— Я вот что скажу тебе. Мне нужно не только твое тело. Но лишь ты одна знаешь, что у тебя на сердце, и лишь тебе решать, кому ты захочешь свое сердце отдать, — сказал он и, наклонившись, поцеловал ее. — Что же касается будущего, то время расставит все по своим местам. А я пока подожду.

Он встал и перебрался на свое ложе. А она все вспоминала и вспоминала его слова, так за всю ночь ни разу и не сомкнув глаз.


На следующий день они проехали восемь миль и оказались напротив другого конца Большого острова, возле форта Керни. Форт находился посреди болотистой местности к югу от реки. Здесь были и глинобитные строения, крыши которых были покрыты дерном, и брезентовые палатки, и небольшие хибарки. На дерновой крыше одного из домов был устроен огород. По форту ходили небритые и нечесаные солдаты в залатанной униформе. Некоторые из них шли за фургонами, выпрашивая виски. За фортом виднелось несколько индейских вигвамов. Их краснокожие обитатели отдыхали возле своих жилищ.

Меградж отвел свой караван за форт и примерно на расстоянии полумили от него решил сделать привал. Времени было достаточно для того, чтобы закупить необходимые товары у маркитантов, отнести на почту письма и пообедать.

Увидев убогие строения форта, Лилит пришла в ужас. Все дороги представляли собой грязное месиво. Эта грязь толстым слоем налипала на колеса фургонов и на копыта домашних животных. Казалось, что это не грязь, а самый обыкновенный навоз. Полуголые индейцы в набедренных повязках слонялись возле торговых лавок. Лилит прижимала к носу носовой платок, надушенный французскими духами, чтобы не ощущать ужасной вони, и придерживала руками свои юбки, когда проходила мимо дикарей-индейцев.

Лавка маркитанта представляла собой жалкое зрелище. Грязный пол, дерновая крыша, которую подпирали деревянные стропила. По сравнению с лавкой Бодвинов в Боулинг Грин, в Кентукки, все товары здесь были безумно дорогими. Веревку здесь продавали по четыре доллара за фунт. Соль стоила десять центов, металлический чайник — пятьдесят центов, а виски можно было купить по пятьдесят центов за пинту. И только такие продукты, как мука и бекон, которые маркитант покупал у проезжавших мимо переселенцев, стоили дешевле, чем в других местах.

Лилит купила несколько банок сардин, пищевую соду для выпечки, кофе и сироп. Марк выторговал у маркитанта кольт 1839 года выпуска. Этот револьвер можно было заряжать, не вынимая из него барабан. Най выменял две свои резные фигурки на конфеты для детей, а Брианна отнесла на почту письмо, адресованное миссис О’Кейзи.

Выходя из лавки, они увидели три повозки, запряженные мулами и доверху нагруженные мехами. Эти повозки остановились прямо перед ними. Один из мужчин, управлявших повозками, спрыгнул на землю и подтянул свои засаленные кожаные штаны. На одном глазу у него была повязка, а на голове — бобровая шапка, украшенная ракушками и перьями. Попросив Брианну не ждать его, а идти вместе с Марком и Лилит, Най подошел к этому человеку и похлопал его по спине.

— Разрази меня гром, да это же старина Коламбус Най! — воскликнул этот мужчина. — Эй, Паппин, посмотри, кто здесь!

Смуглый мужчина спрыгнул с маленького пони и закричал:

— Коламбус, рад тебя видеть, mon ami[1]. Ты направляешься в горы? Тебе нужна работа? Компания всегда рада принять на работу такого хорошего парня, как ты.

Брианна остановилась, чтобы послушать, что ему ответит Коламбус. Маленький француз заметил, что она смотрит на них.

— О, какая красивая женщина! — сказал Паппин, подходя к Наю. — Она твоя, oui[2]?

Най посмотрел на нее через плечо и улыбнулся.

— Скажем так, таким ослам, как ты, здесь нечего ловить.

— Ах, как я тебя понимаю. Она magnifique[3].

Засмущавшись, Брианна опустила голову и стала догонять Лилит и Марка. Не успели они отойти от лавки, как их остановил молодой охотник в кожаных штанах. Рядом с ним стоял индеец.

— Прошу прощения, вы случайно не знаете того высокого мужчину, который стоит рядом с торговцами? — спросил охотник у Марка.

— Да, я его знаю. Это Коламбус Най. Он мой друг.

— Най, я так и думал, — произнес охотник и обратился к индейцу: — Это про него рассказывал Лукавое Лицо, когда мы были на Винд Ривер. На Ная напали сразу пять воинов из племени пиган. У него был только нож, но он всех их убил.

Индеец пробормотал что-то невнятное, хотя лицо его по-прежнему оставалось безмятежным. Он с интересом смотрел на мужчину, о котором рассказывал его спутник.

Молодой охотник повернулся к Марку.

— Благодарю вас, мистер. Мы с моим другом, кажется, уже встречались с Наем. В горах все индейцы и охотники называют его Медвежье Сердце, потому что он убил больше медведей, чем все охотники, вместе взятые, и при этом не получил ни одной царапины. Говорят, он самый храбрый охотник. Вы, должно быть, гордитесь тем, что можете называть его другом. Он очень знаменитый человек, очень.

Марк засмеялся.

— Что же, я согласен, он много чем знаменит. А это его сестра, Брианна Виллард.

Молодой охотник снял шляпу и поклонился ей.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, мэм.

Неуклюже пятясь, он смотрел на нее так, как будто никогда в жизни не видел подобной ей женщины. Потом он надел шляпу и подошел к торговцам, которые стояли возле своих повозок. Индеец последовал за ним.

Прозвучал сигнал трубы. Это значило, что закончился обеденный перерыв и караван должен снова отправляться в путь. Однако Най к этому времени так и не появился в лагере, и Брианна начала волноваться. Весь день она постоянно вспоминала слова, которые он сказал ей прошлой ночью. Неужели ее холодность оттолкнула его, и он решил принять предложение Паппина? Неужели он оставит караван и не поедет с ней в Орегон? Может быть, если бы она уступила ему прошлой ночью, он бы не покинул ее?

Если бы он любил ее, то все остальное не имело бы тогда никакого значения. Однако он никогда не признавался ей в любви, и она решила, что он испытывает по отношению к ней лишь плотское желание. Но почему-то даже плотский интерес Ная был ей более приятен, чем любовь другого мужчины.

Проехав три мили на запад от форта, они оказались у небольшого поселения, состоящего из убогих глинобитных хибарок-мазанок. Этот поселок назывался Добитаун. Некоторые жители вышли из своих домов, чтобы поприветствовать караван. Лилит, которая шла рядом с Брианной, сказала, нахмурившись:

— Боже милосердный, здесь так много женщин! И все эти несчастные одеты в какие-то лохмотья. Да они же просто полуголые.

Брианна улыбнулась.

— Мне кажется, что это женщины легкого поведения, Лилит. Они специально так одеваются.

Лилит от удивления широко раскрыла глаза.

— О-о, Франсуа, Жан Луи, мальчики мои, идите быстро ко мне! — крикнула она.

Заставив сыновей залезть в фургон, она плотно задернула брезентовый полог, чтобы они ничего не могли видеть. Лилит разрешила мальчикам покинуть фургон только после того, как они проехали этот поселок.

Сердце Брианны чуть не выпрыгнуло из груди от радости, когда она услышала за своей спиной топот копыт. Предчувствие ее не обмануло — обернувшись, она увидела Коламбуса Ная. Он привязывал свою лошадь к фургону.

— Кол, — сказала она, — я… я волновалась.

— Неужели? — бросил он и, оглядевшись по сторонам, быстро поцеловал ее. — Мне нравится, что ты беспокоишься обо мне. Вот возьми. — Он передал ей сверток, завернутый в коричневую бумагу. Именно в такую бумагу маркитант заворачивал свои товары. — Разверни, — сказал Най.

Она развязала ленту, которой был перевязан сверток, и быстро разорвала бумагу. Ей очень хотелось увидеть, что же он ей купил. В пакете оказалась соломенная шляпа с широким полями. По краям она была обшита голубой лентой. Цвет этой ленты был таким же, как и цвет глаз Брианны. В пакете была еще и жестяная баночка английского чая.

— О Кол, она великолепна! — прошептала она и, сняв свою старую черную шляпу, надела на голову соломенную шляпу. — Однако тебе не следует покупать мне подарки. Я…

— Не вижу ничего предосудительно в том, что брат купил своей сестре шляпу. А сейчас, прошу тебя, выброси эту свою черную шляпу.

Брианна решила, что он прав, в этом действительно не было ничего предосудительного. Она улыбнулась.

— Спасибо тебе. И за чай тоже спасибо. У нас уже давно не было хорошего чая. За ужином мы сможем насладиться этим прекрасным напитком.

Тут из свертка, который держал Най, раздалось жалобное мяуканье. Она удивленно посмотрела на него. Улыбаясь, он передал ей этот кожаный сверток.

— О Боже! — воскликнула она, вытащив оттуда маленького котенка. — Где тебе удалось найти его?

— У маркитанта целый выводок котят. Кто-то оставил их ему в обмен на продукты.

Котенок был полностью черным, и только на лбу и на каждой лапке были белые пятнышки.

— Он очаровательный! Я назову его Лоскуток. Ой, он мне так нравится! Да и шляпа тоже! Однако тебе не следовало тратить на меня деньги.

— Я и не тратил. Дело в том, что маркитант быстро продал мои фигурки и даже просил принести ему еще.

— Это прекрасно, но почему ты себе ничего не купил? Например, брюки. Они бы прикрывали твои… ну, твои ноги. Я тронута, твои подарки великолепны, — сказала она и, став на цыпочки, поцеловала его. При этом котенок, которого она держала в руках, оказался зажатым меду ними. Громко закричав, он взобрался к ней на плечо. Брианна засмеялась. — А он, оказывается, смелый!

— Это не он, а она, — уточнил Най. Он обнял ее за талию, чтобы она не ускользнула от него, и прошептал ей на ухо: — Я принесу тебе целый выводок котят, если ты поцелуешь меня за каждого из них.

Брианна покраснела и шлепнула его по руке.

— Ведите себя пристойно, Коламбус Най. Не забывайте, что вы — мой брат.

Он сердито посмотрел на нее.

— О да, и чем дальше, тем больше неудобств мне это доставляет.

— Тебе просто нужно чем-нибудь занять свои руки, — сказала она, передавая ему кнут. — Я не видела Дульси еще с вечера. Пойду проведаю ее и покажу свою новую шляпу и котенка.

— Возьми с собой мешок и насобирай по дороге коровьих лепешек. Нам они понадобятся, чтобы разжечь костер.

— Коровьих лепешек?

— Я имею в виду коровьи какашки, — сказал он, улыбнувшись. — В сухом виде они хорошо горят.

Она улыбнулась.

— Ты шутишь?

— Я говорю совершенно серьезно. Вдоль всего побережья реки Платт мы не сможем найти дров, поэтому нам придется использовать эти самые лепешки, — сказал он. Наклонившись к ней ближе, он улыбнулся и сказал: — Ты очень легко сможешь отличить свежие лепешки от сухих. Возле свежих обычно роятся мухи.

— Я уже устала повторять вам, мистер Най, что я отнюдь не дура набитая. И с нервами у меня все в порядке. Я насобираю этих лепешек и принесу их вам.

Пока он искал в фургоне мешок, Брианна начала высматривать на дороге коровьи лепешки. Она докажет ему, что она вовсе не какая-нибудь неопытная дамочка и сможет справиться с этим делом. Когда же он подошел к ней, она уже нашла одну такую штуку. Она была серого цвета и по форме напоминала диск. Брианна осторожно держала ее двумя пальцами.

— Посмотри, я уже нашла одну, — сказала она.

Лоскуток гонялся за большой мухой, которая слетела с лепешки, когда Брианна ее подняла.

— Да, это она, — сказал Най и подставил мешок, а она бросила в него лепешку. — Я вижу, что ты нашла еще и красивого маленького паука. Хорошо, что ты больше не боишься этих животных.

Опустив голову, она увидела, что по рукаву ее платья ползет паук. Вскрикнув от ужаса, она начала стряхивать его.

— Ой-ой-ой! — воскликнул Най. Он протянул к ней руку, и паук переполз на его ладонь. Потом он осторожно стряхнул его на землю. — Каждое животное требует уважительного отношения к себе. Все-таки они наши родственники.

Брианна вздрогнула и отскочила в сторону, когда паук пополз к ней.

— Что значит: наши родственники?

— Некоторые индейцы верят в то, что в следующей жизни они станут животными или насекомыми. Или даже деревьями.

— Ты веришь в переселение душ?

Най пожал плечами. Паук убежал, и Най поднялся на ноги.

— Индейцы в это верят. Они считают, что у каждого животного и даже у маленького жучка есть душа, — сказал он и смахнул комара с ее щеки. Потом он нежно погладил ее по щеке.

— Твоя жена верила в это? — спросила она.

Долгое время она не решалась заговорить с ним о его жене-индианке. Но сейчас, после того, что произошло между ними, ее все больше и больше раздражало то, что он спал с одной из этих грязных темнокожих женщин.

Най взял Брианну за подбородок и, подняв голову, пристально посмотрел ей в глаза. Из его глаз струился мягкий свет. Брианна залилась густым румянцем, но отнюдь не из-за смущения.