– Весь город считает, что вы и Ким…

– Это сплетни, – возразил Трэвис, но, увидев недоверчивый взгляд Рассела, разозлился:

– И вы, похоже, им поверили.

Рассел снова вернулся к еде.

– Не мне судить.

– А Максвелл берет все, что хочет, так?

Если Трэвис надеялся затеять спор, ничего не вышло.

Рассел спокойно допил кофе.

– По моему опыту – да.

Он говорил правду. Поэтому гнев Трэвиса улегся. Он вновь наполнил чашку Рассела.

– Может, и так. Но брать все, что хочется, – это кредо моего отца.

– Но не ваше?

Трэвиса его небрежный тон не одурачил. Он задал очень серьезный вопрос.

– Нет, это вовсе не то, во что я верю.

Рассел доедал тост и не сразу ответил.

– Как вы собираетесь возвращать кольцо?

– Я адвокат, помните? Пригрожу тюрьмой за мошенничество.

Рассел вытер рот салфеткой.

– И что скажете мисс Олдредж? Что парень хотел ее только ради прибыльного магазинчика?

– Это убьет ее эго, – поморщился Трэвис.

– И в этот уик-энд у вас на руках окажется несчастная плачущая женщина.

Трэвис и Рассел обменялись чисто мужскими понимающими взглядами. Несчастная женщина вряд ли может считаться хорошей компаньонкой.

Рассел встал, взял пиджак и собрался уходить. Но снова обернулся, и Трэвис отметил его невеселый взгляд.

– Если вы уйдете из отцовской фирмы, что будет с моей матерью? Ее выбросят вместе с мусором?

Трэвис привык к атакам посторонних, к едва сдерживаемой ярости людей, имевших несчастье встретиться с его отцом. Но тут было нечто другое. Этот человек ненавидел именно его.

– Все произошло так быстро, что у меня не было времени подумать об этом. Наверное, посчитал, что она снова будет работать на отца.

– Нет, – отрезал Рассел. Судя по выражению лица, в подробности он углубляться не собирался.

– Скажите, чего Пенни хочет, и я сделаю все, чтобы она это получила.

Трэвис понимал причину его неприязни. Кому, как не ему, знать, сколько лишних часов, уик-эндов и праздников просидела Пенни в офисе отца. Да и сам Трэвис не лучше. Он, не задумываясь, звонил ей в воскресенье, и Пенни никогда не жаловалась. Даже не говорила на эту тему.

Должно быть, ее сын большую часть жизни провел без матери. И ненавидит имя Максвеллов, а особенно самого Трэвиса, сына Рэндалла, почти своего ровесника. Вероятно, воображает, будто Трэвис вырос с любящими родителями, которые над ним тряслись.

– А чем вы занимаетесь? Где работаете? – спросил Трэвис.

Куда подевалось зародившееся было дружелюбие между ними! Лицо Рассела было жестким. Непрощающим.

– Мне ничего не нужно ни от вас, ни от вашего отца. Так что нет необходимости изображать заинтересованность. Я позвоню насчет матери. И надеюсь, что вы сдержите слово.

Враждебность в глазах и голосе была столь нескрываемой, что у Трэвиса волосы дыбом встали. И чтобы разрядить ситуацию, он сказал:

– В разумных пределах, конечно. Я не могу подарить ей Тадж-Махал. Он не продается.

Рассел не улыбнулся.

– А если бы продавался, ваш папаша купил бы его и уволил смотрителей. Разговор закончен?

– Думаю, да.

Как только Рассел ушел, Трэвис позвонил Пенни. Она, по всему видно, ждала звонка, потому что сразу же взяла трубку.

Прежде всего он должен был позаботиться о делах и поэтому попросил узнать, где сейчас Дэвид Борман. Как и ожидал Трэвис, Пенни сказала, что все выяснит и пришлет эсэмэску.

Можно бы и повесить трубку, но он этого не сделал.

– Я… видел вашего сына, – нерешительно начал он. – Он… э-э…

Пенни понимала, что он пытается сказать. Несколько недель назад она бы не посмела комментировать, но в последнее время Трэвис, похоже, решительно свернул с дороги, на которой ему грозило стать вторым Рэндаллом Максвеллом.

– Ненавидит все, что носит имя Максвеллов, – докончила она.

– Совершенно верно. Это излечимо?

– Возможно, нет.

Трэвис вздохнул.

– Я обещал ему, что когда уйду из фирмы Максвелла, позабочусь о том, чтобы вы получили все, что пожелаете. И чтобы не ошибиться, прошу вас уточнить, что именно вы хотите?

– Счастья моему сыну. Внуков, – выпалила Пенни.

– Говорите, как моя мать.

– Из ваших уст это достойная похвала! Но позвольте мне об этом подумать. Судя по тому, что Рассел рассказывает об Эдилине, я, возможно, пожелаю удалиться туда на покой.

– Вовсе не плохая идея. Видели вы украшения, которые он купил?

– Видела! – хмыкнула Пенни. – Прекрасные! Ваша Ким очень талантлива.

– Верно, – улыбнулся Трэвис.

Они попрощались. Пенни прислала эсэмэс с адресом места работы Бормана.

– Я убью его, – пробормотал Трэвис, ринувшись к двери.

Глава 10

Но не дойдя до выхода, остановился. Первым порывом, чисто мужским, было найти женишка и разорвать в клочья. Он уже почти ощущал, как его кулаки врезаются в ненавистное лицо. Но что потом? Сделать так, как он говорил Расселу? Пригрозить негодяю тюрьмой? Судебным преследованием? Воспользоваться именем Максвелла, чтобы прижать Бормана.

Но чем все закончится? Человек вроде Бормана, – не имеющий моральных принципов, иначе не намеревался бы жениться ради денег, – вывернется, ускользнет, пойдет к Ким и…

Страшно подумать, на какие гадости он способен.

Несколько секунд Трэвис пытался охладить гнев настолько, чтобы спокойно подумать о том, как поступить. Нужно ясно представить, как решить проблему и при этом не навредить Ким.

Трэвис вдруг понял, что эта встреча, должно быть, самая важная в его жизни. Не хватало еще идти туда, фигурально выражаясь, с пистолетами наготове. Трэвис и раньше имел дело с людьми, подобными Борману. Считавшими, что все средства хороши для достижения цели. И если для этого нужно жениться на женщине, чтобы захватить ее бизнес, – ничего особенного в этом нет.

Трэвис усвоил также, что если человек многое теряет, то и месть его будет соответственной. Если Трэвис пригрозит Борману и вышвырнет из жизни Ким, тот пойдет к ней и, возможно, обернет все сказанное против Трэвиса.

Нет, лучше избавиться от Бормана таким образом, чтобы тот поверил, будто проиграл сам. Тогда Борман не захочет мстить, отыграться на Ким, обидеть ее.

Трэвис снова позвонил Пенни, и она снова подняла трубку сразу же.

– Передумали насчет дуэльных пистолетов? – спросила она. – Я так и думала.

Судя по тону, она гордилась им.

– Максвеллы всегда умеют сохранить ясную голову.

Трэвис не знал, доволен ли ее словами.

– Назначьте встречу между мной и Борманом на сегодня. В каком-нибудь впечатляющем месте. Может, библиотеке. Большой письменный стол, богатая обстановка. Вся роскошь, которую только сможете найти. Поговорите с ним, скажите, что хочу купить его фирму, поскольку потрясен методами ведения дел. Польстите ему.

– Ну… я не слишком хорошо умею лгать.

– Если работали на моего отца, значит, умеете.

– Лучше, чем вам кажется, – засмеялась она.

– Мне нужен контракт, в котором говорится, что он все передает мне. Оборудование, служащих, все. Оставьте незаполненной строку с ценой. Я собираюсь дать ему абсурдно большую сумму за умирающий бизнес. А потом по секрету скажете, что случайно узнали, будто я опасаюсь конкуренции с его стороны, и поэтому ему придется покинуть штат. Сегодня. До полуночи. У него даже не будет времени собраться и выехать из квартиры.

– Какую фамилию поставить на контракте?

– Если написать «Максвелл», он захочет больше денег, – нахмурился Трэвис.

– А если «Рассел Пендергаст»? Я могу провести деньги через его счет.

– Идеально! – воскликнул Трэвис.

– Хотите, чтобы Борман позвонил Ким и попрощался?

– Нет! Но я об этом позабочусь. Дайте мне знать, когда все устроите. Как по-вашему, можно проделать все это за несколько часов?

Пенни не потрудилась ответить.

– Как насчет четырех дня? – спросила она. – В этом случае вы сможете прийти домой как раз вовремя, чтобы поужинать с Ким.

– Пенни, я вас люблю! – воскликнул он.

Она помолчала, и Трэвис подумал, что, возможно, перегнул палку.

– Я обязательно попрошу риелтора прислать мне информацию о жизни в Эдилине. По-моему, это волшебное место.

– Па с радостью купит вам дом.

Пенни по какой-то причине нашла последнее замечание ужасно смешным. И, расхохотавшись, повесила трубку.

Без четверти четыре Трэвис вел машину к больше похожему на дворец дому человека, получившего огромную выгоду от деловых связей с Рэндаллом Максвеллом. Дом находился в часе езды от Вильямсбурга, и Трэвису пришлось трижды звонить Пенни, чтобы уточнить маршрут. Он собирался как можно лучше ознакомиться с обстановкой комнаты, где должен был встретиться с Борманом, так, чтобы все выглядело, будто дом принадлежит Трэвису.

– Контракт будет на письменном столе, – наставляла Пенни. – Мы с Расселом уже поговорили с Борманом. Он жаждет продать дело и думает, что вы так боитесь конкуренции, что заплатите любые деньги, лишь бы вытеснить его из дела.

– Так я и сделаю, – пообещал Трэвис. – Только не по той причине, о которой он думает. Сколько все стоит?

– Рассел сказал, не более сотни штук. И то чересчур. У него слишком много оборудования и слишком мало заказов. На прошлой неделе он использовал дешевую рыбу вместо крабов. Заявил служащим, что никто не заметит разницы. Но мать невесты заметила. Отец отказался ему платить.

– Приятно слышать! – воскликнул Трэвис. – Пожелайте мне удачи.

– Желаю, и можете не верить, но и Расе тоже. Все, что вы делали сегодня утром, смягчило его сердце больше, чем я сумела за всю жизнь.

Трэвис улыбнулся.

– Мне он понравился, если не считать того, что иногда смотрел на меня так, словно хотел бы сжечь на костре. Напомнил мне вас.

– Правда? – довольно спросила Пенни. – Увидимся завтра в Джейнс-Крик.

– Жду не дождусь.

Трэвис попрощался.

Если все получится, завтра он будет ночевать в уютной маленькой гостинице в соседнем с Ким номере, куда ведет смежная дверь…

Через несколько минут он свернул на большую круглую подъездную аллею поместья Уэствуд и отдал ключи молодому человеку, который его ждал. Если здесь такие порядки, как в доме отца, его машину почистят, помоют и отполируют.

Дверь открыт дворецкий в ливрее. Трэвис поднялся по ступенькам.

– Мистер Пендергаст ждет вас в южной гостиной, – сообщил он и повел Трэвиса в большую красивую комнату с ореховыми панелями и голубым с кремовым ковром. Мебель выглядела так, словно стояла здесь много лет. Старые деньги… Но опытный глаз Трэвиса заметил, что здесь все новое.

– Это больше в вашем стиле, – заметил Рассел, поднимаясь.

– Бросьте это, или я наябедничаю вашей матушке.

Рассел едва сдержал улыбку.

– Мне велено передать, что Борман возьмет двести штук, максимум двести пятьдесят. Но это слишком дорого. Его фургоны много не стоят, да и он сам весь в долгах.

Трэвис кивнул.

– Где он?

– В библиотеке. Примчался на двадцать минут раньше.

– Не терпится избавиться от всего, верно? Ему уже объявили условия?

– Не терпится убраться поскорее из города. И чтобы ему помочь, я воспользовался маминой карточкой «Америкэн экспресс», чтобы купить ему билет на самолет до Коста-Рики. Счет пришлю вам.

– Бьюсь об заклад, вы наслаждаетесь всем этим, – бросил Трэвис.

– Безмерно.

Трэвис, покачивая головой, глянул на часы. На нем был лучший костюм и черный галстук в тонкую золотую полоску, до четырех еще три минуты.

– Ваша ма хочет уйти на покой и жить в Эдилине.

– Она и мне так сказала.

– А вы? Где живете вы?

Рассел не ответил.

– Думаю, нам пора. Может, мне нести за вами бумаги?

– Думаю, справлюсь сам.

Трэвис подошел к дверям библиотеки и вспомнил, что, по словам Пенни, контракт должен быть на столе. Но его вручил Рассел, а это означает, что мать не знает о приезде сына сюда. Интересно.

– Вы когда-нибудь занимались альпинизмом? Лыжами? Плаванием под парусом?

– Да, – буркнул Рассел и кивнул в сторону двери. Похоже, что он не собирается ничего о себе рассказывать.

– Вы должны знать, что я снизил цену до ста семидесяти пяти, – неожиданно сообщил Рассел.

Трэвис чуть не разинул рот. Он не привык, что кто-то ведет переговоры за него. Но в этом случае был благодарен.

– Спасибо. Я ценю…

– Уже четыре, – перебил Рассел.

Трэвис глубоко вздохнул и открыт дверь. Дэвид Борман сидел в кожаном кресле, таком большом, что казался маленьким и незначительным. Трэвис был уверен, что Рассел специально выбрал это кресло.

Он едва удержался от улыбки. Несмотря на неприязнь Рассела и его отказ отвечать на вопросы, Трэвису все больше нравился этот парень.

При взгляде на человека, сидевшего в кресле, первой мыслью Трэвиса было, что Ким могла бы выбрать кого-то получше: невысок, худ и почти альбинос. Нелегко соотнести то, что знал Трэвис об этом человеке, с тем, что увидел.