Джуд Деверо - Незнакомец под луной

Он вышел из машины, по-прежнему не зная, что делать. Идти в дом и поговорить с ней? О чем? Попросить бросить этого парня? На случай, если они что-то испытывают друг к другу, и возможно, когда-нибудь он разберется, что делать со своей жизнью, тогда они, вероятнее всего, смогут быть вместе.

Сомнительно, что какая-то женщина может с этим согласиться. И уж точно не такая, как Ким, с детства знающая, чего хочет. Она уже в восемь делала украшения. И в двадцать шесть продолжает делать.

– И я не решил… – сказал он вслух, но не захотел договаривать. Он видел, что Ким включила свет в гараже. Видимо, работает. Он не любил, когда ему мешают, и она, вероятно, тоже. Кроме того, он не знал, что ей сказать.

Поэтому отправился в гостевой домик и лег спать.

Но ночь выдалась бессонной, а когда он, наконец, заснул, сны снились неприятные. Проснувшись, он обнаружил, что Ким уже ушла. Его машина стояла на дорожке. Он хотел видеть Ким. Но даже если увидит, что скажет? Он все еще был ошеломлен новостью о том, что у нее есть парень. «Серьезный» парень.

Сам не зная, что делает, Трэвис сел в машину и уехал. Ему нужно чем-то заняться. Необходима физическая нагрузка. Именно это он делал, когда отец требовал слишком многого. Подниматься в горы. Бегать. Вести машину. Кататься на лыжах. Коньках. Заниматься серфингом. Не важно, что он делал. Главное – устать так, чтобы ни о чем не думать.

Но он не поехал в заповедник. Не стал искать озеро или скалу. Вместо этого он оказался на парковке магазина Джо Лейтона.

И долго сидел в машине, глядя на кирпичный фасад и гадая, какого черта здесь делает. Когда кто-то открыт дверцу машины, он не удивился, увидев Джо.

– Вы как раз вовремя. Нужно проверить список товаров. Открывайте коробки, вытаскивайте все. А я буду отмечать каждый товар в списке.

– Мне нужно…

Трэвис не мог придумать занятия, требующего его срочного отъезда.

– Ладно. Но предупреждаю, что не отличу пилу от молотка.

– Зато я отличу. Так что все будет в порядке.

Джо придержал дверцу, пока Трэвис вытаскивал свое длинное тело из машины.

– Вчера вы казались счастливым. Теперь же выглядите так, словно на вас свалился весь земной шар. Ким вас вышвырнула?

Трэвис не привык открывать посторонним свои мысли и уж, конечно, чувства и не собирался начинать сейчас. Но может, разгрузка коробок и ящиков поможет ему истратить немного энергии.

– Вот она и объявляет мне, что у нее есть парень, – признался Трэвис.

Прошло четыре часа, и он был покрыт потом, грязью и комочками пластиковой упаковки, за изобретение которой кто-то непременно попадет в ад. Трэвис поведал историю о том, как в детстве познакомился с Ким. Слово за слово, и он уже рассказал куда больше, чем намеревался.

За разговорами он в одиночку разгрузил, кажется, сотни коробок и ящиков с инструментам и оборудованием.

В магазине не было полок, чтобы все разложить, но это вроде бы ничуть не волновало Джо Лейтона. Он сидел в большом кожаном кресле и записывал все, что вытаскивал Трэвис. И презрительно фыркал, когда тот не мог отличить отвертки от стамески.

– Моя дочь умеет, – в который раз начал Джо. Если верить ему, его дочь могла править миром.

– Да, я тоже умею нанять механика, чтобы починить машину, – рявкнул, наконец, Трэвис. Похоже, эта перепалка что-то высвободила в душе, и в следующую минуту он уже говорил о Ким.

– Не понимаю, – буркнул он, вытащив из коробки какой-то электроинструмент, похожий на пластикового комбата.

– Фасонно-фрезерный станок. Загляни внутрь, там есть детали?

Трэвис нагнулся над коробкой. Кусочки пластиковой упаковки лезли в волосы и пробирались за вырез майки. Он сразу вспомнил фильм о Франкенштейне:

«Он живой! Живой!»

– Чего ты не понимаешь? – спросил Джо.

– Я приехал, чтобы повидать Ким. Нам было так хорошо в детстве! Она была совсем маленькой, я – почти подростком, но все же… Я помогал ей делать украшения. Я все гадаю, был бы у нее сейчас магазин, если бы не я…

– Лгун! – громко бросил Джо.

Трэвис вытащил голову из коробки. Оказалось, что он весь в кусочках пластиковой упаковки.

– Простите?

– Ты приехал поговорить с матерью обо мне.

Трэвис, разинув рот, молча уставился на Джо.

– И нечего притворяться удивленным. Ты просто копия моей Люси. И даже говоришь, как она. Неужели вы двое вообразили, что я так глуп, что не увижу сходства?

– Я… мы…

– Хотел проверить, кто перед тобой? Именно так и поступил бы любой хороший сын. Люси – приз, который стоит защищать. Но предупреждаю, парень, если скажешь ей, что я знаю, кто ты, покажу тебе, что можно сделать бензопилой.

Трэвис потрясенно моргнул. Мать заставила его поклясться, что он не скажет Джо о ней. А теперь Джо просил Трэвиса не говорить ей, что он все знает.

– Ты уже нашел чертовы детали? – проворчал Джо.

– Нет, – прошептал Трэвис, не сводя с него глаз.

– В таком случае займись делом. Или ожидаешь, что я стану их искать?

Трэвис снова полез в коробку, нашел еще две коробочки и вытащил на свет божий, после чего поднял голову и вопросительно посмотрел на Джо. Интересно, от чего они?

Джо отметил в книге наличие деталей и продолжил разговор:

– Итак, ты приехал сюда посмотреть, не сошла ли с ума твоя мать, когда сказала, что хочет выйти за какое-то ничтожество, которое владеет метизным магазином.

Поскольку все сказанное было очень близко к правде, Трэвис коротко кивнул.

– И заодно решил повидать Ким, поскольку она живет в том же городе.

– Я сначала повидал Ким, – оправдывался Трэвис, вскрывая очередную коробку.

– Только потому, что шла свадьба и тебя на нее затащили.

– Я слишком много сказал, – пробормотал Трэвис.

– Что? – переспросил Джо.

– Я слишком много вам сказал. Вы знаете слишком много. Вы видите слишком много.

– Это потому, что я сам вырастил двоих ребятишек, – хмыкнул Джо. – Я через такое прошел со своей дочкой! С Джои проблем не было. Когда он стал слишком задерживаться в ванной, я дал ему презики. Объяснять что-то не пришлось. Но Джесса! Она сражалась со мной по всякому пустяку! Так кто твой отец?

Трэвис едва сдержал готовый сорваться с языка ответ. Можно ли доверять человеку, которого он едва знает? Но в Джо было нечто, вызывающее доверие. Выражение «соль земли» именно о нем.

– Рэндалл Максвелл.

На лице Джо попеременно отразились потрясение, страх, почтение и даже ужас. Но он почти мгновенно овладел собой.

– Это все объясняет. Значит, приехал сюда посмотреть, уж не гоняется ли парень из Нью-Джерси за деньгами твоей ма?

– Более-менее. Она все еще замужем за ним.

Трэвис сурово глянул Джо в глаза.

– Развод будет жесточайшей битвой. Думаете, что сможете выстоять?

– Если я в результате получу Люси, тогда, конечно, смогу.

Трэвис не пытался скрыть улыбку.

– Я адвокат и…

– И на этом месте я обнаружил, что ты начинаешь мне нравиться.

Трэвис застонал:

– Не начинайте! И никаких «адвокатских» шуточек! Я их все уже слышал. Интересно, когда мы перешли от моих проблем к вашим?

– Все началось с того, что ты мне солгал. Ты приехал к своей матери. Не к Ким. Оставил девочку на много лет, после чего приехал к кому-то другому, случайно увидел брошенную тобой Ким и теперь ноешь, что у нее есть парень, за которого она может выйти замуж. Чего ты ожидал? Что она навеки останется девственницей в ожидании твоего появления? У тебя есть братья или сестры?

– Нет. Что это за штука? Яйцо вымершего динозавра?

– Эксцентриковый шлифовальный станок. Но не ожидал же ты, что она будет тебя ждать?

– Нет, конечно, но я знал…

Он сунул голову обратно в коробку, чтобы вытащить шлифовальные диски.

– Что именно знал?

– Немного о ее жизни.

– Ты следил за ней? – с ужасом прошептал Джо.

Трэвис отказался отвечать. Потребуются пространные объяснения, а ему не хочется оправдываться.

– Когда вы собираетесь поставить полки?

– Они вон там. В больших коробках. А поставишь их ты.

– Нет. Не поставлю. Если вам нужна помощь и не на что нанять людей, я…

– На деньги Максвелла?

– У меня есть свои, – процедил Трэвис. – А вот где вы взяли деньги, чтобы купить все это?

– Тридцать лет тяжкого труда и закладная на мой дом в Нью-Джерси. Впрочем, не твое это дело. Если ты так влюблен в Ким, почему сейчас здесь, со мной? Почему не ухаживаешь за ней?

– Может, мне заставлять ее перегибаться через руку партнера в страстном танго? – прошипел Трэвис, прищурившись.

– Ты уже слышал? – ухмыльнулся Джо. – Люси могла бы танцевать у шеста. Говорю тебе, она может…

– Не стоит, – сурово бросил Трэвис.

– Ясно, – кивнул Джо. – Проблема в том, что ты не знаешь, как ухаживать за женщиной.

– Должно быть, вы шутите, старина. Я проделывал с женщинами вещи, о которых вы вообще не слышали. Как-то…

– Я не о сексе, мальчик. Секс имеет значение, только если ты делаешь счастливой женщину, которую любишь. Можешь кувыркаться сразу с полудюжиной роскошных девок, но если та, которую ты любишь, не улыбается, сидя напротив тебя за завтраком, ты – ходячий провал в области секса.

Трэвис стоял молча, обдумывая сказанное. Что ж, это имеет смысл.

Он было снова полез в коробку, но тут же выпрямился.

– Чтобы вы знали: в сексе втроем участвует три человека. Не полдюжины, – проворчал он и принялся рыться в коробке.

– Заставь ее нуждаться в тебе, – посоветовал Джон немного спустя. – Не просто хотеть, а сознавать, что она не может жить без тебя. Не важно, что это: растирать ей ноги в конце дня или устанавливать кухонную раковину. Найди пустое место в ее жизни и заполни его.

– А моя мать нуждается в вас? – с любопытством спросил Трэвис.

– Да она без меня нитку в иглу швейной машины вдеть не сможет.

Трэвис невольно улыбнулся. Мать стала шить еще с того времени, когда впервые приезжала в Эдилин, и никогда не затруднялась с вдеванием нитки в иглу.

Джо, очевидно, понял смысл его улыбки.

– Ладно, пусть Люси притворяется, будто не может шагу без меня сделать. Но она помогла мне заполнить бланки для получения денег по закладной.

Она даже подсказывала мне, что надеть и что сказать, когда я ездил в банк. А еще помогла мне привести все в порядок и вместе с Джессой выбирала краски и кафель. Люси шила шторы.

– Похоже, вы нуждаетесь в ней больше, чем она в вас.

– Именно! Она нуждается во мне, а я нуждаюсь в ней. Мы скручены вместе.

– Переплетены, – поправил Трэвис.

Джо прищурился.

– Конечно, ты посещал школу дольше меня, но зато у меня есть женщина, в которую я влюблен.

– Это точно. И что я должен делать с этими кусками металла?

– Сейчас я покажу тебе, как пользоваться отверткой.

– Моя жизнь, по крайней мере, полна, – пробормотал Трэвис, поднимая гаечный ключ.

– Привет, – тихо сказал Трэвис, открывая дверь, ведущую в гараж Ким. Она согнулась над рабочим столом, разглядывая что-то золотое через лупу с подсветкой. – Не хотел мешать. Только извиниться за вчерашний вечер.

– Все в порядке, – бросила Ким, не поднимая головы.

– Не в порядке. Я был груб и… полагаю, вел себя слишком покровительственно. Наверное, хотел тебя защитить.

– Ты и Рид, – выдохнула Ким. Как раз то, чего ей не хватало. Двух братиков.

Трэвис оглядел просторное помещение, по стенам которого стояли полки с коробками, два предмета походили на СВЧ, большой сейф в углу, письменный стол с компьютером рядом с высокой стопкой папок и три рабочих стола, нагруженных таким количеством инструментов, которых не было даже у Джо.

– Ничего себе мастерская! – восхитился он. – И все это тебе нужно, чтобы делать украшения?

– Все, что видишь. Честно говоря, мне необходима чертежная доска, но места нет, да к тому же здесь она будет постоянно пачкаться.

Трэвис посчитал, что ей нужно больше естественного освещения. В гаражной двери было всего три небольших стеклянных панели и одно маленькое окошко на дальней стене. Этого явно недоставало, чтобы видеть звезды.

Ким глянула на него и насторожилась:

– Что ты делал целый день?

– Я поехал в магазин к Джо Лейтону и сам не понял, как стал распаковывать коробки и ящики. Вот и провозился почти до вечера.

– У тебя…

Она коснулась головы.

Трэвис на ощупь вытащил из волос три кусочка пластиковой упаковки.

– Эти чертовы штуки меня облепили с головы до ног! Перед уходом Джо заставил меня подметать полы и сминать коробки.

Он плюхнулся на стул у письменного стола.

– Я так не уставал даже после восхождения на Эверест!

– Какая у тебя волнующая жизнь!

Она обрабатывала лежавшее на специальной подушечке со струбцинкой кольцо алмазным надфилем. Под кольцо была подложена черная ткань, на которую падали золотые опилки.