Хизер Сноу - Нежный враг

Джеффри проглотил ее изумленный возглас и без труда раздвинул языком ее губы. Яблоко и лимон. Боже правый, он никогда в жизни не сможет забыть этот запах.

Лилиан приняла его язык, но, судя по неуверенности, ее никто и никогда так не целовал. Джеффри сказал себе, что, пожалуй, с нее хватит, но тут она ответила на поцелуй, и с таким жаром, что у него воспламенилась кровь.

Он, не удержавшись, запустил пятерню в пышную копну шелковистых локонов. На пол посыпались заколки, но ему уже было все равно. Одновременно он продолжал исследовать языком ее рот. И никак не мог насытиться. Никак.

Только услышав свой собственный стон, Джеффри вспомнил, где находится и, главное, с кем. Он с шумом втянул носом воздух и постарался сделать поцелуй мягче… нежнее. В конце концов, он вовсе не грубая скотина. Он всего лишь хотел преподать урок этой девице, пожелавшей манипулировать мужчиной. Впредь пусть даже не пытается.

Он продлил поцелуй еще на несколько секунд – доставил себя такое удовольствие – и, наконец, оторвался от нее, для верности сделав шаг назад. Судя по прерывистому дыханию и полузакрытым затуманенным глазам мисс Клэрмонт, он своей цели достиг. Джеффри дождался, когда ее взгляд прояснится, и мрачно ухмыльнулся.

– Я могу все это делать когда захочу, и мне не придется утром идти с вами к алтарю.

Лилиан тихо ахнула. Почему-то Джеффри показалось, что она дала ему пощечину, и он поморщился.

Она поднесла дрожащую руку к губам, ее глаза потемнели. Джеффри видел на ее лице смятение и обиду, и это слегка остудило его праведный гнев. Проклятье, она выглядит совершенно невинной! Неужели он ошибся относительно ее намерений?

Лилиан опустила руку, прищурилась и, сжав кулаки, негромко констатировала:

– Вы негодяй.

Джеффри выпрямился и, коротко кивнув, уже готов был принести гостье свои извинения, когда спину пронзила неожиданная боль и он непроизвольно застонал.

Мисс Клэрмонт нахмурилась, явно не понимая, в чем дело, но Джеффри было безразлично.

Боль от полученного на войне ранения не только не ослабевала, но даже усилилась, и Джеффри скрипнул зубами, стараясь этого не показать. Надо срочно выпить, но прежде необходимо избавиться от мисс Клэрмонт.

Призвав на помощь силы небесные, едва не теряя сознание от боли, он как можно сдержаннее проговорил:

– Итак, я предлагаю вам вернуться в свою комнату, пока… пока вы не скомпрометированы.

Эйфория, охватившая Джеффри, пока он целовал свою восхитительную гостью, быстро исчезла. Теперь всем его существом владела боль. Он попытался расслабиться, но мышцы спины – и особенно поясницы – свело сильным спазмом. Только бы девица поскорее ушла, пока он не опозорился перед ней, если вдруг не сможет сдержать стон.

Но чертовка все не уходила. Казалось, она что-то хочет сказать, но не может решиться. Дать ему вполне заслуженный нагоняй? Ну и ради бога: главное – побыстрее. Пусть наконец выскажется и уйдет.

Но не тут-то было: смущенно вздохнув, она спросила:

– Вы повредили спину, когда ловили меня с лестницы?

Удивление оказалось почти таким же сильным, как боль, скрутившая мышцы. Джеффри ожидал чего угодно, только не этого. Ну не нужна ему ее забота. Последнее, чего бы он сейчас хотел, – это женская жалость.

– Уверяю вас, я в полном порядке, – начал он и тут же замолчал, потому что она быстро подняла руку и коснулась ладонью его лба. Джеффри почувствовал приятную прохладу ее пальчиков, после чего его бросило в жар.

– Я вижу, что вам больно, – пробормотала она, внимательно глядя на него. – У вас зрачки расширены намного сильнее, чем должно быть при таком слабом освещении, кожа чуть влажная и прохладная, несмотря на то что разожжен огонь и в комнате тепло.

Лилиан приложила палец к бьющейся жилке на шее и слегка нажала, после чего убрала руку и сообщила:

– У вас учащенное сердцебиение. Такие симптомы могло вызвать злоупотребление спиртными напитками. Но рефлексы сохранены – вы же успели меня поймать, и кроме того… – Ее лицо мгновенно стало пунцовым. – …я не почувствовала вкуса алкоголя на ваших губах. Значит, вы не пили.

Джеффри покосился на каминную полку, где стоял графин с бренди: облегчение было так искушающе близко и одновременно так далеко, – и буркнул:

– Пока нет.

Мисс Клэрмонт кашлянула.

– Вы, конечно, вели себя слишком развязно и не заслуживаете доброго к себе отношения, но все же я не могу позволить вам страдать от боли из-за меня, тем более что способна вам помочь.

Джеффри фыркнул. Ну почему, скажите на милость, эта женщина не может просто уйти, чтобы дать ему возможность действительно злоупотребить алкоголем, ибо других средств притупить боль он не знал.

– Вы, помочь? А кто вы? Целительница или что-то вроде начинающего доктора?

Глаза мисс Клэрмонт вспыхнули, губы чопорно поджались.

– Что-то вроде.

– Ценю вашу заботу, но, я уверен, к утру все пройдет. Прошу вас, вернитесь в свою комнату.

Лилиан несколько секунд молча смотрела на него. Интересно, почему она выглядит такой… спокойной, что ли?

– Как скажете, милорд.

Джеффри расслабился, провожая ее глазами. Слава богу, он вот-вот останется в благословенном одиночестве.

Мисс Клэрмонт остановилась возле шкафа, ближайшего к тайному ходу, и наклонилась, чтобы поднять какую-то вещь.

Он следил за ее движениями. На полу лежала толстая книга. Ах да, он же слышал какой-то удар, прежде чем ему на руки свалилась девица. Мисс Клэрмонт подняла книгу, и он напряг зрение, пытаясь разглядеть, что могло ее заинтересовать настолько, что она рискнула прийти сюда ночью и забраться на стремянку в почти полной темноте.

Сообразив, что именно у нее в руках, Джеффри побледнел, руки сами собой сжались в кулаки. Знает ли она?… Успела заглянуть в книгу? Искренне понадеявшись, что нет, он едва ли не рявкнул:

– Мисс Клэрмонт!

Лилиан проигнорировала окрик и, напротив, лишь ускорила шаги, а Джеффри, чувствуя, как с каждым шагом усиливается боль в пояснице, похромал за ней. Лилиан уже открывала дверь, собираясь покинуть библиотеку, когда он буквально завопил:

– Мисс Клэрмонт! Стоять!

Она вздрогнула и замерла. Джеффри поморщился. Тон можно было выбрать и другой. Подойдя ближе, он увидел, что девушка бледна, но спокойна и сдержанна. Пусть он негодяй и грубиян, пусть испугал ее, поцеловал и довольно грубо отказался от помощи, но позволить ей уйти с личными записями брата он не мог: эта информация не предназначалась для чужих глаз.

– Извините, – сказал Джеффри и протянул руку. К большому его облегчению, мисс Клэрмонт безропотно отдала ему книгу, хотя не смотрела на него, а руки и губы ее слегка дрожали. Гнев бесследно исчез, и Джеффри предложил: – Может быть, возьмете другую книгу?

Только тогда она подняла взгляд. Ее лицо было холоднее моря у берегов Корнуолла, в то время как в глазах полыхало пламя.

– Нет, благодарю вас, милорд. Мне больше не интересна ваша библиотека. – Шумно вздохнув, она распахнула дверь и с гордо поднятой головой направилась по коридору в сторону главного холла.

Джеффри некоторое время молча глядел ей вслед, потом, морщась от боли, закрыл дверь, дохромал до камина и налил себе полный стакан бренди.

Зная по опыту, что одной порции не хватит, дабы боль утихла и он смог заснуть, выпив бренди, плеснул еще и виски.

Опустившись в кресло у огня, Джеффри сам себе сообщил:

– Ты, друг мой, осел и тупица!

Да, вел он себя недостойно, чего греха таить, но этот проклятый прием его доконал. Хотя… обнимая эту странную девицу, он чувствовал приятное волнение, да и в ее глазах горел огонь. Как было бы здорово разбудить страсть Лилиан Клэрмонт! Он мог бы получить море удовольствия.

Джеффри нахмурился и, сделав большой глоток, сказал себе:

– Будь осторожен, старина! Это удовольствие получит ее муж.

Он вспомнил невозмутимое лицо своей матери, когда она сообщила о предстоящем кошмаре, и почувствовал, как пальцы сильнее стиснули стакан.

Проклятье! О чем он только думал, когда целовал мисс Клэрмонт! Графиня могла пригласить в гости только женщин, сделанных из того же теста, что и она сама. Возможно, мисс Клэрмонт выказала сострадание, поскольку считала, что явилась причиной его боли, но нет никаких сомнений: утром она сумеет использовать его действия себе на пользу. Черт побери!

После нескольких стаканов боль утихла и чувство вины притупилось, растворившись в алкогольном дурмане, и Джеффри снова вернулся мыслями к загадочной незнакомке. Конечно, придется извиниться: никуда не денешься, – а потом надо непременно выяснить, каковы истинные намерения прелестницы, и, если потребуется, пресечь ее дальнейшие действия на корню.

Он скорее повесится, чем женится на девице, которая приняла приглашение его матери.

Лилиан на цыпочках приблизилась к семейному крылу дома и осторожно выглянула из-за угла, высматривая, нет ли поблизости слуг. Коридор, залитый ярким солнцем, проникавшим в помещение сквозь массивные высокие окна, был совершенно пуст.

Все утро, пока горничные убирали личные покои и гостиные, она обдумывала способ проникновения в кабинет Стратфорда и вот теперь решила попытать счастья.

Проклятый Стратфорд! – уже в который раз за утро подумала Лилиан и широко зевнула – благо никто не видел. Это из-за него она чувствует себя такой разбитой. После их ночной встречи она до утра не могла сомкнуть глаз. Подергав ближайшую ручку и убедившись, что дверь закрыта, она продолжила самобичевание. Какая же она дура! Ну кто ее тянул за язык! Зачем было говорить Стратфорду, что явилась сюда она вовсе не в поисках мужа. Он же сам подсказал ей великолепное объяснение произошедшему, заявив, что она решила устроить ему ловушку. Почему, ну почему она не согласилась?

Лилиан сокрушенно вздохнула и подергала следующую ручку. Заперто. Потому что она тупица, не схватывает на лету, ей трудно принимать решения без предварительного тщательного обдумывания. Она всегда старалась планировать свои действия заранее, а когда не получалось, ей нужно было время на обдумывание.

В конце концов, она привлекла еще больше внимания к себе, поскольку не смогла спокойно наблюдать, как человек из-за нее страдает. Лилиан всю ночь вспоминала и оценивала происшедшее – его действия и свои, – и в результате изначальной решимости у нее несколько поубавилось. Граф казался искренне уверенным, что она одна из сонма девиц, приехавших в Сомертон-Парк на охоту за мужем. Возможно, он не связал ее с Чарлзом Клэрмонтом и ничего не заподозрил относительно ее истинных мотивов.

Лилиан застонала. Если раньше он действительно ничего не подозревал, то теперь все наверняка изменится. Угораздило же ее с самого начала все испортить. Теперь придется избегать встречи с графом любой ценой.

Неожиданно Лилиан услышала звук легких шагов со стороны лестницы. Кто-то бежал вверх по ступенькам. Проклятье! Если ее снова застукают, то наверняка с позором изгонят из этого дома.

Лилиан бросилась бежать по коридору, надеясь, что до появления экономки или горничной ей удастся завернуть за угол. Она нырнула в просторную нишу, куда выходило две двери, и подергала за ручки. Закрыто.

Черт! Все пропало. Хотя… ведь ее еще не поймали – значит, нельзя сдаваться. Она вжалась в угол, надеясь, что здесь ее никто не заметит.

Шаги приближались, и Лилиан перестала дышать.

– Не пугайся! Лили, ты здесь? – послышался знакомый громкий шепот.

– Пенелопа? – Лилиан облегченно вздохнула и, выбежав навстречу кузине, сразу поняла: что-то произошло. Ее светлые волосы, всегда уложенные в безукоризненную прическу, были растрепаны, она никак не могла отдышаться.

– Вот ты где! А я тебя везде ищу.

Она схватила Лилиан за руку и потянула за собой к лестнице.

– Что случилось? Куда мы идем? Да еще в такой спешке.

– В нашу комнату, – бросила Пенелопа через плечо. – Надеюсь, еще не слишком поздно. Знаю, я обещала прикрыть тебя, если вдруг ты кому-то понадобишься, но даже я сейчас бессильна.

– Слишком поздно для чего? – в недоумении спросила Лилиан, почувствовав неладное.

– Мама уже идет в нашу комнату за тобой.

– С какой стати?

– Теперь, когда она знает, что Стратфорд обратил на тебя внимание, ты не останешься в одиночестве ни на минуту. И если вдруг обнаружится, что ты не лежишь в постели с головной болью, как я ей сказала, нам придется многое ей объяснять.

– Что? – потрясенно воскликнула Лилиан. – О чем ты говоришь?

– Не о чем, а о ком! О Стратфорде! – выпалила Пенелопа. – Сегодня после утренней прогулки он подошел к нам с мамой и спросил о тебе. Его, похоже, очень интересовало твое местонахождение.

О господи! Спасибо и на том, что ничего не сказал тете. Лилиан вздохнула было с облегчением, но тут же беспокойство охватило ее с новой силой и она в недоумении пробормотала, досадливо поморщившись: