Джоанна Линдсей - Нежный плут

Ей бы повязку на глаз, и она выглядела бы сейчас форменным пиратом в широкой белой рубашке Джеймса, которую ему удалось расшнуровать на ней чуть ли не до конца, в его широком поясе, обрезанном по ней, – она носила его поверх рубашки из-за ее чрезмерно больших размеров, и в собственных узких бриджах. Она была босиком, и ноги ее были неприкрыты, потому что она успела только сбросить обувь и стянуть чулки, прежде чем упасть в кровать и, вместо того чтобы удариться в переживания, крепко заснуть.

О, еще бы не залиться краской, будучи застигнутой в таком наряде и в таком интимном положении. И то хорошо, что не по ее вине на сей раз. Она ведь была за закрытыми дверями и занималась тем, чем ей заблагорассудится, Это Энтони должно быть стыдно за то, что он вломился без предупреждения. Но не похоже, чтобы ему было стыдно. Он испытывал разве что легкое неудобство.

– Я тоже очень рад тебя видеть, брат, – ответил Энтони на запальчивую фразу Джеймса. – Но не твою эту крошку. У тебя есть пара минут на то, чтобы отделаться от этого цыпленка, – сюда придет поприветствовать тебя моя жена.

– Джордж никуда не пойдет, а ты можешь уходить отсюда.

– Ты что, пьян, что ли? Забыл, что это больше не холостяцкий дом?

– У меня с памятью все нормально, старина, и у меня нет никакой необходимости прятать Джордж. Она…

– Ну вот, приехали, – перебил его раздраженно Энтони, услышав, как и другие, шаги за дверью. – Запихни ее под кровать или еще куда-нибудь… Слушай, не торчи здесь! – И он сам направился к Джорджине.

– Только тронь ее, парень, – вежливо предупредил его Джеймс, – и ты сам растянешься на полу.

– Ну ладно, мне это нравится, – раздраженно ответил Энтони, но отступил. – Прекрасно. Тогда сам выпутывайся и говори, что знаешь. Но если у меня дело кончится ссорой с Рослинн, я вас выкурю отсюда, вот увидите.

– Энтони, – просто сказал Джеймс, – закройся.

Энтони замолчал. Он прислонился к стене, скрестил руки на груди и стал ждать начала представления. Джорджину он не удостаивал даже беглым взглядом. Он ждал, когда откроется дверь и появится его жена.

Тем временем Джорджина ждала появления настоящего дракона. Существо, которое могло заставить дрожать такого высокого и физически крепкого мужчину от страха, как бы она не сердилась на него, должно было быть поистине грозным. Но когда Рослинн Мэлори вошла в комнату, ее вид вовсе не показался ей устрашающим. Она одарила Джеймса ослепительной улыбкой, а потом с такой же улыбкой перевела взгляд на Джорджину. Она была потрясающе красивой женщиной, чуть повыше, чем Джорджина, чуть постарше и, кажется, чуть побеременнее.

– Меня сейчас на лестнице остановил Джереми и сказал, что вы женились, Джеймс. Это правда?

– Женился? – с интересом спросил Энтони.

– Насколько я помню, ты сказал, что не убедил Джереми, – сказала Джорджина, обращаясь к Джеймсу.

– Я не говорил. Мальчик упорно считает, что не со всеми обо всем можно говорить. Заметьте, что Тони он этого не сказал. Потому что еще сам не верит в это.

– Женился? – повторил Энтони то же, что и раньше, и больше ничего не добавил.

Рослинн спросила:

– Во что Джереми не верит?

– Что Джордж прибыла сюда в качестве моей виконтессы.

– Как умно с твоей стороны, что ты нашел для этого другое имя, Джеймс, – сказала Джорджина. – Но против этого я возражаю, найди другое. Не надо цеплять на меня английские титулы.

– Слишком поздно, дорогая. Титул приходит вместе с именем.

– Женился? – На сей раз Энтони закричал и тем самым привлек к себе внимание Джеймса. – Это резко меняет дело, правда? И никакой ругани.

И не успел Джеймс ответить ему, как Рослинн обратилась к мужу:

– А кто с ним собирался ругаться?

– Ты, дорогая.

Рослинн засмеялась. Смех у нее был низкий и хрипловатый, так что Джорджина от неожиданности даже заморгала глазами.

– По правде говоря, я сомневаюсь, но скажи, Энтони, почему я должна была ругаться?

Энтони неопределенно махнул рукой в сторону Джорджины, не удостаивая ее взглядом.

– Потому что он приехал домой с… со своей последней… в общем, с ней.

Это было слишком, чтобы Джорджина с ее характером смогла стерпеть.

– Я тебе не «с ней», ты, надутый осел, – спокойно произнесла она, но выражение лица ее было достаточно колючим и недружелюбным в отношении Энтони. – Я американка, а в настоящий момент – и Мэлори.

– Ну, молодец, дорогая. – Энтони презрительно улыбнулся. – Теперь ты будешь говорить, чему он тебя научил, да?

При этих словах Джорджина повернулась к Джеймсу и ткнула его в ребра.

– Больше никого не надо убеждать? Разве ты не так говорил?

– Ну, Джордж, – миролюбиво сказал Джеймс, – из-за чего сердиться?

– Я вовсе не сердита! – повысила она на него голос. – И вовсе не замужем, по меркам твоего семейства. Стало быть, это означает, что тебе надо искать другую комнату, понятно?

Это было слишком – угрожать ему сейчас, когда его организм не пришел в себя после того, как их так грубо прервали.

– Я поищу, черт возьми. Ты хочешь, чтобы его убедили? Сейчас я покажу тебе, как легко можно убедить моего братика. – И он со сжатыми кулаками двинулся на Энтони.

Встревоженная таким внезапным оборотом дела, Рослинн встала на пути Джеймса, который выглядел так, словно собирался разорвать ее мужа на мелкие кусочки.

– Ну вот еще, никаких драк в моем доме. Зачем вы позволяете ему дразнить вас? Вы же знаете, какой он.

Тут заговорил Энтони, уже более дипломатично.

– Но ты всем нам морочишь головы, разве не так, старик?

– Если бы ты думал головой, а не другим местом, то понял бы, что речь идет о вещах, насчет которых я не шучу, – с уничтожающим сарказмом ответил Джеймс.

Энтони медленно выпрямился, оторвался от стены. Джорджина, наблюдавшая за ним, подумала в этот момент, что он, наконец, поверил Джеймсу. Лицо Энтони приобретало все более комичное выражение. Прошло еще секунд пять, и он расхохотался.

– Господи, неужели правда? – его все больше разбирал хохот, да так, что он вынужден был опереться рукой о стену, чтобы не свалиться.

– Вот черт, – шепотом выругался Джеймс.

Рослинн с извиняющимся выражением лица улыбнулась Джорджине, а Джеймсу, который неодобрительно смотрел на Энтони, сказала:

– Вам этого следовало ожидать. Я слышала, вы безжалостно издевались над ним, когда он женился на мне.

– Не потому, что он женился на вас, моя дорогая, а потому, что он никак не мог перелезть через стену, которой вы перегородили брачное ложе.

Рослинн порозовела от напоминания о том, как долго она не могла простить Энтони предполагаемую неверность. Энтони начал приходить в себя – тема уже не веселила его, как несколькими мгновениями раньше. Во время паузы, последовавшей за сердитым замечанием Джеймса, Джорджина дала им понять, что ее все это тоже не очень развлекает. Она даже было подумала надеть одну из туфель, чтобы наподдать обоим Мэлори. Но вместо этого сказала:

– Джеймс Мэлори, ты бы лучше подумал о проблемах, которые могут встать перед тобой.

Это замечание вызвало у Энтони новый приступ смеха, а Джеймс хмуро взглянул на жену.

– Брось, Джордж, ты же видишь, что он поверил.

– Да что он… что его так разбирает смех, прямо в конвульсиях корчится? Я хочу знать, что тут такого веселого в том, что ты женился на мне?

– Господи, ты тут вообще ни при чем! Это из-за того, что я вообще женился!

– Тогда почему бы тебе не сказать ему, что это была не твоя идея, а что мои братья…

– Джордж!

– …заставили тебя?

Потерпев неудачу в попытке остановить ее, Джеймс закрыл глаза и стал ждать, какую реакцию вызовут слова этой маленькой прелести. Было бы слишком – надеяться, что Энтони этого не услышит.

– Заставили? – произнес Энтони, не веря своим ушам. Он замолчал ровно настолько, чтобы вытереть мокрые от слез глаза. – Ну, теперь все более-менее понятно. Надо было с самого начала так и сказать, старик. – Он слишком долго сдерживал себя, произнося столь длинную фразу. – Заставили? – давясь, произнес он и снова разразился смехом, еще пуще, чем до этого.

Очень спокойно Джеймс обратился к Рослинн.

– Или вытащите его отсюда, или в течение многих месяцев вам не будет от него никакой пользы. Может быть, целый год.

– Ну, Джеймс, – попыталась она успокоить его, сама еле сдерживаясь, чтобы не заулыбаться. – Вы должны согласиться, что мысль о том, что вас можно заставить, выглядит надуманной… – Но все более мрачный вид Джеймса заставил ее переключить свое внимание на мужа: – Энтони, перестань. Это не так уж и смешно.

– Вот черт… это ж… – с трудом выговорил он. – Сколько их, Джеймс? Трое? Четверо? – Когда Джеймс зло посмотрел на него, он взглянул на Джорджину, ища у нее ответа.

Она столь же неодобрительно посмотрела на него, но сказала:

– Если тебя интересует, сколько у меня братьев, то при последнем подсчете было пять.

– Боже милостивый! – В перерывах между приступами смеха Энтони состроил гримасу. – Да, дал ты там маху, братец. Я очень сочувствую тебе.

– Сейчас ты мне посочувствуешь, – прорычал Джеймс и снова двинулся на Энтони.

Но Рослинн опять вмешалась, на этот раз схватив мужа за руку.

– Ты не знаешь меры, когда нужно остановиться, – увещевала она его, таща к двери.

– Да я начать не успел, – запротестовал он, но одного взгляда на Джеймса ему хватило, чтобы внести поправки в свое поведение. – Ты права, дорогая, ты действительно права. А ты не сказала Джейсону, что мы нанесем ему визит, когда он будет в городе? Господи, никогда не думал, что мне так захочется повидаться со старшими и так много интересного рассказать им.

Не успел Энтони выйти, как дверь с треском захлопнулась за ним, но это снова повергло его в хохот, особенно раздавшийся за дверями взрыв ругательств.

Рослинн сердито взглянула на него.

– Ей-богу, так нельзя себя вести.

– Я знаю, – улыбнулся Энтони.

– Он может не простить тебе этого.

– Я знаю. – Улыбка расплылась на его лице еще шире.

Рослинн укоризненно цыкнула языком.

– И ты ни в чем не раскаиваешься, да?

– Ну ничуть. – Он усмехнулся. – Вот проклятье, я забыл его поздравить.

Она резко дернула его за руку.

– И не думай! Мне хотелось бы, чтобы твоя голова оставалась на плечах.

Эта тема сразу перестала его интересовать, он внезапно прижал ее к стене коридора.

– Ты да?

– Прекрати, Энтони! – Она засмеялась, больше для виду пытаясь увернуться от его губ. – Какой же ты неисправимый.

– Я влюблен, – хрипловатым голосом возразил он. – А влюбленный мужчина обычно неисправим.

Он покусывал ее уши, она задыхалась.

– Ну хорошо, раз уж ты так… Наша комната ведь совсем рядом.

– Господи! – воскликнул Энтони, когда на следующее утро Джеймс и Джорджина появились в столовой. – Как же, черт побери, я не заметил, что ты, Джеймс, достал себе такую первоклассную штучку?

– Потому что был слишком занят тем, что подкалывал меня, – ответил Джеймс. – И, парень, не начинай опять по новой. Знаешь, после твоего ухода у меня была более приятная ночь.

Джорджина вспыхнула, желая ударить его за то, что он говорит подобные вещи. В отношении же Энтони она не испытывала подобного желания просто потому, что не имела представления о том, что той первоклассной штучкой являлась она сама. А поскольку та ночь была очень приятной и для нее и сейчас она великолепно выглядела в платье из плюшевого вельвета темно-сливового цвета, которое сидело на ней идеально, Джорджина чувствовала себя достаточно расслабленно, чтобы делать замечания кому-либо из них.

Но Энтони не мог оторвать от нее глаз, и в конце концов его жена сама его ударила – под столом. Он вздрогнул, но продолжал пялиться на нее, даже когда Джеймс нахмуренно посмотрел на него.

Наконец с некоторым отчаянием он произнес:

– Черт побери, где же я видел тебя раньше, Джордж? Твое лицо мне чертовски знакомо – будь я проклят, если это не так.

– Меня зовут не Джордж, – ответила она ему, садясь на свое место. – Для своих друзей и родственников я – Джорджина или Джорджи. Только Джеймс не может никак этого запомнить.

– Это что, намек на то, что у меня опять старческий склероз? – спросил Джеймс, и одна его бровь изогнулась дугой в недоумении.

Она мило улыбнулась ему.

– Если ботинок впору.

– Если мне не изменяет память, я заставил тебя съесть этот ботинок в тот последний раз, когда ты пробовала надеть его на мою ногу.