Изобел Карр - Нежные сети страсти

Гарет окинул взглядом поле битвы. Осколки фарфора покрывали пол. В лепнине стен появились выщербины, и стул был опрокинут. Он посмотрел на Боу, и та подбежала к нему, схватила за руку и потащила его за собой прочь из комнаты, невзирая на протестующие крики графини.

– Ты даже не представляешь, что нам тут пришлось вытерпеть, – скороговоркой сообщила Боу. Она не выпускала его руку, словно боялась, что он убежит. Гарет понял, куда она его ведет – в гобеленовую комнату. Затащив его в комнату, Боу закрыла дверь, обернулась, прислонившись к двери спиной, и покачала головой.

– Приношу свои извинения, детка, – сказал Гарет. – Надо было мне дважды подумать, прежде чем отправлять тебя сюда. Теперь, вижу, ты знаешь, что собой представляет моя семья.

– Здесь бедлам! Твой отец безутешен. Твоя мать то обвиняет меня в смерти Суттара, то отчитывает леди Оливию за то, что она не желает примерять на себя роль скорбящей вдовы. Но как можно винить бедную Ливи? Вот уж действительно кому не позавидуешь, так это ей, особенно сейчас, когда шотландский суд признал первый брак Суттара законным.

– Почему она все еще здесь?

– Я задала себе тот же вопрос, когда сюда приехала. Похоже, ее отец и братья решили, что лучше ей остаться здесь, дабы утвердить свое положение законной жены Суттара, а теперь вдовы. Они не намерены складывать оружие. Решение шотландского суда можно опротестовать. Поверенный герцога обнаружил судебный прецедент, на который они возлагают большие надежды.

– Насколько я понимаю, леди Оливия не разделяет их надежд.

Боу покачала головой и отошла от двери.

– Бедная Ливи. Унижения и скандал не ее стихия.

– В отличие от тебя.

– В отличие от меня. Я бы нагло смеялась в глаза тем, кому вздумается меня осуждать. Ливи так не может.

– Не соглашусь. Маме она дала достойный отпор. – Гарет сел на подоконник, приглашая Боу последовать его примеру. Она подошла и, забравшись к нему на колени, положила голову Гарету на плечо.

– Ливи только сейчас и смогла дать ей отпор, когда Суттара не стало. – Боу повернула голову так, чтобы видеть его глаза. – Ты мне никогда не говорил, что твоя мать настоящая фурия.

– Я не знал, что она фурия, – ответил Гарет, и это было правдой. Он никогда не видел, чтобы его мать вела себя так, как сегодня, да и за недолгое время брака Суттара он слишком редко бывал дома, чтобы оценить поведение матери в роли свекрови. Он понятия не имел, дрались ли они с невесткой как кошка с собакой с первого дня совместного проживания, или то, что видел сегодня, всего лишь следствие нервного срыва, причиной которому горе и разочарование.

– Ну что же, открою тебе глаза: она тиранка, – и я сразу предупреждаю: мириться с этим, как мирилась леди Оливия, не буду.

– Ну, тогда хорошо, что нам не придется жить с ней под одной крышей, – сказал Гарет.

– Хотя она, кажется, рассчитывает, что Джейми будет жить с ней, – сказала, нахмурившись, Боу. – Впрочем, ее не поймешь. Сначала обзывает его ублюдком шотландской распутницы, а потом вдруг заявляет, что Джейми – все, что осталось от любимого сыночка.

Гарет протяжно вздохнул. Как он этого опасался!

– Желание матери, чтобы Джейми жил в Эшбурне, правомерно.

– Нет, – решительно тряхнув кудряшками, сказала как отрезала Боу.

– Я могу потягаться со своими родителями, но сомневаюсь, что мне удастся их одолеть. Предлагаю пойти на хитрость. Они, по-моему, еще не определились, как относиться к Джейми. Если подвести их к заключению, что Джейми – плод греха шотландской распутницы, они сами найдут приличное оправдание тому, чтобы Джейми жил с нами в Мортон-Холле; по крайней мере до той поры как ему придется пойти в школу.

– Как раз столько может занять затеянное твоим отцом судебное разбирательство, по которому первый брак Суттара признают незаконным.

– А если отцу не удастся выиграть дело? – Гарет провел большим пальцем по внутренней стороне ее руки вниз, до запястья, до точки, где бился пульс. Сердце ее учащенно забилось.

– Тогда, как вдова Суттара, мать Джейми может рассчитывать на пенсию. И что с того? Граф легко сможет откупиться от нее, бросив жалкую подачку и отправив восвояси, чего она, на мой взгляд, и заслуживает. И с точки зрения закона, как шотландского, так и английского, прав на ребенка, от которого она отказалась, у нее никаких нет.

Гарет медленно водил круги пальцем по внутренней стороне ее запястья.

– Это так, – сказала Боу. – И даже если бы законы были другими, никто не смог бы заставить английского графа отдать своего наследника матери, которая его бросила.

Гарет коснулся губами ее щеки.

– Все верно, – шепотом сказал он, и Боу кивнула, внезапно лишившись дара речи. И тогда Гарет поцеловал ее в губы. Боу тихо застонала и обмякла в его объятиях. Он подхватил ее на руки и наполовину понес, наполовину потащил в смежную спальню. Придерживая ее за талию, он предусмотрительно запер дверь на ключ.

Боу в спешке принялась стаскивать с него пальто. Усилия ее в конечном итоге увенчались успехом, и пальто упало на пол. Гарет безуспешно боролся с крючками и петельками, и, сдавшись, повалил ее на кровать прямо в платье.

Боу скинула туфли, и они со стуком упали на пол. Непослушными пальцами она принялась расстегивать его жилет и отстегивать подтяжки. Господи, как он по ней соскучился! Он был готов кончить уже сейчас.

Гарет соскользнул с кровати, и недовольный ропот Боу почти потонул в шелесте шелка и скрипе половиц, когда Гарет опустился на колени. Он провел ладонями по ее ногам снизу вверх. Прикосновение к шелку ее чулок дразнило и возбуждало, но куда больше возбуждала обнаженная нежная плоть над ними.

Боу приподнялась на локтях, обзор заслоняли вздыбленные юбки. Приподняв бровь, она поставила ступню к нему на плечо, чуть отталкивая его.

Не опуская глаз, Гарет закинул ее ногу за плечо и раздвинул ее ноги шире, упираясь ладонями в нежную плоть внутренней стороны ее бедер. Затем он наклонился и лизнул тайные складки. Она была сладкой, как спелая слива.

Расстегнув бриджи, он продолжал ласкать ее языком. Обхватив губами набухший бугорок, втянул его в себя. Боу вскрикнула и задрожала.

– Давай, – жарко шептала Боу, вцепившись в его волосы. – Еще. – Она не просила, не умоляла, она требовала, повелевала.

Войдя в нее, Гарет застал последние содрогания ее оргазма. Боу улыбалась, довольная, даже пресыщенная. Запрокинув голову, она подставила шею его губам.

Гарет прижался губами к нежной коже за ухом, чуть надавил зубами, поцеловал взасос. Боу вскрикнула и прогнулась, крепко обхватив его ногами.

Волосы ее разметались, шпильки рассыпались по кровати. Руки скользили по его спине, по груди. Вцепившись в его рубашку, она с силой потянула его к себе.

И тонкая ткань не выдержала и затрещала. Ногти Боу, царапая, скользнули по его спине. Дыхание его было хриплым и частым. Кровь шумела в его ушах так, что он почти не слышал ее стонов и криков. С победным кличем он впрыснул в нее свое семя.

Боу старательно терла виски, пытаясь унять головную боль. Ужин, слава Богу, прошел тихо, поскольку и леди Оливия, и графиня предпочли принимать пищу в своих комнатах. Однако завтрак стремительно превращался в настоящий кошмар.

– Отец, – раздраженно сказал Гарет, – как раз сейчас лорд Леонидас, сэр Тобиас и все полицейские силы графства Кент занимаются поисками Джейми и Джорджа Грэнби. Вы бы предпочли, чтобы я был с ними? Можете мне поверить, я бы с куда большим удовольствием искал мальчика вместе с ними, вместо того чтобы торчать здесь.

Граф пробурчал что-то насчет неблагодарных детей, и Гарет вонзил вилку в отбивную с таким выражением лица, словно представлял, будто это не кусок мяса, а его отец лежит, распластанный, на тарелке. Боу налила себе еще чаю и густо намазала булочку апельсиновым джемом, стараясь не обращать внимания ни на графа, ни на его сына.

– Похороны назначены на одиннадцать, верно? – нарушив гнетущее молчание, поинтересовалась Боу.

Граф изумленно моргнул. Похоже, он напрочь забыл о присутствии Боу.

– Да, викарий будет ждать нас на церковном кладбище.

– Тогда сейчас надо бы заняться упаковкой вещей, чтобы к часу мы могли уехать, – сказала Боу, прежде чем закусить тостом. Апельсиновый джем оставлял горько-сладкое послевкусие, как и все в ее жизни на настоящий момент. – Не стоит с этим тянуть.

Гарет согласно кивнул и отпилил кусок мяса. Раздался скрежет металла о фаянс. Все трое вздрогнули.

Боу не терпелось поскорее уехать из этого «гостеприимного» дома. Непонятно, как леди Оливия смогла так долго жить в этой отнюдь не здоровой атмосфере. Боу давно бы уже подралась если не с графиней, то с графом.

Она доела тост и вышла из-за стола, сказав, что ей пора собирать вещи. Леди Оливия уже поджидала ее в гобеленовой комнате.

– Ты должна забрать меня с собой, Боу, – сказала она. – Я не могу больше здесь оставаться. Ни одного дня. Помоги мне сбежать. На тебя вся надежда. Больше мне просить некого.

Боу присела на стул, тщательно расправив складки на юбке. Она давно знала Оливию. Они одновременно вышли в свет, их вместе представили ко двору, и они почти не разлучались во время их первого сезона. Подумать только, на месте Оливии могла быть она сама!

– Ливи, я уверена, твой отец…

– Не желает видеть очевидного, – сказала Оливия дрожащим от гнева голосом. – Он думает, что, если я буду делать вид, что ничего не произошло, все само собой наладится. В своем последнем письме он настоятельно рекомендовал мне продолжать жить под одной крышей с родителями Суттара и не отказываться от своих притязаний. Мне кажется, я могла бы придушить его собственными руками.

Боу задумалась. Позиция непримиримого графа была ей известна, но Гарет будет на их с Ливи стороне, как может быть иначе!

– Ты уже решила, куда поедешь?

Ливи улыбнулась чуть насмешливо.

– Разумеется, я решила. Поеду к бабушке. Не думаю, что она слишком удивится моему приезду, – она понимает, что с ней мой отец ссориться не захочет. Ему придется оставить меня в покое, и им всем тоже.

Боу кивнула. Если кому-то и под силу заставить все заинтересованные стороны сесть за стол переговоров и прийти к разумному решению, так это вдовствующей герцогине Шербери.

– Быстрее собирай вещи, – сказала Боу, участливо пожав подруге руку. – Но только не попадайся на глаза графу или графине. Будем молиться, чтобы тебя хватились, когда мы все окажемся далеко от этого гиблого места.

Первый комок земли с грохотом ударился о крышку гроба, граф болезненно поморщился. Гарет глубоко вздохнул. Брат умер, и то, что гроб с его телом опускали в могилу на его глазах, не примирило его с этой смертью, не заставило поверить, что Суттара больше нет и никогда не будет. Гарет смотрел на прямоугольную яму, напоминающую глубокий порез, который с молчаливой старательностью заполняли землей, и думал о скоротечной тщетности жизни.

Похороны закончились, и он, взяв отца под руку, медленно повел к карете. Он не проронил ни слова за все время пути до Эшбурна. Лишь сидел, опустив невидящий взгляд.

Возле конюшни граф кивком велел остановить карету, молча вышел и, пошатываясь, побрел к дому. Боу в черном платье, делавшем ее особенно заметной на фоне светлого камня, из которого было сделано все вокруг, отдавала распоряжения слугам, куда нести багаж.

– Неужели ты привезла сюда все это? – спросил Гарет, окинув недоверчивым взглядом многочисленные сундуки и саквояжи. Все это добро еще предстояло закрепить на крыше и заднике кареты.

– Тут траурная одежда, твоя, моя и еще то, что мы оба привезли с собой в Лондон. – Она поставила ногу на приступку кареты, и драгоценный камень на пряжке туфельки ярко блеснул, словно лукаво подмигнул. – Я не знала, что может понадобиться, и потому прихватила с собой все.

Пригнувшись, она забралась в карету. Гарет забрался следом, и экипаж слегка накренился под его весом, а выровнялся, лишь когда он занял место рядом с Боу. Леди Оливия, забившись в угол, смотрела на него расширенными от страха глазами, заклиная не выдавать ее.

Гарет подбодрил ее улыбкой.

– Отступаем, но не сдаемся, миледи? – с улыбкой произнес Гарет и приказал трогаться.

Гарет встрепенулся, увидев Падрига Нолана в дверях «Красного льва». Ирландец задыхался, словно пробежал не одну милю, и глаза его возбужденно блестели.