Лондон, 1818 год


Джорджина Андерсен взяла со стола редиску и швырнула ее в угол комнаты. Она не попала в таракана, но редиска пролетела совсем рядом с ним. Редиска разбилась о стену в нескольких дюймах от таракана, который в испуге уполз в ближайшую щель. Задача была выполнена. Если она долго не видела маленьких животных, ей казалось, из ее жизни выпадала какая-то ее малая, но часть.

Она вновь повернулась к недоеденному обеду, посмотрела в тарелку и отодвинула ее с гримасой отвращения. Что бы она только сейчас не отдала, чтобы отведать обед, приготовленный Ханной и состоящий из семи блюд! Неудивительно. Двенадцать лет Ханна готовила для всей семьи и знала все тонкости вкуса каждого члена семейства. Джорджина и во сне видела ее кулинарные изыски, после того как была вынуждена целый месяц питаться стряпней корабельного кока. За пять дней пребывания в Англии она лишь один раз съела что-то по-настоящему вкусное. Это случилось в день их прибытия – Мак отвел ее в хороший ресторан, сразу, как только они остановились в отеле «Элбани». Уже на следующий день они съехали из «Элбани», чтобы поселиться в значительно более дешевом месте. Ну а что же им еще оставалось делать, когда, вернувшись после сытного обеда к себе в номер, они обнаружили, что деньги из их дорожного сундука исчезли!

Джорджи – а так называли ее близкие и друзья – никак не могла обвинить в происшедшем владельцев гостиницы. Она считала, что виновные живут в соседних номерах, вероятно, даже на других этажах. Скорее всего, деньги выкрали еще во время их длинного переезда из порта в Ист-Энде на Пиккадилли в Уэст-Энд, где и располагался престижный отель «Элбани». Они наняли экипаж, сундуки привязали к его крыше. Рядом водрузились извозчик и его помощник. Они же с Маком радостно глазели по сторонам – как же, первое знакомство с Лондоном!

Но если уж говорить о неудачах, то начались они еще раньше. Начались, когда на прошлой неделе они прибыли в Лондон, а их корабль никак не мог пришвартоваться, потому что на предназначенном месте на причале уже разгружался какой-то другой корабль. Пассажиров переправили на берег на лодках, и уже потому они были счастливы. Багажа они ожидали еще несколько дней.

Удивляться, однако, не стоило. Она и раньше знала, что на Темзе всегда возникают корабельные заторы. Каждый год корабли сталкиваются с одними и теми же проблемами, потому что никогда не знаешь, какая будет погода, откуда подует ветер. Ее корабль и с десяток других американских кораблей прибыли почти одновременно. А еще сотни кораблей болтались на волнах, прибыв в Лондон с разных концов света. Именно по причине этих заторов на Темзе ее семья, владевшая несколькими торговыми кораблями, предпочитала не иметь дело с Лондоном. Они воздерживались от торговли с Англией еще до войны. Корабли «Скайларк Лайн» не заходили в Лондон с 1807 года, когда в результате войны с Францией Англия оказалась в блокаде и половина европейских государств прекратила торговать с ней. Компания сочла, что торговля с Дальним Востоком и Вест-Индией не менее выгодна и значительно более удобна.

Даже после того, как ее страна в самом конце 1814 года подписала договор с Англией и урегулировала свои проблемы, «Скайларк Лайн» не возобновила торговлю с Лондоном. И все потому, что снять складские помещения в Лондоне оказалось немыслимой проблемой. Товары по большей части оставались прямо на причале, открытые стихии и ворам. За год пропадало товаров почти на полмиллиона фунтов стерлингов! Если же стихия и воры не до конца портили товар, угольная пыль, окутывавшая порт, довершала дело.

Не было смысла терять доходы и терпеть убытки, когда их можно было с лихвой заполучить на других торговых путях! Вот почему Джорджина прибыла в Лондон не на корабле Скайларков, вот почему она не могла вернуться домой в любое время, когда бы захотела. Все это оборачивалось большой проблемой – ведь у них с Маком на двоих было лишь двадцать пять американских долларов, то есть ровно столько, сколько они имели с собой в момент кражи. Надолго ли им хватит этих денег, они не знали, и потому Джорджина оказалась в меблированной комнате над таверной в Бара, районе Саутворка.

В таверне! Если только ее братья узнают… Они ее убили бы в любом случае уже за то, что она отправилась в плавание, не спросив у них разрешения, воспользовавшись тем, что они находились каждый по своим делам в разных частях света. Как бы там ни было, она отправилась в путь без спроса! Несомненно, в качестве худшего варианта ей следовало ожидать лишения содержания на ближайшие десять лет. Ее наверняка запрут в комнате и каждый из братьев будет бить ее кнутом…

В действительности же они, видимо, только накричат на нее. Хотя пять орущих злых братьев, каждый больше и старше ее, их голоса, сливающиеся в один мощный аккорд, их гнев, направленный на нее, – обо всем этом можно было думать лишь со страхом. К сожалению, подобные мысли не остановили Джорджину, и она пустилась в плавание к европейским берегам в компании Яна Макдонелла, который не находился с ней даже в дальнем родстве. Ей пришло в голову, что здравый смысл, которым в избытке была наделена ее семья, иссяк к моменту ее появления на свет.

Едва лишь она оттолкнула в сторону тарелку с недоеденной пищей, как в дверь постучали. Ей приходилось отказываться от давней привычки говорить на стук: «Войдите!» Досей поры стук в дверь мог означать в ее жизни лишь одно – пришел слуга или кто-то из близких. Неудивительно, ведь за двадцать два года своей жизни она всегда спала в своей постели дома, в Бриджпорте, штат Коннектикут, или в каюте корабля, принадлежавшего «Скайларк Лайн». Конечно, дверь была заперта, и никто просто так и сейчас не сможет войти к ней в комнату, независимо от ее ответа. Мак же не единожды ее предупреждал, что дверь в комнату надо запирать, хотя и сама комнатенка одним своим убогим видом напоминала яснее ясного, что Джорджина не дома, что в этом негостеприимном, преступном городе надо быть настороже.

Гость, однако, был ей знаком. Шотландский акцент безошибочно указывал, что за дверью стоял Ян Макдонелл. Она впустила его, сделав шаг в сторону. Его большая фигура заполнила маленькую комнатку.

– Хорошие вести?

Он фыркнул перед тем как ответить:

– Смотря, как взглянуть, девочка.

– Не нашел никаких окольных путей?

– Нет, но и не оказался в тупике.

– Надеюсь, – сказала она без особого энтузиазма.

Ей и не стоило многого ожидать, когда так мало было им известно. Все, что ей смог сказать мистер Кимболл, один из матросов с «Портунуса», принадлежавшего ее брату Томасу, так это то, что он «был совершенно уверен» в том, будто видел ее давно пропавшего жениха Малкома Камерона на вантах британского торгового судна «Погром», когда корабли проходили неподалеку друг от друга в открытом океане. «Портунус» возвращался в Коннектикут. Ее брат Томас даже не сумел в этом лично убедиться, потому что мистер Кимболл не побеспокоился сообщить ему новость сразу же. Очевидно, «Погром» держал путь в родной порт, хотя, может быть, и собирался заходить в иные порты.

Как бы там ни было, это была первая новость о Малкоме, которого шесть лет назад, за месяц до объявления войны в июне 1812 года, силой забрали в армию вместе с двумя другими матросами с корабля «Нереус», принадлежавшего ее брату Уоррену.

Вербовка американских матросов английским флотом была одной из причин войны. Хуже ситуацию трудно себе и вообразить – Малкома забрали в его самое первое плавание – и все потому, что у него был легкий корнуолльский акцент. Первую половину своей жизни он провел в Корнуолле, в Англии. Родители его поселились в Бриджпорте в 1806 году, не имея ни малейшего намерения возвращаться в Англию. Теперь их уже не было в живых, и Малком стал американцем. Однако офицер с корабля английского военно-морского флота «Девастейшн» и слушать не захотел. На щеке Уоррена остался шрам как свидетельство того, что ему пришлось долго убеждать англичан не забирать всех, кого они хотели, с его корабля.

Позже Джорджина слышала, что команда «Девастейшн» была расформирована и поделена между десятком других военных судов. С тех пор никаких вестей от Малкома не было. Война закончилась, и что именно делал Малком на борту торгового судна – не имело значения. У Джорджины были средства на его поиски, и она не собиралась покидать Англию, пока не найдет его.

– К кому ты на сей раз обращался? – спросила она со вздохом. – К кому-то, кто знает кого-то, кто, может быть, знает, где он сейчас находится?…

Мак усмехнулся.

– Ты говоришь так, как будто мы бесконечно долго ходим кругами вокруг одного и того же места. Но мы здесь всего четыре дня. Тебе не помешало бы занять у Томаса немного его терпения.

– Не упоминай при мне Томаса. Я не могу ему простить, что он сам не пустился на поиски Малкома.

– Он собирался…

– Через шесть месяцев! Ждать еще шесть месяцев! Пока он не вернется из очередного плавания в свою Вест-Индию. Потом еще сколько понадобилось бы времени, чтобы приехать сюда, чтобы найти Малкома, чтобы привезти его домой. После шести лет ожидания я не собираюсь больше ждать.

– Четырех, – поправил Мак. – Они не позволили бы вам выйти замуж до совершеннолетия, хотя Малком сделал предложение, когда вам было лишь шестнадцать лет.

– Это не относится к делу. Если бы кто-то еще из моих братьев был дома, они прибыли бы прямо сюда. Но их нет – на мою беду дома остался лишь оптимист Томас, а в порту из всех судов «Скайларка» – лишь его корабль «Портунус». Знаешь, он смеялся, говоря, что через несколько лет я стану слишком старой и Малком не захочет на мне жениться.

Мак едва удержался от улыбки. Неудивительно, что ее брат рассмеялся. Но девочка никогда и не считала себя красавицей, и она ею не была до девятнадцати лет, в которые вдруг расцвела неожиданной красотой. Ее непривлекательность подкреплялась кораблем, принадлежавшим компании «Скайларк» и переходившим в ее владение по достижении восемнадцати лет. Благодаря этому кораблю проблем с мужем у нее не предвиделось. Мак считал, что именно это и стало причиной сватовства молодого Камерона. Оно предшествовало его плаванию на корабле Уоррена на Дальний Восток. Плавание, которое должно было продолжаться несколько лет.

Да, но прошло еще несколько лет, и все из-за британского высокомерия, которое не к месту проявлять в открытом море. Девчонка не последовала совету своих братьев и не забыла Малкома Камерона. Даже после того как закончилась война и парень должен был вернуться домой, но не вернулся, она решила дождаться его. Томасу бы насторожиться и отложить плавание в Вест-Индию, где ему предстояло зайти в несколько портов. Разве не мог он предвидеть, что Джорджина ничуть не меньше склонна к риску, чем все остальные члены семьи? Это было у них в крови. И разве не знали они, что ей явно не хватало терпения Томаса?

Конечно, Томасу нельзя было простить того, что он решил переложить проблему на плечи своего брата Дру, который всегда делал перерыв между плаваниями, и перерыв мог продлиться несколько месяцев. А уж этот мошенник ни в чем не отказывал своей сестре. Но девчонка не стала ждать и Дру. Она заказала билет на корабль, который отплывал через три дня после того, как отправился в плавание корабль Томаса. Каким-то образом она уговорила пуститься в путешествие и Мака. Причем, сделала это так, будто идея принадлежала ему, а не ей.

– Ладно, Джорджи, девочка, мы не так уж неудачливы в своих поисках. Ведь в Лондоне людей больше, чем во всем Коннектикуте. Было бы хуже, если бы «Погром» не находился в порту, а его команда оказалась распущенной. Человек же, которого я собираюсь завтра увидеть, знает парнишку очень хорошо. Тот же, с кем я говорил сегодня, сказал, что Малком очень хорошо знаком с этим мистером Уилкоксом, так хорошо, что именно вместе с ним он и сошел в порт.

– Что же, звучит многообещающе, – согласилась Джорджина. – Может быть, мистер Уилкокс даже сможет привести тебя прямо к Малкому… Я пойду вместе с тобой.

– Нет уж, – резко возразил Мак, хмуро посмотрев на нее. – Мы встречаемся в таверне.

– И что же?

– Для чего я здесь с вами? Чтобы вы не наделали каких-нибудь глупостей. И так вы уже сделали большую глупость – пустились в плавание без разрешения.

– Мак, пожалуйста…

– Не говорите мне «Мак, пожалуйста», – твердо сказал он.

Однако Джорджина так посмотрела на него, что было яснее ясного – она не отступит от своего. Мак внутренне выругался, отдавая себе отчет в том, что, коли уж она что-то решила, так оно и будет. Доказательство тому – ее пребывание здесь, в Лондоне, а не дома, где рассчитывали найти ее братья.

ГЛАВА II

Карета, в которой ехал сэр Энтони Мэлори, остановилась перед роскошным особняком на Пиккадилли в Уэст-Энде, где жили представители лондонской элиты. Когда-то это была его холостяцкая резиденция. Однако больше она не была холостяцкой резиденцией, потому что он возвращался в нее со своей невестой леди Рослинн.