А девушка была готова на любые трудности, на любые сердечные муки, лишь бы побыть с ним если не год, то хотя бы месяц, неделю… Только бы быть с ним рядом, только бы они могли любить друг друга.

Как странно, что люди стремятся прожить на свете не менее семидесяти лет! Она согласилась бы на краткий миг, лишь бы провести его в объятиях любимого человека!

Афина знала, что прожитые ею восемнадцать лет не были отмечены чем-то примечательным. Но сколько бы лет жизни ей ни осталось, эти годы будут другими, не похожими на прожитые.

Когда Орион целовал ее, Афина словно прожила целую жизнь, полную ярких событий.

«Как же я могу потерять его? Как могу расстаться с ним? Смею ли я допустить это?» – спрашивала она себя, не находя ответа.

Афина была настолько невинна, что ей и в голову не приходило, что на месте Ориона сейчас многие повели бы себя совсем по-другому. Но он никогда не признался бы, что сгорает от желания, не позволил бы плотским желаниям одержать верх над разумом и убеждениями.

Она уважала его за это, знала, что и он уважает ее за это понимание, но желала его так сильно, что только усилием воли удерживала себя, чтобы не броситься в его объятия.

Ей хотелось крепко прижаться к нему, ощутить прикосновение его рук, испытать ощущение безопасности, потому что он рядом.

Афине казалось, будто ее сердце умоляет Ориона угадать ее мысли и желания. Она не смела облечь свои чувства в слова, хотя знала, что он не спит.

Медленно текли минуты и часы. Лунный свет постепенно начал блекнуть и куда-то уплывать из маленькой комнаты.

Лишь за несколько минут до рассвета Афина поняла, что Орион спит.

Она услышала его ровное, размеренное дыхание и подумала, что, пожалуй, нет на свете двух людей, которые провели бы более странную ночь.

«Я люблю его! – думала Афина. – Я люблю его так сильно, что я безропотно подчинюсь любому его желанию, как бы мучительно для меня это ни было. Я должна уйти!» – решила она.

Теперь, когда она узнала Ориона, Афина не сомневалась, что мужественно встретит все жизненные невзгоды, которые ожидают ее в скором будущем.

Она проявит твердость. Пообещает принцу внушительную сумму для улучшения жизни бедных жителей Парнаса. Она постарается сделать это так, чтобы принц понял искренность ее намерений и не почувствовал себя оскорбленным.

А потом она вернется домой, в Англию.

Ей больше не хотелось возвращаться в Афины, как не хотелось посещать и другие уголки Греции. Скорее бы сесть на британский корабль и вернуться в тихий замок Уэйдбридж.

Отец обрадуется ее возвращению, он любит, когда она рядом с ним. Афина останется с ним навсегда и посвятит ему всю свою жизнь.

Они будут вместе кататься верхом, а зимой – охотиться. Кроме того, она уже достаточно взрослая, чтобы исполнять роль хозяйки дома вместо бабушки Ксении.

Хотя Афина знала, что не обойдется без брачных предложений, она понимала, что никогда не сможет принять предложение руки и сердца.

– Я останусь преданна моему идеалу, – с легкой горечью говорила себе девушка. – Но идеалы могут рождать холод и… одиночество… особенно в старости.

Она найдет, чем занять свою жизнь, в этом Афина была уверена. Главное – сохранить в сердце верность одному человеку.

Она подумала о многочисленных детях-сиротах, которые жили на землях ее отца. Когда отца не станет, она, возможно, усыновит кого-нибудь из них.

В Англии тоже найдется немало нуждающихся, на которых она сможет потратить свое состояние.

Она осторожно села в постели, боясь разбудить Ориона.

Он лежал на спине в расстегнутой почти до пояса рубашке, и Афина подумала, что он похож на сошедшего на землю бога. Возможно, на одну из статуй, которые некогда стояли в Дельфах и которые император Нерон перевез в Рим.

Афина когда-то мечтала побывать в Риме, но теперь ей было ясно, что и этот город стал для нее запретным местом.

Разве она сможет спокойно смотреть на мраморную или отлитую из бронзы копию человека, которого когда-то знала живым, излучающим жизненную энергию и чувственную красоту?

«Если бы я была художником, – подумала Афина, – то попыталась бы нарисовать его таким, какой он сейчас. Тогда в минуту печали я бы могла смотреть на этот рисунок и вспоминать о своей любви».

Но она знала, что в этом нет необходимости.

Каждая черточка Ориона и так навечно запечатлелась в ее памяти. Она знала, что когда угодно сможет вызвать мысленно его образ.

«Я люблю тебя! Я люблю тебя! – думала она, разглядывая спящего юношу. – Куда бы ты ни уехал, где бы ты ни оказался, моя любовь пребудет с тобой, защищая и охраняя тебя от всех бед. Может, она даже станет вдохновлять тебя, хотя ты не будешь знать об этом».

Если люди верят в силу молитв, подумала она, то нужно верить и в передачу мыслей на расстоянии. Ее мольбы и упования, ее страстное желание перелетят через моря и непременно найдут его.

– Если я могла бы это сделать для тебя, мой любимый, – беззвучно шептала Афина, – это выразило бы лишь самую малую часть моей любви!

Она смотрела на спящего Ориона, а в комнате становилось все светлее и светлее. И вот солнце поднялось над горизонтом и золотистый свет залил комнату.

В это мгновение Орион проснулся.

Он открыл глаза, резко сел и увидел, что Афина смотрит на него.

– Я уснул!

– Вы очень долго не спали.

– Уже, наверное, поздно! – воскликнул он. – А мне нужно было сегодня встать пораньше!

– Неужели это так важно?

– Я не предполагал снова увидеть вас.

– Но… это невозможно. Вы не могли… уехать… не разбудив меня!

– Поскольку я проспал, – сказал Орион, – то я провожу вас. Я хочу убедиться, что вы в полной безопасности.

Он пытался говорить обычным, будничным тоном, однако Афина понимала, что это показное спокойствие дается ему с большим трудом. Он старался избегать ее взгляда, отводя глаза в сторону.

Встав, Орион отодвинул от двери мебель и расставил все по местам.

После этого он вышел на лестничную площадку и вошел в спальню Афины, видимо, решив убедиться, что там никого нет.

Затем Орион вернулся в комнату.

– Я сейчас спущусь вниз умыться и побриться, – сказал он. – Думаю, что мадам Аргерос уже проснулась. Я закажу ей завтрак для нас двоих. А еще нужно проверить, будет ли после завтрака для вас готова лошадь.

– Спасибо, – поблагодарила Афина.

Она поняла, что он уже все продумал, обо всем распорядился, и ей остается лишь следовать его указаниям.

Орион направился к двери, но с порога оглянулся на Афину. Его взгляд был тот же, что в миг пробуждения.

– Утром вы выглядите просто восхитительно, – произнес он. – Вы подобны самой Персефоне, когда она являлась из темных бездн земли, чтобы принести людям весну и надежду.

Его пристальный взгляд, казалось, вобрал в себя всю девушку до последней черточки: нежную округлость груди под тонкой ночной рубашкой, золотистые волосы, разметавшиеся по плечам, сияние огромных серых глаз, будто отражавших солнечный свет.

Потом Орион резко повернулся и вышел из комнаты. Афина услышала, как он спускается по скрипучей лестнице, а мгновение спустя до ее слуха донесся голос мадам Аргерос.

Девушка встала с постели и прошла в свою комнату, умылась холодной водой, оделась, но волосы оставила распущенными, как они были накануне. После этого она уложила в сумку ночную рубашку и другие вещи, а на самый верх положила шаль.

Оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что ничего не забыла, Афина бросила случайный взгляд на потолок.

Люк был открыт, и через него виднелось безоблачное утреннее небо.

Только сейчас девушка заметила стоявшую в углу комнаты лестницу. Ею скорее всего пользовались для того, чтобы в особенно душные и жаркие ночи вылезать на крышу.

Девушка невольно вздрогнула, снова представив себе, что Казандис мог проникнуть в ее спальню и застать ее врасплох.

Им с Орионом повезло, что бандит не стал ломиться во вторую спальню. Афина подумала, что не перенесла бы жуткого зрелища схватки Ориона с вооруженным разбойником, внушавшим ей безотчетный ужас.

Она была уверена, что Казандис не колеблясь пристрелил бы безоружного юношу. У Ориона почти не было шансов выйти живым из поединка.

Содрогнувшись от одной только мысли о кровавом исходе подобной схватки и желая поскорее снова увидеть Ориона, девушка поспешила вниз, в кухню.

Он сидел за столом, а мадам Аргерос хлопотала возле плиты, готовя завтрак.

– Доброе утро! – поздоровалась хозяйка, увидев Афину. – Орион специально для вас попросил приготовить английский завтрак. Яичница уже готова!

– Я так проголодался, что съем целую дюжину яиц, – улыбнулся Орион.

Он встал и подвинул девушке стул.

– Дюжины тут не будет, – ответила мадам Аргерос. – Так что тебе придется довольствоваться беконом. У свиньи, которую мы закололи пару недель назад, оказалось удивительно вкусное мясо.

– Даже Казандис признал, что вы готовите лучше всех, – заметил Орион.

– Казандис! – презрительно фыркнула хозяйка таверны. – Не говори мне о нем! Я еще вчера предупреждала Димитроса, что не стоит хранить в доме столько денег, но разве эти мужчины кого-нибудь когда-нибудь послушаются?!

– Я очень сочувствую вам, мадам, – сказала Афина. – Сколько я вам должна за ночлег?

– Нисколько, – резко оборвала ее мадам Аргерос. – Вы знакомая Ориона, и с меня этого достаточно. Мы вовсе не настолько задавлены нуждой, чтобы брать деньги с наших добрых друзей. Даже Казандис не обобрал нас до последней нитки.

– Но я… я… не могу позволить… чтобы… – начала было Афина, но Орион остановил ее, положив свою широкую ладонь на руку девушки. Она в недоумении посмотрела на него, но юноша кивнул, и ей стало ясно, что не надо настаивать и обижать хозяйку.

– Вы очень любезны, – сказала девушка. – Я искренне благодарю вас за вашу доброту.

Однако, чувствуя, что все-таки нужно как-то отблагодарить хозяев, она сказала:

– Сегодня будет очень жарко и мне не понадобится шаль. Позвольте мне подарить ее Нонике. Мне кажется, она будет ей к лицу. Она славная девушка.

С этими словами Афина вынула из сумки шаль, которую купила в одном из модных и дорогих магазинов Лондона на Бонд-стрит.

Лицо хозяйки расцвело довольной улыбкой.

– Вы очень щедры, – отозвалась она. – Ноника собирает себе приданое, но для всех девушек-гречанок это очень дорогое занятие. На это уходит много времени. Шаль ей очень пригодится.

– Тогда я рада, что смогла угодить ей, – улыбнулась в ответ Афина.

Она посмотрела на Ориона, надеясь прочитать на его лице одобрение, и по его улыбке догадалась, что заслужила его. Но Орион отвел взгляд, и девушка поняла, что пришел час расставания.

На столе перед ними появились тарелки с яичницей и жареным беконом. За ними последовал кофейник с горячим кофе, хлеб с хрустящей корочкой и мед. По поводу последнего Орион пояснил, что его получают от пчел, которые роятся в Дельфах.

– По всей видимости, это священные пчелы, – улыбнулся он. – Поэтому тамошний мед и считается лучшим в Греции. Правда, кое-кто из моих соотечественников может возразить мне.

– А разве мед из разных провинций отличается по вкусу? – удивилась Афина.

– Конечно, – ответила ей мадам Аргерос. – Мед пчел с вершины Олимпа, наверное, будет самым вкусным.

– И все-таки в этом я с вами не согласен, – возразил Орион, с аппетитом уничтожая яичницу.

– У тебя просто какое-то предубеждение против олимпийских пчел! – рассмеялась хозяйка. – Но поскольку ты настаиваешь, что наш мед лучше, то меня это радует!

Когда они кончали завтракать, в дверях появился Димитрос. Он сообщил, что лошади готовы к отъезду.

Афина встала из-за стола.

– Вам не по пути со мной? – спросила она, обращаясь к Ориону.

Юноша отрицательно покачал головой:

– Нет. Я возвращаюсь домой через горы. Но я уже поговорил со Спиросом – так зовут того человека, который доставил вас сюда, – и он с радостью согласился позаботиться о вас и отвезти туда, куда вы скажете. Но не забывайте об осторожности!

Последнюю фразу, понизив голос, он произнес по-английски. Их взгляды встретились, и они на мгновение замерли на месте.

Затем Орион шагнул к двери.

Афина поблагодарила мадам Аргерос за ее доброту и гостеприимство и последовала за ним.

Снаружи их ждали две лошади. Гнедой жеребец Ориона был горяч и норовист. Человек, который держал его под уздцы, с трудом справлялся с ним.

Жеребец непрерывно пританцовывал и дергался из стороны в сторону.

– Не стоит тратить время, пытаясь укротить его, – заметил Димитрос Аргерос. – Я слышал, что минувшей ночью он едва не разнес в щепки конюшню.

– С ним нужно упражняться и понемногу обуздывать. Он живое напоминание о том, что я слишком долго у вас задержался.

– Для нас это было большое удовольствие, – отозвался хозяин таверны. – Мы всегда рады тебе, Орион. Приходи к нам снова. Ты самый желанный гость для нас. Да ты и сам это знаешь.