Коста Портиа да - Незнакомец

Она представила переплетенные жилистые руки и ноги, неуверенные ласки, торчащие пенисы… «Интересно, в губы они целовались?» – подумала Клодия, и, словно услышав, Пол ответил на этот вопрос:

– Самым странным и непривычным было целовать другого мужчину в губы. – Он провел пальцем по нижней губе, как будто все еще ощущал прикосновение рта Вивиана к своему. – Язык его казался огромным, как какой-нибудь неуклюжий зверь. Вначале я даже не понял, нравится ли мне это, но потом понял, что нравится, и скоро уже отвечал на его поцелуи и проталкивал язык к нему в рот. – Пол на минуту сложил пальцы домиком, потом снова взял вилку и тут же положил: – В каком-то смысле целовать его оказалось эротичнее, чем чувствовать, как он виляет тазом и трется своим членом о мой.

Клодия слушала как завороженная. Она как будто сидела на краешке той кровати с ними, словно невидимый подглядывающий эльф, наслаждаясь их неуверенными ласками почти с таким же, как и они, страхом и удивлением. Ей хотелось забросать его вопросами, но и память, и видение Пола были слишком хрупкими.

– Он здорово замерз, – продолжал Пол, гоняя еду по тарелке и позабыв про голод перед лицом аппетита иного рода. – Должно быть, долго топтался в коридоре, набираясь смелости. Из-за этого я почувствовал к нему, ну, что-то вроде нежности. Он боялся больше меня. Как только я начал, все это показалось мне правильным. Я как будто знал, что делать.

«Как знаешь со мной», – подумала Клодия, ощущая проступившую между ногами влагу и хорошо знакомую дрожь. Когда Пол занимается любовью, ему, кажется, не составляет труда брать дело в свои руки, верховодить. Кровать или ее эквивалент для него – естественная среда обитания, а секс – врожденное умение. Он – чудо, феномен. Она благоговела перед ним и благословляла ту силу, что привела его к ней.

– Я гладил его ноги и спину, вначале чтобы согреть, потом, наконец, он здорово распалился и стал умолять меня, почти как ребенок, дотронуться до его члена. Я даже подумал, что если мы прямо сейчас не начнем, он выпрыгнет из постели и убежит как ненормальный.

Погрузившись в воспоминания, Пол с минуту помолчал, собрал в кучку пасту и глотнул воды. У Клодии возникло впечатление, что он бы тоже выпил вина – или, по крайней мере, своего любимого чая.

– Так странно и непривычно было дотрагиваться до чужого пениса… но не неприятно. – Пол посмотрел на нее, глаза его сверкали, а скулы слегка раскраснелись. – Нет, не могу сказать, что это было неприятно.

– Какой он был? – спросила Клодия и почти тут же зажала рот ладонью, испугавшись вопроса. Щеки у нее горели куда сильнее, чем у Пола.

– Такой же, как и сам Вивиан, – с усмешкой ответил Пол. – Тонкий, но довольно длинный. Его легко было обхватить пальцами. – Он соединил большой и указательный пальцы в кружок. – Но вот над длиной пришлось здорово потрудиться!

Клодия прыснула и глотнула воды, чтобы успокоиться.

– Озорник, – улыбнулась она и, поставив свой стакан, покачала головой. Сейчас в нем чувствовалась некая бравада, напомнившая Беатрис; какая-то невозможно привлекательная радость, которую он находил в жизни и сексе.

– Но это же правда! – запротестовал Пол, отправил в рот пасты, посмаковал и промокнул рот салфеткой. – Я очень ясно помню, что у меня аж рука заболела. Хорошо, что он быстро кончил…

– Бедняжка, – притворно посочувствовала Клодия.

– Да! Точно тебе говорю. Он, понимаешь ли, улетал к раю, а я остался несолоно хлебавши, да еще с дикой эрекцией, – добавил Пол спокойно, почти небрежно, но при этом скосил взгляд вниз.

«Ты, шельмец неугомонный, и сейчас уже наготове», – подумала Клодия, представив эту «дикую эрекцию» под тонкой кремовой тканью брюк. В голову полезли всевозможные сценарии, но один захватил ее особенно.

Старое клише, такое знакомое по эротическим фильмам и романам: у мужчины встает, женщина роняет салфетку; мужчину, пытающегося сохранить невозмутимость и заказать десерт, едва не хватает удар, а женщина в это время обрабатывает член губами и языком.

«О да», – подумала Клодия, и рот ее наполнился слюной от воображаемого вкуса изливающейся мужской силы своего любовника. Она дотрагивалась до его члена, руки ее трудились над ним долго и скрупулезно, но до сих пор еще не имела удовольствия сосать его. Эта радость ей еще только предстоит – наряду со многими другими, с нетерпением ожидаемыми.

– Боже, какой кошмар, – с шутливой укоризной сказала она. – И как же решил проблему?

– Ну, сначала дождался, когда Вивиан переведет дух. Думаю, случившееся здорово на него подействовало. Но когда он перестал всхлипывать, дергаться и твердить мне, что любит меня, я в некотором роде напомнил ему, что дело-то, в общем, еще не закончено.

– Как?

– Попросил его перевернуться и стал тереться о его зад.

Острое желание запульсировало глубоко между ног. О боже, неужели Пол на самом деле трахнул Вивиана? Мысль была такой пронзительной, такой захватывающей, такой восхитительной и сильнодействующей, что она поняла – если крепко-крепко не сожмет ноги, то кончит, причем бурно, прямо здесь и сейчас.

А ведь так ужасно хочется узнать, что было дальше.

– Нет, – тихо вымолвил Пол, и Клодия замерла от ужаса, подумав, что задала вопрос вслух, в публичном месте, в зале ресторана, который, при всей немногочисленности посетителей, все же не был пуст. Челюсть у нее отвисла, а язык прилип к нёбу.

– Что случилось? – спросил Пол, нахмурившись, явно озадаченный ее ступором.

– Я… – начала она, все еще путаясь в мыслях.

– Все в порядке, – заверил он, – ты не задала вопрос вслух, но я увидел, что тебе до смерти хочется спросить. – Он огляделся. – Не волнуйся, наши пикантные маленькие тайны по-прежнему надежно скрыты.

– Не понимаю, о чем ты говоришь! – отчеканила она. Невероятно! Откуда такая проницательность у человека с недавней травмой головы?

– Но ты ведь хочешь знать, не правда ли?

– Да! Ну ладно, хочу! Расскажи, что было дальше. – Она снова позволила ему взять верх.

– Ну, я знаю, что не поимел его…

Пол умолк и опять слегка нахмурился. Неужели воспоминания начали меркнуть? Или же эта часть действа – представить описание полной капитуляции Вивиана в свете менее сомнительном, если оно будет исходить от человека, предположительно страдающего амнезией?

– Мы не… ну, ты знаешь… не были экипированы для того, чтобы довести дело до конца. Это трудновато в некотором отношении – действовать совершенно спонтанно и в то же время ответственно.

– Да, пожалуй, – согласилась Клодия, и трепет сладостного отвращения пробежал по спине. С немалым трудом она оборвала мучительно-соблазнительную нить догадок и предположений. Презервативы и смазки, необузданный, потный секс, сплетенные тела и стоны. Неподходящая тема для размышлений за обедом.

– То, что мы делали, можно назвать ближайшим эквивалентом, – сказал Пол, с притворной застенчивостью потупившись.

– Это как же?

– Я прижался к нему сзади и вставил ему между ляжек. – Посерьезнел и задумчиво добавил: – И это совсем не плохо, если есть тепло и близость.

«Да, наверное, – размышляла Клодия, тоскуя по этому самому теплу и близости. – Ах, очутиться бы сейчас с Полом в той кровати, лежать, прильнув друг к другу, держать его набухший член между ног! Она бы согласилась даже без проникновения, но только в обмен на интимные ласки».

Воображаемая сцена предстала перед ней в мягких тонах, но аппетита не добавила. Ей больше не хотелось безупречно приготовленной пасты с восхитительным, ароматным соусом; ей хотелось Пола, его неотразимого тела и сильного, молодого пениса. Недавний любовный поединок, о котором она только что вспоминала, вдруг стал непреодолимо соблазнительным. Нет ли в «Щите Могандера» свободной комнаты? Они могли бы сказать, что одному из них сделалось нехорошо и надо полежать. И это было бы не так уж далеко от истины.

Она представила их с Полом на старинной кровати, скрипучей, со штопаным бельем и продавленным матрасом. Первый сеанс быстрый и страстный – притупить остроту вожделения, – а потом долгие и неторопливые постельные игры. Он рассказал бы о своих давних эскападах с Вивианом, а она позволила бы ему кончить не только у нее между ног, но и всюду, куда только пожелает. На живот, на грудь, на шею и лицо. Она почти видела, как он стоит над ней на коленях, как держит в руке вздыбленного красавца, как гоняет его быстрыми, ловкими движениями и вскрикивает, изливаясь на нее…

Одного взгляда на Пола было достаточно, чтобы понять – он представляет то же самое или что-то очень похожее. Гладкие, чуть впалые щеки раскраснелись, паста позабыта, поза неуклюжая, как будто ему неудобно сидеть.

– Пол… я… я подумала, что если… – начала она, видя знакомый огонь в его глазах, и он так стремительно вскочил со стула, словно только и ждал от нее малейшего намека. Она улыбнулась ему, понимая, что ничего больше говорить не нужно.

Но протянув руку за сумочкой, Клодия поневоле обратила внимание на стрелки часов. Они укоризненно на нее глядели.

Без пятнадцати два.

Уже без пятнадцати два, а до клиники еще несколько миль.

– Тогда мы опоздаем, да? – тихо спросил Пол. Сложил салфетку и аккуратно положил рядом со своей тарелкой.

Клодия потеребила ремешок часов, жалея, что надела эту чертову штуку, без которой они могли бы забыть о времени и со спокойной душой снять номер.

– Боюсь, что так, – ответила она, пожав плечами, потом положила сумочку на колени и полезла в нее, чтобы достать кредитку.

Но, вытащив могущественный кусочек пластика, поймала себя на том, что улыбается.

– Будет другой раз, – сказала она наблюдающему за ней любовнику, задумчиво вертя в руках Mastercard, – и будет другой отель. Я все тебе компенсирую. Мы вернем наш украденный день.

– Ну так что, вспомнил что-нибудь еще? – спросила Беатрис, когда они сидели в неприлично роскошной комнате ожидания клиники в Эйнсли.

«Я должна ей рассказать», – подумала Клодия, пряча улыбку. Кому-кому, а Беатрис вполне можно поведать историю Пола и Вивиана – она не сочтет это извращением. Клодия уже решила было в подробностях пересказать то, что услышала от Пола, но передумала. Нет, она не имеет права делиться с другими чужими личными воспоминаниями.

– Так, кое-какие обрывки, – дипломатично ответила она. – Разрозненные кусочки. Некоторые бытовые мелочи – что любит, что не любит. Никаких подробностей о себе или о своей прежней жизни.

– Вспомнит, – уверенно заявила Беатрис и, недвусмысленно подтверждая свою чувственность, взяла Клодию за руку. – Не переживай. Мелкие воспоминания – это хороший знак. Значит, фактический механизм памяти функционирует.

Пол тем временем проходил обследование и сдавал анализы. Прежде чем увести Пола на обследование, консультант задал Клодии несколько неофициальных вопросов, но было ясно, что дальнейшее ее присутствие не требуется.

Клодия не знала, радоваться или огорчаться. Она чувствовала ответственность за Пола и беспокоилась о нем, но, в конце концов, она ему не мать, не жена, не сестра и вообще не родственница. Только им двоим, да еще Беатрис и Мелоди, известен подлинный характер их отношений, степень близости. Фактически она даже не знакомая Пола, а всего лишь та, кто просто приютил его по доброте душевной.

– Не хочется говорить об этом, но ты не думала пойти в полицию на случай, если он числится в списках пропавших?

Вопрос Беатрис не был таким уж неожиданным. Совесть то и дело напоминала Клодии, что она ведет себя как эгоистка. Обратиться в полицию было бы логично и более чем разумно, и все же она не могла заставить себя это сделать. А поскольку сам Пол не упоминал об этом и с большой неохотой согласился на врачебный осмотр, побудительных причин предпринять что-то «официальное» было еще меньше. Беатрис заверила ее, что все происходящее в частной клинике строго конфиденциально, но Клодия понимала – рано или поздно присутствие Пола у нее в доме привлечет кого-нибудь за пределами узкого круга ее друзей.

– Да, я думала об этом. Много думала… – Она нервно смяла кремовую ткань платья, потом снова разгладила. – Знаю, что должна сделать это ради него. – Она заглянула в теплые зеленые глаза Беатрис, ища и находя там понимание. – Еще день-два. Я… – Надо признать правду. – Хочу, чтобы он еще немножко побыл со мной. Мне так хорошо, когда он рядом. Чувствую себя такой живой. Он дорог мне, и, думаю, я его заслуживаю! – Она несмело улыбнулась, ободренная сочувственным молчанием собеседницы. – Когда Пол вспомнит, кто он, то вернется к своей жизни. И в этой жизни будет какая-нибудь женщина, жена или подружка, и я буду ему больше не нужна. Поэтому и хочу воспользоваться тем, что сейчас я у него единственная!

В следующий момент она оказалась в теплых объятиях Беатрис.

– Браво! – воскликнула Беатрис и слегка отстранилась, продолжая сжимать плечи Клодии. Она выглядела взволнованной и неожиданно очень молодой. – Знаешь, я и сама поступила бы точно так же. Даже и не подумала бы сделать как-то по-другому. – По ее лицу скользнула бесовская улыбка. – Знаю, многие сочли бы, что это неправильно или даже аморально. Но лично я, – она отпустила Клодию и стукнула себя в грудь для выразительности, – думаю, что только так и надо. Не только ради тебя, но и ради Пола. Он сейчас нуждается в доброте и хорошем уходе, но ничуть не меньше ему требуется поддержка уверенности в себе. – Беатрис бросила на Клодию лукавый и многозначительный взгляд. – И именно это ты, без сомнения, ему и даешь. – Она наклонилась ближе, словно собираясь посекретничать, хотя, кроме них, в комнате больше никого не было. – С тобой он чувствует себя мужчиной, а не просто потерявшимся маленьким мальчиком, угодившим в трясину бюрократии!