Хизер Сноу - Нежный враг

Heather Snow

Sweet enemy: A Veiled seduction novel

© Heather Snow, 2012

© Издание на русском языке AST Publishers, 2015

Челмсфорд, февраль 1817 года

Отвергнута! Снова! Проклятые мужчины, они не видят дальше своего носа! Похоже, они так и не поняли, что она им предлагает!

Лилиан Клэрмонт вошла в дом через заднюю дверь и постаралась как можно тише закрыть ее. Она не хотела разбудить Карсона, своего дворецкого, в настоящий момент выполняющего обязанности и всей остальной прислуги. На сегодня она отпустила слуг, потому что не собиралась возвращаться, но после того как Лондонское королевское общество с презрением отвергло ее работу о химических веществах в жизни растений, решила не оставаться в Лондоне ни одной лишней минуты.

Раздраженно передернув плечами, Лилиан сбросила плащ. Она бы проглотила обиду и осталась в городе, если бы ей разрешили посетить предстоящую лекцию. Но единственной женщиной, которой удалось переступить порог Лондонского королевского общества, была герцогиня Ньюкаслская, да и то лишь однажды. Лилиан возмущенно фыркнула. Она, конечно, не герцогиня, но надеялась, что, будучи дочерью известного химика, может рассчитывать на допуск в святая святых хотя бы в роли молчаливой гостьи. Тем более что она заручилась поддержкой одного из коллег отца, который занимался ее образованием после его смерти. Увы, нет. Как же она сможет стать первой женщиной – членом Лондонского королевского общества, если ее даже на порог не пускают!

Ее внимание привлек глухой стук.

Лилиан сморщила лоб. Что может Карсон делать в такое время? Ведь уже далеко за полночь!

Раздался громкий треск, за которым последовала целая серия ударов. Как будто на пол сыпались книги.

Девушка быстро пошла вперед по темному коридору. Из открытой двери библиотеки падал свет. Глупый старик! Карсону уже шестьдесят пять лет! Он не должен двигать мебель в такое время, тем более когда некому помочь. А вдруг с ним что-то случится – упадет, например, поранится?

Лилиан вбежала в библиотеку и огляделась в поисках старого слуги.

– Что ты делаешь? Не… – Слова замерили у нее на губах, а глаза изумленно округлились. Она была так потрясена, что застыла на месте, не в силах пошевелиться. В комнате царил разгром. Выброшенные из шкафов книги валялись везде словно перья от ощипанной курицы. Ящики были вырваны из стола и валялись на книгах и каменных плитках пола. Обивка дивана, кресел и стульев вспорота, вазы разбиты, даже растения оказались выдернутыми из горшков, поэтому повсюду была рассыпана земля…

Чья-то ладонь крепко зажала Лилиан рот, и она оказалась прижатой к широкой твердой груди. Жилистая рука перехватила ее поперек туловища. Девушка от страха онемела. Кто? В чем дело? Попытавшись успокоиться, она втянула носом воздух и принялась отчаянно вырываться. Мозолистые пальцы зажали ей нос, и дышать стало нечем.

– Веди себя тихо, – проговорил грубый незнакомый голос.

Лилиан немедленно подчинилась. Ей было отлично известно, что станет с ее телом, если она не получит возможность дышать. И немедленно. Легкие жгло, кровь стучала в висках. Все ее существо жаждало воздуха.

И лишь когда у нее перед глазами замелькали черные точки и сознание стало мутиться, мужчина чуть сдвинул руку и позволил ей дышать носом. Спасибо и на этом.

– Где твоя хозяйка прячет цацки? – требовательно вопросил голос.

Хозяйка? У Лилиан закружилась голова. А, понятно, этот человек принял ее за горничную. Волосы не уложены, простая одежда – Лилиан всегда так одевалась для путешествия. А учитывая, что ее вообще не должно быть в Челмсфорде, это вполне логичное предположение.

Мужчина еще немного сдвинул руку, дав ей возможность прохрипеть:

– Цацки?

– Ну да: брюлики и все такое.

Лилиан лихорадочно искала ответ, но ничего не могла придумать. У нее попросту не было того, за чем явился вор. Что он с ней сделает, когда поймет, что в доме нечем поживиться? Уже и так ясно, что он вандал и готов причинить ей вред. Интересно, что он сделал с беднягой Карсоном? В любом случае старик ей не поможет. Надо что-то придумать. И она пробормотала:

– Не знаю, сэр. Я тут недавно, с Рождества.

Мужчина что-то недовольно буркнул и сделал несколько шагов назад, потащив ее за собой. Лилиан едва успевала переставлять ноги. Она изо всех сил старалась сохранять спокойствие, хотя никак не могла отдышаться, а отчаянно бьющееся сердце, казалось, увеличилось в размерах и теперь занимало все пространство в груди. Мужчина продолжал прижимать ее к себе, однако кисти у нее были свободны, так что, соблюдая максимальную осторожность, Лилиан засунула руку в карман и нащупала маленькую декоративную коробочку, которую всегда носила с собой. В ней она хранила свое огниво – экспериментальную смесь собственного изобретения, с помощью которой можно было зажечь свечу, лампу или газовую горелку в лаборатории. Смесь не могла причинить вреда при попадании на кожу, но если сыпануть ее в глаза, то ощущения будут не из приятных. Девушка осторожно открыла коробочку и захватила щепотку порошка. Быть может, если все получится, мужчина ее отпустит. Лилиан еще никогда не приходилось причинять вред кому бы то ни было, но сейчас обстоятельства были особыми. Она должна сделать все возможное, чтобы освободиться и позвать на помощь.

Хватка грабителя слегка ослабла, когда он попытался вывести ее за порог. Сейчас или никогда. Лилиан ткнула острым локтем его в бок, развернулась, поднесла другую руку к губам и сильно дунула, засыпав грабителю глаза и лицо порошком.

– О боже! – воскликнул мужчина, инстинктивно закрыв руками лицо.

Лилиан не упустила свой шанс: выскочила из комнаты, пробежала по темному коридору, потом через кухню на улицу и остановилась лишь через четверть мили, когда достигла соседнего поместья.

Спустя три дня в доме Лилиан все опять вошло в свою колею. К тому времени как она вернулась с помощью, грабитель уже скрылся. Карсона они нашли без сознания и с большой шишкой на голове. Впрочем, он быстро пришел в себя от микстуры, которую она приготовила специально для него в лаборатории отца, теперь ставшей ее рабочим кабинетом.

Лилиан любовно погладила толстый том по эвдиометрии[1] и аккуратно поставила на полку. Поскольку большинство книг было в беспорядке сброшено на пол во время ограбления, она решила заново составить каталог своей богатой библиотеки. Но происшествие продолжало ее беспокоить. Она, разумеется, слышала, что после окончания войны количество преступлений в Англии значительно возросло, но одно дело слышать, а другое – пережить. Местный магистрат пришел к выводу, что ее дом был выбран грабителем потому, что она уехала на несколько недель из города, и отдал должное мужеству Лилиан, сумевшей обратить бандита в бегство.

Она спустилась по стремянке, взяла другую книгу – эта была посвящена атомной теории Джона Дальтона, – вытерла с нее пыль и поставила на полку. Книга слегка перекосилась – что-то на полке ей мешало. Лилиан опять ее достала, присмотрелась, но ничего не увидела и, пожав плечами, вернула на полку, а чтобы стояла ровно, с силой на нее нажала. И услышала щелчок.

Странно. Она сняла книгу и увидела в стене за полкой трещину. Нет, не трещину, а щель. Дверца? Лилиан решила, что, должно быть, ненароком нашла какой-то тайник. Любопытная, как все женщины, она стала аккуратно сдвигать книги в сторону и в конце концов сумела открыть дверцу. Это действительно был тайник, и в нем что-то лежало.

Она протянула руку, достала из тайника небольшой сверток и в задумчивости уставилась на него. Что это может быть? Он довольно легкий, как тонкая книжка. Может быть, какие-то бумаги?

Лилиан спрыгнула на пол. Любопытство взыграло настолько, что она позабыла обо всех своих прежних тревогах. Клэрмонт-коттедж находился в собственности ее семьи на протяжении восьми поколений, так что в тайнике могло быть все, что угодно. А вдруг здесь какие-то бумаги ее отца? Одна только мысль об этом заставила ее сердце затрепетать. У нее почти ничего от него не осталось – только несколько научных статей и листки с закодированными посланиями, которые она должна была расшифровать (такая игра у них была в последние месяцы его жизни). Он ушел из жизни неожиданно, совсем молодым – пал жертвой разбойного нападения. Человек в самом расцвете сил редко задумывается о том, что он оставит детям.

Она протерла стол, села и положила перед собой сверток. Ткань, в которую он был завернут, слегка пожелтела от времени, но не выглядела очень уж старой, так что спрятать его в тайник вполне мог отец. Лилиан потребовалось все ее самообладание, чтобы медленно и аккуратно развернуть ткань, а не сорвать одним рывком. Под тканью оказалось две стопки писем, перевязанных красными ленточками. Любовные письма? Быть может, это переписка между мамой и папой? Это было бы чудесно! Ведь она совсем не помнила свою мать.

Лилиан взяла одну из стопок и развязала ленту. Узел поддался легко, и она развернула первый лист:

«26 мая 1803 года. Весна в этом году волшебная. От мрачного зимнего уныния не осталось и следа. Нам повезло продать на ярмарке в Шропшире больше овец, чем когда-либо раньше».

Проклятье! Она с шумом выдохнула и откинулась на спинку кресла. Это вовсе не любовные письма. По крайней мере, не письма ее родителей. Ее мать к тому времени уже семь лет была на том свете – умерла, когда Лилиан было три года.

Она заглянула на последнюю страницу письма и обнаружила, что оно не подписано. Девушка быстро просмотрела остальные. Все они были написаны одним почерком в период с мая по декабрь 1803 года, но в них не было и намека на автора. Письма оказались совершенно неинтересными. В них шла речь о погоде, сельском хозяйстве и прочих скучных вещах. Какое разочарование!

Лилиан взяла вторую стопку и развязала ленточку. Эти письма были написаны по-французски размашистым мужским почерком. Нахмурившись, девушка пробежала глазами страницу, потом просмотрела еще несколько. В этих письмах было не больше смысла, чем в их английских аналогах. Зачем хранить такую чепуху? И с какой стати прятать в тайнике?

Встряхнув ткань, она обнаружила в складках еще один листок с остатками сломанной красной сургучной печати и развернула, ожидая найти еще что-нибудь интересное – ну, скажем, соображения о применении конского навоза в качестве органического удобрения.

«19 декабря 1803 года. Мы в опасности! Встретимся через два дня в то же время, в том же месте».

Лилиан тихонько ахнула: 19 декабря? За два дня до убийства ее отца?

«Встретимся через два дня».

Отец встречался с кем-то в ночь, когда на него напали.

На Лилиан нахлынули воспоминания…

Папе обязательно понравится ее рождественский подарок. Возможно, он даже не станет ее ругать за то, что играла в лаборатории. Все-таки непонятно, почему ей не позволено заходить туда в его отсутствие, ведь ей уже десять лет. Не маленькая.

Лилиан взяла пипетку, чтобы добавить несколько капель хлорида кобальта в приготовленную смесь химикатов. Подумать только – ее собственные невидимые чернила! Она не знала, что тревожило отца в последнее время, но определенно не лабораторные опыты. Он все время куда-то уходил, напряженно о чем-то думал, но всегда находил время поиграть с ней. В последнее время его излюбленной игрой стали закодированные сообщения, которые ей приходилось разгадывать. Именно поэтому она решила изобрести невидимые чернила, чтобы перевести их игру на другой уровень. Теперь она сможет оставлять отцу невидимые сообщения, а ему придется определить, какое химическое вещество сделает их видимыми. Лилиан очень хотелось как можно скорее испробовать свое изобретение.

Над головой раздались тяжелые шаги. Лилиан подняла глаза на потолок. Послышался громкий голос, но слов она не разобрала – пол верхнего этажа, сделанный из прочного дерева и камня, покрывал толстый ковер. Быстренько убрав с глаз долой химикаты, она отправилась наверх.

Завернув за угол, она застыла, а сердце почему-то забилось в горле. Папа вернулся? Да… Но почему он лежит на полу? И почему Карсон, склонившись над ним, кричит, чтобы позвали доктора? Она спросила, почему папе нужен доктор, но на нее никто не обратил внимания. Лилиан подошла ближе, и от увиденного упала на колени, у нее перехватило дыхание. Лицо и шея папы представляли собой кровавое месиво, из носа, рта и ушей тоже текла кровь.

– Что случилось, сэр? Это грабители? – выкрикнул Карсон.

Голова раненого дернулась.

– Пре… – Он судорожно вздохнул, из груди его вырвался странный клокочущий звук, заставивший Лилиан похолодеть, и прохрипел: – …дали.

Она понятия не имела, что сказать, что сделать, как помочь, и только рыдала:

– Папа! Папа!..