Ощущение силы и власти ошеломило. Нечто подобное она испытывала, когда он был в ней. Она чувствовала себя могущественной, потому что была совершенно голой средь бела дня, она, женщина за сорок. И все же ее нагое тело – инструмент искусного, неуловимого господства. И, быть может, не такого уж неуловимого, подумала она, возносясь на вершину и видя отражение своих эмоций в глазах прекрасного, любимого мужчины, чья беспомощность и уязвимость каким-то образом возродила ее.

– Я должен работать. В моей жизни есть много всякого важного, помимо собственного удовлетворения. Но в остальном, во всех других сферах, я хочу того же, чего и ты, – тихо сказал он много позже, когда она лежала на нем, потная, довольная и неподвижная, готовясь принять все, что бы ни случилось.

Клодия думала, как ей повезло встретить его на жизненном пути, пусть даже он уйдет во второй раз.

Я хочу того же, чего и ты.

Значение этих слов наконец просочилось в ее все еще затуманенный мозг. Она села и увидела, что он смотрит на нее. В ее глазах застыл немой вопрос.

– То время, когда я, потерявший память, жил здесь, изменило и меня. – Пол кивнул, словно разрабатывал какую-то теорию, потом улыбнулся, явно довольный. – Мне нравится твоя новая жизнь. И я могу справиться с… вариациями. Лишь бы ты была здесь, центром всего, моим пупом земли…

У Клодии от счастья голова пошла кругом.

– Что ж, пупом меня еще никогда не называли, – пробормотала она и схватилась за лацканы элегантного, но теперь помятого сюртука. – Я должна быть польщена?

– Да! – Пол приподнялся и притянул ее на себя, на свой бархат, на свои джинсы, на изображение печального лица Эйнштейна. – Я хочу, чтобы ты чувствовала себя польщенной. Хочу, чтобы ты чувствовала себя счастливой. Одуревшей. Потерявшей голову. Всласть ублаженной. Разнежившейся, как сытая кошка. – Он остановился, чтобы поцеловать, потом убрал ее руки, чтобы избавиться от сюртука. – А теперь, миссис Марвуд, вы позволите мне приступить к осуществлению всего этого?

– С радостью, доктор Баумен. Жду с нетерпением, – отозвалась она и приподнялась, глядя в его голубые глаза.

Он же незнакомец, и она знала, что он никогда не перестанет ее удивлять.