Джо Беверли - Нежный защитник

— Это нечестно! — От возмущения она забыла о кровоточащих ногах и встала на колени.

— Это — жизнь. — Он поймал ее за плечи прежде, чем она успела отшатнуться. — И ты выторговала себе совсем не плохие условия. Так мы поженимся или нет?

— Нет!

Он покачал головой и улыбнулся. У Имоджин губы сводило судорогой от желания кинуть ему в лицо, чтобы он убирался ко всем чертям вместе со своими людьми. Она по-прежнему останется хозяйкой Кэррисфорда, а это намного больше, чем может дать ей любой мужчина в Англии, будь это даже сам Ланкастер.

— Да, — тихо сказала она.

Его глаза победно сверкнули, а пальцы еще сильнее стиснули ее плечи. Имоджин хотела отодвинуться, но он привлек ее к себе. Она оказалась притиснута к его сильному телу и почувствовала исходящее от него тепло сквозь тонкую тунику. Она почувствовала запах трав, которыми были переложены в сундуке его вещи, но за день, проведенный в седле, он успел пропитаться запахом конского пота и свежего ветра. У Имоджин почему-то подогнулись колени, и теперь ему приходилось поддерживать ее, не давая упасть.

— Что ты делаешь? — возмутилась она.

— Я не собираюсь тащить тебя в постель, Рыжик, — заверил он с ласковой улыбкой. — Но как ты отнесешься к поцелую?

— Нет, — ответила она, но прозвучало это неубедительно. — Это всего лишь династическое соглашение!

— Всего лишь? — лукаво переспросил Фицроджер, поднимая ее лицо за подбородок и не спуская с нее смеющихся глаз.

— Я никогда бы не выбрала тебя, — проворчала она, — если бы ты не был соседом с обученным войском!

— Значит, мы просто созданы друг для друга! — Он и не думал обижаться. — Я тоже не выбрал бы тебя, не владей ты изрядным куском Англии!

Прежде чем она успела возмутиться, их губы соприкоснулись. Он держал ладонь у нее на затылке, и у Имоджин не оставалось иного выхода, как покориться.

Она решила, что поцелуи — весьма странное занятие. Нет никакого смысла сливаться губами. Но почему тогда все ее тело стало податливым, как горячий воск? Это было похоже на то, как если бы она опустилась в горячую ванну или выпила чересчур крепкого вина. А близость его тела, отделенного от нее лишь тонкой туникой и ее платьем, действовала на нее возбуждающе.

Хорошо хоть, что это не считалось грехом…

Ее руки сами легли на его плечи. Ведь надо же ей за что-то держаться, чтобы не упасть с кровати?

Твердые, выпуклые мышцы у него на плечах заметно расслабились под ее ладонями. Она ощутила излучаемую ими огромную мощь и почувствовала себя защищенной. Она задрожала в его объятиях.

Он отодвинулся и легонько чмокнул ее в нос. Он был совсем не похож на себя. Моложе. Ласковее. Даже его голос смягчился, когда он шепнул:

— Поверь, Имоджин, мы просто созданы друг для друга!

Она мигом отодвинулась от него и гордо вздернула подбородок:

— Ну разумеется! Ты силен, а я богата!

Он рассмеялся и отпустил ее, снова превратившись в сурового тирана.

— Между прочим, свою силу я уже доказал, Рыжик! А ты не хочешь показать мне свое богатство?

Ну вот, так она и знала! Ему не дает покоя сокровищница! Она постаралась скрыть свою ярость. Она не позволит ему совать нос, куда не следует, пока не будет подписан брачный контракт, утверждающий ее права на Кэррисфорд.

Он понял, что таится за ее упрямым молчанием, и грустно покачал головой:

— Эх, Рыжик! Не вздумай сцепиться со мной из-за чего-то действительно ценного. Опять проиграешь!

— Не проиграю! — Она выпрямилась, словно проглотила палку. — Потому что я — Имоджин из Кэррисфорда, а ты — никто!

На его лице появилась такая гримаса, что у нее душа ушла в пятки, хотя она не подала и виду.

— Если дойдет до драки, — вкрадчиво проговорил он, — то выиграю я, потому что ты — всего лишь Имоджин из Кэррисфорда, а я — вплоть до последнего времени — был никем. Я знаю такие способы драться, о которых ты и понятия не имеешь. Ты до сих пор не знаешь, Рыжик, что такое жизнь, и если будешь хорошей девочкой, я позабочусь, чтобы тебе никогда не пришлось этого узнать.

Он вышел, не дожидаясь ответа, и его стремительные шаги раздались на винтовой лестнице.

— Я ненавижу тебя, Бастард Фицроджер! — закричала она ему вслед.

Шаги затихли.

Имоджин замерла, едва дыша. Она впервые разозлилась до такой степени, что у нее хватило дерзости напомнить ему, что он бастард.

Прошло несколько томительных мгновений, прежде чем звук шагов возобновился. Он спустился вниз. Имоджин без сил рухнула на постель. Он не стал вымещать на ней свою ярость.

И это почему-то разочаровало ее.

Вскоре раздался стук в дверь и в комнату вошел Реналд де Лайл с пергаментом, пером и чернилами.

— Это еще для чего? — подозрительно осведомилась Имоджин.

— Ваш брачный контракт. Тай полагает, что раз вы являетесь стороной, выдвигающей условия, лучше вам изложить их на бумаге.

Она ошалело захлопала ресницами.

— Фицроджер позволит мне написать все, что я хочу?

— Как видите, — ответил де Лайл с галантной улыбкой. — Ах, хотел бы я иметь золотистые кудри и огромные голубые глаза! Он бы и охнуть не успел, как я увел бы у него из-под носа этот замок!

— Только если бы вы на нем женились! — отпарировала она.

— Верно. И только если бы у меня самого был такой же прекрасный замок. — Он протянул ей пергамент. — Изложите ваши пожелания, милый цветочек!

Как только он ушел, Имоджин прикинула, что ей следует написать. Но в конце концов написала в точности то, о чем они договорились — исключая пункт о мести Уорбрику, — и даже упомянула о том, что будет править Кэррисфордом с его ведома. В конце концов, чудес на свете не бывает, а без этого условия он не подпишет контракт.

— Леди Имоджин! Вы слыхали? Сюда едет король! — Круглое лицо Марты раскраснелось от возбуждения.

— Что?!

— Король прослышал о том, что здесь творится, и едет вас спасать! Он уже прислал гонца, а с ним целый отряд вооруженных рыцарей!

— И никто ничего мне не сказал? Позовите Фицроджера!

От испуга глаза у Марты стали как блюдца, но она послушно побежала выполнять приказ.

Имоджин от гнева готова была рвать и метать.

День уже подходил к концу. Составив брачный контракт, она сидела у себя в спальне и томилась от безделья и сомнений, хотя в глубине души понимала, что сделала правильный выбор.

И без толку тратила время.

Она составляла язвительные, остроумные речи, с помощью которых поставит на место выскочку Фицроджера. И без толку тратила время.

Она вспоминала их поцелуй и пыталась угадать, поцелует ли он ее еще раз.

И без толку тратила время.

Если бы ей хватило ума выглянуть во двор, она давно увидела бы гонцов короля.

Явился Фицроджер — живое воплощение рыцарской учтивости.

— Вам что-то угодно от меня, миледи? Не желаете ли спуститься в зал, чтобы перекусить?

— Нет… Да… Может быть. Но прежде я хочу, — произнесла Имоджин, кое-как собравшись с мыслями, — поговорить о королевском гонце!

— Почему? — Он не был ни смущен, ни пристыжен.

— Потому что это мой замок, Фицроджер, — процедила она сквозь зубы, — а значит, он привез послание для меня!

— Нет, не для тебя. Он привез послание для меня, с просьбой, прийти на помощь бедной девочке, попавшей в ужасное положение. Он вообще-то направлялся в замок Клив, но по дороге услышал, что я в Кэррисфорде, и потому повернул сюда.

— Ох! — Из Имоджин словно выпустили воздух. Но она не уронит себя в его глазах. В конце концов, это ее замок! — И тем не менее я бы хотела с ним поговорить.

— Боюсь, что он уже уехал вместе с охраной. Они ищут Уорбрика, чтобы призвать его на королевский суд.

— Так он и явится! — фыркнула Имоджин.

— Мы тоже в это не верим, — ответил Фицроджер. — Но следует соблюдать порядок.

Имоджин пригвоздила его к месту пылающим взором. Ее откровенно игнорировали, с ней не желали считаться, а она не знала, как положить конец этим издевательствам. Уж не лучше ли ей было выйти за графа Ланкастера? Он, конечно, ни рыба ни мясо, но зато к нему она сумела бы найти подход.

— Значит, король едет сюда, — задумчиво проговорила она.

— Да. Он приедет завтра утром. И сможет присутствовать на нашей свадьбе.

— Я не желаю такого скоропалительного замужества! — рассердилась Имоджин. Она совсем не была готова к тому, чтобы стать чьей-то женой.

— Но какой смысл откладывать бракосочетание? Зачем вызывать у кого-то соблазн? А вдруг этот «кто-то» захочет тобой овладеть?

— Уж не сомневаешься ли ты в своей способности защитить меня от любых незаконных посягательств, лорд Фицроджер? — поинтересовалась Имоджин со слащавой улыбкой.

Он шагнул к кровати. И навис над ней, как грозовая туча.

— Можешь не опасаться, леди Имоджин, тебя никто у меня не отнимет! Но как только все узнают, что ты носишь моего ребенка, приз станет гораздо менее привлекательным. Ты и сама сыграла на этом обстоятельстве, когда пыталась обеспечить себе безопасность, помнишь?

— Да, — призналась Имоджин и прокляла себя за то, что покраснела.

— Значит, как только мы поженимся, мне не нужно будет дежурить при тебе неотступно и беречь как зеницу ока. Ты не находишь, что это облегчило бы жизнь нам обоим?

— Да, — кивнула Имоджин. А что еще она могла сказать?

— А если наш брак будет заключен в присутствии самого короля и его первых вельмож, вряд ли кому-нибудь захочется доказать, что он незаконный, не правда ли?

— Да. — Она потупилась, не в силах выдержать его насмешливый взгляд.

— И по всему выходит, что лучше всего нам пожениться завтра. Теперь ты согласна?

— Да, — выдавила из себя Имоджин, хотя все в ней протестовало против этого брака. Ее опять выставили круглой дурой.

Она подняла на него растерянный взгляд.

Он улыбнулся почти дружески и поймал прядь ее волос. Она ударила его по руке, но он не разжал пальцы, и рывок оказался весьма болезненным.

— Ой! Отпусти меня! Я еще не твоя и не обязана потакать твоим прихотям!

— Уж не хочешь ли ты сказать, — проворковал он, перебирая пушистую прядь длинными пальцами, — что к завтрашней ночи превратишься в милое и покорное создание?

Меньше всего Имоджин хотелось думать сейчас о завтрашней ночи… И особенно о том, что се ждет.

— Если я стану твоей женой, — медленно произнесла она, — то постараюсь выполнить свой долг.

— Если?.. — Это прозвучало, как удар бича.

Она заставила себя ответить на его ледяной взгляд, но в горле у нее совсем пересохло, а сердце билось, как птица в клетке.

— Мы заключили договор, Рыжик, — напомнил он ей с угрозой в голосе.

— Тогда перестань издеваться надо мной, Фицроджер, пока я не передумала!

Он отпустил ее волосы и отодвинулся. Имоджин сама не могла понять, что заставляет ее так вести себя. В этом не было смысла, а потому усугубляло ее недовольство собой. А ей и так приходилось несладко. Казалось, на сердце лежит огромный камень, из-за которого ей трудно дышать.

Его суровое лицо вдруг осветила улыбка.

— А знаешь, тебе станет гораздо легче, когда ты сможешь спорить со мной, стоя на ногах!

— Но я же все равно проиграю… ты сам так сказал!

— На войне никогда нельзя быть ни в чем уверенным. И ты, моя драгоценная невеста, обладаешь весьма опасным оружием. Но, будь я сейчас на твоем месте, я не пытался бы вставать и дал покой ногам, чтобы самой пройти к алтарю и склониться в реверансе перед королем.

— Пресвятая Дева! — испуганно воскликнула она. — Да как же мы будем принимать короля в таком разгроме?

— Не тревожься. Я уже послал в Клив за дополнительными припасами и вином и позвал на помощь слугам людей из деревни.

Не тревожься, не тревожься… Да за кого он ее принимает? За беспомощного младенца?

— Это должна была сделать я!

— И не надоело тебе спорить из-за всякой ерунды, Имоджин? — воскликнул он с досадой. — У меня нет ни малейшего желания занять место эконома в Кэррисфорде. Больше того, если тебе захочется, можешь заправлять всем хозяйством не только здесь, но и в Кливе. Я буду только рад. Но сейчас ты прикована к постели. И потому перестань пререкаться.

— Ты мог хотя бы посоветоваться со мной, — пробормотала она, чувствуя, что снова попала впросак.

— Я просто позволил распоряжаться всеми делами твоему сенешалю. Он показался мне толковым малым.

— Как, Сивард вернулся? — Имоджин сначала обрадовалась, а потом помрачнела. Никто не потрудился сказать ей об этом, да и сам Сивард не счел нужным с ней поздороваться.