И тут Глеб увидел маленький двухместный катерок, лихо причаливший к другому концу пристани.

Недолго думая, Глеб рванул туда.

– Мне на Солнечный остров. Срочно! Сколько скажете…

– Надо бы второго пассажира подождать…

– Я заплачу за два места. Только быстрее, мне не до красот Москвы.

– О’кей! – легко согласился хозяин плавучего средства.

Минут через двадцать Глеб уже сошел на причал Солнечного острова, что на Садовской набережной. Еще через пять минут он был у ворот «Урбанис-холдинга».

– Мне к Анатолию Полонскому, – обратился Глеб к охраннику на проходной.

– Сожалею, но Анатолий Романович только что ушел.

– Куда?

– Это мне неизвестно. Приходите в понедельник, пожалуйста…

– Скажите, Анатолий Романович был один? Или со своей бывшей женой Евгенией?

Охранник выпучил глаза и затряс головой, всем видом показывая, что не вправе отвечать на такие вопросы.

«Толик отдал «лейку» Евгении, и они уже расстались? Может, Евгения уже едет к себе? Нет, мы не могли разминуться…»

Глеб оглянулся и вдруг увидел Асю. Она шла вдоль набережной, старательно косолапя, и что-то тихо напевала себе под нос. Этакое дитя природы… В расшитом мехом и кружевами сарафане, туфлях, напоминающих лапти.

– Ася!

– Дождик, мне никто не нужен, я иду по лужам… – пела Ася, хотя день был самый что ни на есть сухой и солнечный. – Ой, это вы! Здравствуйте.

– Ася, мне нужен Анатолий Романович – не в курсе, где он сейчас? Вернее, я разыскиваю не его, а… Евгению, – сказал Глеб.

– Она с ним, – трагическим кукольным голоском пролепетала Ася и вздохнула. – Я их только что видела вместе.

– Да! И где они? – обрадовался Глеб.

– Где-где… Там! – Ася указала направление рукой. Капризные, ломаные движения… Она была насквозь искусственной, ненастоящей. Но в то же время несчастной… Несчастная маленькая девочка тридцати четырех лет. Евгения как-то сказала, сколько Асе на самом деле лет…

– Ася, вы плачете? – испугался Глеб. – Что случилось?

– Он ее любит. Я же не слепая, я все вижу… – кривя губы, с трудом произнесла Ася.

– Кто кого любит?

– Толик – свою бывшую. Вы не знали? Вот знайте. Так в кино всегда бывает – герои ругаются страшно, а потом в конце фильма – целуются… Вот и они, Толик с этой Евгенией.

– Вы видели, как они целовались? – серьезно спросил Глеб.

– Нет. Они ругались. Спорили. Я их заметила, но не стала подходить. Они шли по другой стороне улицы. И Толик так смотрел на нее, так смотрел… Ясное дело, он не может забыть бывшей жены, он… он до сих пор ее любит! – всхлипнула Ася.

– Куда именно они направлялись?

– К старому дому, куда же еще! Это здание Толик мечтает приспособить под клуб. Он и меня туда все время таскал… я прямо как чувствовала… Я ему сюрприз сегодня хотела сделать, приехала без предупреждения. Думала, Толик обрадуется. А он… с ней… и так смотрел… на нее… а меня в упор не заметил!

Глеб, не дослушав Аси, побежал вперед. Историю о старом доме он тоже знал от Евгении. Толик Полонский мечтал построить клуб одиноких сердец на том месте, где стоял дом…

Но зачем Евгения и Толик отправились туда?

На бегу Глеб достал сотовый, набрал номер Евгении. Долгие гудки… Без ответа.

Вот и дом – стоит в стороне, за оградой, на огромном пустыре, заваленном строительным мусором. Глеб вспомнил, как нашел тут косынку Евгении. Да, этот дом буквально притягивал ее!

Глеб огляделся – никого вокруг.

Толик и Евгения решили зайти внутрь дома? Но зачем? Глеб поднял голову – окна без стекол, облезлый фасад. Кариатиды с отбитыми лицами.

– Женя! – крикнул Глеб. – Женя, ты здесь?

Тишина.

Глеб шагнул в подъезд.

Мусор, грязь, запах… Заброшенный дом и есть заброшенный дом. Те, кого Глеб искал, не могли находиться здесь. Нормальные люди по таким помойкам не ходят.

Но в голове у Глеба все время вертелись слова Нины: она умрет, она умрет, она умрет…

Ему вдруг стало страшно – не за себя, за Евгению. В этот самый момент Глеб вдруг понял, насколько она дорога ему. Понял, что влюблен в нее по уши. Понял, что она – свет, счастье, радость…

Внезапно раздался грохот – словно там, внутри дома, что-то обвалилось.

* * *

Глеб ушел. Бросил ее!

После стольких лет совместной жизни… Нина была вне себя, она словно обезумела.

– А-а… – Она с яростью принялась крушить все вокруг. Свалила торшер, швырнула на пол вазу, бросила стул в стеклянную витрину шкафа – и опомнилась только тогда, когда тяжелое стекло от удара с грохотом разбилось и осколки осыпались на паркет.

«Что я делаю? Еще же ничего не потеряно… – напомнила себе Нина. – Мало ли что Глеб сказал! Эта тварь, Евгения, сдохнет, и он вернется ко мне. Никуда он не денется… Никуда!»

Нина настолько привыкла к тому, что Глеб принадлежит ей, что он в полной ее власти, что он обязан ей… Женщина даже не сомневалась в его возвращении. Но вот как скоро?

Поэтому Нине захотелось сейчас проконтролировать все. О чем они вчера договаривались с Толиком.

Ей требовалось своими глазами убедиться, что все будет сделано как надо… Только посмотреть! Одним глазком хотя бы!

Нина быстро оделась, вышла из дома, села в машину. Добиралась до центра довольно долго, поскольку движение по некоторым улицам из-за Дня города было перекрыто.

Она уже хотела свернуть налево, чтобы поехать вдоль набережной (у нее был план – остановиться напротив нужного места и с противоположного берега, из машины, спокойно наблюдать за событиями)… Но тут ее ждал сюрприз.

Сотрудник автоинспекции жезлом преградил ей дорогу.

– В чем дело? – высунулась Нина из окна.

– Проезд закрыт. Выбирайте другие маршруты. День города…

– Черт знает что… – застонала она. – Послушайте, а если я там живу?

– Предъявите документ, подтверждающий ваше проживание в данном районе… Тогда пропущу, – меланхолично ответил постовой.

– А если у меня там мать больная? Умирает? Пусть себе умирает, да? – гневно произнесла Нина.

– «Скорые» и пожарные пропускаем беспрепятственно.

– Черт… Послушайте, может, договоримся, а? Мне надо туда, очень надо!

Постовой с отвращением отвернулся.

«Сволочь… Держиморда!» – Нина была готова разрыдаться.

– Мне надо туда… Очень надо!

– Ну так идите, куда вам надо! – фыркнул постовой. – Только пешком.

«Пешком! Конечно, пешком…» – озарило Нину. Она припарковала свою машину чуть дальше, выскочила из нее. Хлопнула дверцей и побежала вдоль набережной.

Метров через двести женщина начала задыхаться, и у нее заболели ноги. На каблуках бежать очень неудобно.

Нина остановилась, чтобы отдышаться и оглядеться. Присмотрелась и с изумлением обнаружила, что Москва-река тут расходится на два русла. То есть с этого берега Нина ничего не увидит – одни дома, дома, дома… Они перегораживали обзор. Словом, надо было возвращаться, идти по другому берегу, и там… А там, кстати, уже другая часть Солнечного острова – та, которая Нине даром не нужна.

«Что ж это такое, а? – озадачилась она. – Как такое может быть? Мистика!» Москва вдруг показалась ей такой бестолковой, неправильно спланированной, неудобной…

– Дорогие москвичи и гости столицы! Приглашаем вас на незабываемую экскурсию по обводным каналам Москвы. Вы увидите храм Христа Спасителя, монумент Петра Первого работы Зураба Церетели, старинные и современные памятники архитектуры и зодчества, Садовскую набережную… – вещала в рупор тетка, наряженная в красный сарафан и кокошник.

Нина повернула голову – совсем рядом находился причал – на волнах покачивался большой катер, люди по сходням перебирались на него.

«Садовская набережная!» – По телу Нины словно ток пропустили… Ведь ей надо именно туда!

– Женщина! Скажите… – Нина рванула к тетке с рупором. – Если я сяду на катер, я увижу Садовскую набережную?

– Конечно. Вы поплывете как раз мимо нее.

– А сколько стоит билет?

– Билет стоит пятьсот рублей.

– Совсем уже… Пятьсот! – опешила Нина.

– Это совсем недорого, дама. Экскурсия длится не меньше часа.

– Пятьсот рублей! И куда только мэр смотрит… – пробормотала Нина и, сжав зубы, купила билет на катер.

Затем она спустилась по ступеням к причалу. Матрос протянул ей руку, помогая перебраться по сходням. Свободных мест на катере почти не было, но Нину это не смутило. Она протиснулась к корме и демонстративно встала напротив юноши в бандане. Юноша испуганно посмотрел на Нину снизу вверх и молча подвинулся, освобождая скамейку.

Ни слова не говоря, Нина села. «Так-то, милый… Приучайся с малых лет места женщинам уступать!» – строго подумала она.

Через пять минут затарахтел мотор, катер отплыл от причала. Нина вздохнула – все складывалось исключительно удачно.

Теплый ветер дунул ей в лицо, отбросил волосы назад.

Катер, набережная, купола церквей… Где-то она уже видела эту картинку. Ах да, на том самом фото, сделанном в технике сепии! Глеба, сидящего на борту катера, сфотографировала фифа-фотохудожница. Фифа – дрянь, конечно, но в мастерстве ей не откажешь. Глеб на том снимке выглядел как-то особенно…

Нина за двадцать лет супружеской жизни настолько привыкла к мужу, что почти не замечала его лица. А тут… Она словно увидела его новыми глазами. И не могла не удивиться: Глеб – красавец. Настоящий мужчина. Да, что-то такое, настоящее в нем было. Недаром Светка Злобина столько лет по нему сохла… Нина не солгала этим утром Глебу – она прожила с ним столько лет, потому что любила его.

Валентин? О, Валентин – это бурная страсть, воспоминания юности… Но – прошло. Странно – Нина рассталась с Валентином и даже не вспоминает о нем больше. Очень, очень легко рассталась. Зато Глеб…

В этот момент, сидя на катере, обдуваемая теплым ветром, в лучах яркого сентябрьского солнца, Нина вдруг отчетливо осознала – она простила Глеба. Простила ему Катю. Лучше поздно, чем никогда.

Все будет хорошо.

Она вернет Глеба, и они будут жить долго и счастливо. И умрут в один день…

* * *

Раз – и стало вдруг совсем темно.

Это захлопнулась дверь за ее спиной.

– Толик! – крикнула Евгения. – Открой дверь, ничего не видно…

В этой комнате не было окон.

Евгения побрела обратно к двери, осторожно нащупывая дорогу в темноте. Наконец нашла дверь, толкнула ее ладонью. Дверь не подалась.

– Что за ерунда… – рассердилась Евгения и уперлась плечом в дверь.

Без результата.

– Толик! – закричала она. – Толик, дверь захлопнулась… Помоги мне выйти! Ты слышишь?

Евгения прислушалась. Старый дом, толстые стены, крепкие двери… Вернее, одна дверь – эта, единственная из всех сохранившихся.

– Толик! – Евгения нагнулась к замочной скважине, прижалась к ней ухом. Едва слышные шаги. Шаги все удалялись и растаяли, растворились в тишине.

– Толик… Толик!!! – закричала Евгения.

В один момент она вдруг поняла – Толик специально позвал ее сюда, это Толик запер ее здесь, заманив обещанием отдать «лейку»!

Но зачем?

Может, он хотел проучить бывшую жену? Она, Евгения, в пылу ссор наговорила Толику бог знает чего… О нем, о его клубе. Конечно, он обиделся.

– Толик, но это глупо… – жалобно произнесла Евгения. – Ты же взрослый мужчина, зачем тебе все это?

Евгения знала, что бывший муж ее не слышит, но все равно продолжила:

– Толик, мне страшно. Толик, выпусти меня!

Наверное, он решил так жестоко подшутить над ней. На тебе, Евгеника, посиди-ка в заброшенном доме… «Я сказала ему, что вызову архпатруль. И еще… и еще про то, что догадалась об их с Ластиком планах, – мелькнула в голове Евгении новая мысль. – И добавила потом, что пойду к Вере Артамоновне. Конечно, Толик решил мне отомстить! Но как еще я могла остановить его, отговорить не рушить этот дом?..»

Евгении на самом деле стало страшно. Она одна, заперта в темной комнате, в старом доме. «Как я могла поверить в эту историю о «лейке»?! Глупо, как глупо…»

«Сумку он попросил меня оставить в коридоре. Зачем? Затем, что в сумке телефон… Я отсюда даже позвонить не могу! Окон тут нет – не высунешься, не позовешь прохожих на помощь. Глеб! Но как он догадается, что я здесь? Он знает, что я поехала в офис к Толику, но о том, что меня надо искать в заброшенном доме, он и не подозревает. Что же делать?»

Сколько ей сидеть в этой комнате? Сколько ждать помощи? Или Толик вернется, когда сочтет, что уже достаточно ее наказал… «Нет, детский сад какой-то… Все-таки Толик еще ребенок. Придумать такую странную месть…»

Евгения заколотила в дверь кулаками.

У нее еще оставалась надежда, что появятся какие-то люди – например, строители, что возились на строительной площадке по соседству. Дети, решившие поиграть в казаки-разбойники. Бомжи (а что, тоже люди, и у них сердце есть, выпустили бы!), решившие поспать не под открытым небом, а в помещении…