем углу конверта было написано летящим почерком ее имя: «Миссис Флин». Анна открыла конверт. Внутри лежал чек и еще записка от миссис Смит-Хэмптон. В ней было написано: «Благодарю вас. Я очень довольна».

Анна подержала чек на ладони, наслаждаясь этим ощущением. Потом снова убрала его в конверт и положила на койку Стефена.

Он пришел часом позже — влажный от пота после тренировки с мужчинами из четвертого класса. Набросив куртку, он схватил полотенце и мыло, намереваясь идти мыться. Но тут же заметил конверт.

— Что это? — спросил он удивленно. — «Миссис Флин…» — прочитал он. — Это тебе, Анна.

Анна склонилась над работой:

— Нет, это вам.

Стефен повесил полотенце на плечо и открыл конверт.

— Четыре доллара, — сказал он. — Это плата от миссис Смит-Хэмптон?

— Да. Это часть платы за мой проезд.

Анна продолжала шить с горящими щеками, ожидая его реакции.

— Ты мне ничего не должна!

— Я должна вам сто сорок долларов.

— Я не возьму твоих денег. Анна оторвала взгляд от работы.

— Так вы хотите что-нибудь другое в качестве платы, так, что ли? Ну, а я не собираюсь этим заниматься! Так что вы должны взять эти деньги.

Стефен тихо выругался и сказал:

— Анна, хоть раз послушай себя! Что ты такое говоришь?!

Анна внимательно посмотрела на него.

— Я говорю правду, и вы это знаете…

Но прежде чем она договорила, он вышел, хлопнув дверью.

Бегая вечером по палубе, Стефен думал, как Рори нужна мать. Он гнал эту мысль с тех пор, как впервые услышал ее от мальчика. Однако недавно он решил, что поднять сына одному ему будет не под силу. Ему нужна, женщина, которая проследила бы, привел ли ребенок в порядок постель и в порядке ли его вещи. Женщина, конечно, не позволит Рори днем и ночью сосать леденцы или висеть на карнизах для занавесок, пренебрегая чтением молитв. Началось все с молитв…

В один из вечеров Анна завела об этом разговор, и Рори громко начал оправдываться:

— Но мой папа не заставляет меня молиться!

Анна взглянула на Стефена укоризненно:

— Ах, в самом деле?!

Стефену нечего было сказать в свое оправдание. Он все молитвы забыл. Но ему было приятно видеть Рори на коленях, со сжатыми ручонками, с крепко зажмуренными глазами, молящегося о каждом, которого он мог вспомнить, — живом или умершем.

Стефен побегал около купальни, потом помолотил воздух несколько раз, прежде чем вошел внутрь. Раздеваясь, он думал о драке Рори с двойняшками Карэн. Анна уладила все на диво. И если бы она не вмешалась, он бы двинулся на палубу четвертого класса и задал бы парнишкам трепку. Возможно, и поскандалил бы с их отцом. А вместо этого теперь дает уроки бокса целой стае маленьких чертенят, показывая им, как биться, а не кричать и толкаться. Давать им уроки пришло ему в голову, но этого не случилось бы, не будь рядом Анны.

Стефен облился холодной водой, фыркая и вздрагивая. Роза была лучшей женой на свете, — более самоотверженной и святой девушки и вообразить себе невозможно. Хотела бы Роза, чтобы он женился ради блага Рори? Чтобы он получил приличное воспитание, не попал бы в дурную компанию?

«Он найдет такую девушку, которую одобрила бы Роза, — подумал Стефен. — Добрую, богобоязненную ирландскую девушку, обученную готовить и скрести до блеска, веселую и чувствительную… И чтобы у нее не было такого острого языка, как у Анны. Он выберет девушку с ласковым обхождением, которая не посмеет перечить…»

Когда Стефен вернулся в каюту, Анна и Рори уже спали. Спать ему не хотелось — он надел чистые боксерские трусы и растянулся на кушетке со старым номером «Харпер уикли». Перелистывая страницы, он разглядывал иллюстрации: зал выставок в Хрустальном дворце, отель на Пятнадцатой авеню, музей Барнема… Неожиданно Стефен вспомнил восхищение Анны Греймерси-парком. Она полюбит город — будет разгуливать по Бродвею, разглядывая красивые магазины со стеклянными витринами. Он представил, как поведет ее на обед к Дельмонико. А может, на прогулку при луне— на катере по Хадсону… Потом приведет к себе и покажет, какие усовершенствования сделал в своем доме…