— А зачем? Мне нравится наблюдать за развитием событий. Это забавно. Ко всему прочему, оба журнала принадлежат мне и приносят немалую прибыль. Даже среди тех, кто работает на одного человека, должна быть здоровая конкуренция.

— По-моему, она уже перестала быть здоровой.

— Лу, что ты так переживаешь? «Чары» справятся. А эти ситуации — хорошая проверка для редакторов.

— Для Кейт Дэвис? — уточнила Лу.

— Она твоя подруга?

— Нет, но мне стал нравиться ее журнал после того, как она взялась за него.

— Журнал мой, а не ее.

— Но делает его она.

— Его делают журналисты, фотографы, дизайнеры, верстальщики и еще куча народу.

— Да, но именно мисс Дэвис координирует их работу и говорит, что и как делать!

Такие перепалки между боссом и секретаршей возникали постоянно. Шестер всегда прислушивался к мнению Лу. К тому же его забавляла ее манера спорить: Лу всегда яростно принималась отстаивать свою точку зрения.

— Ладно, мне понятна твоя позиция, — усмехнулся Шестер. — Но пока я останусь в стороне. Ты же знаешь, я вмешиваюсь только тогда, когда дела начинают принимать действительно скверный оборот.

— Вы словно проверяете Кейт на прочность.

— Может быть и так, — согласился Джефри. — Я имею на это право. Сколько она работает в должности главного редактора? Всего полтора года?

— Уже три! — поставила его на место Лу. — И вы отлично об этом знаете.

— Ну и что с того? Все равно мало! Анна Блэк будет отмечать в этом году семь лет работы!

Вместо ответа Лу фыркнула и отвернулась, словно ей было противно смотреть на своего босса. Джефри вздохнул: его немного взбодрил спор, однако теперь чувство усталости снова начало возвращаться.

— Лу, а у тебя нет подруги, которая хотела бы выйти замуж, чтобы создать крепкую, хорошую семью? — вдруг выпалил Шестер.

Лу перестала делать вид, словно не замечает Джефри, и удивленно округлила глаза.

— А почему вы спрашиваете?

Шестер пожал плечами, пытаясь казаться равнодушным.

— Да так… Один мой приятель, кстати, очень милый человек, мечтает жениться на скромной женщине, мечтающей о трех-четырех детишках.

— Вы о себе говорите? — прямо спросила Лу.

— Почему о себе? — вспыхнул Шестер.

— Не вешайте мне лапшу на уши! — хмыкнула Лу. — Хороший друг… Как же! Ищете жену, так и скажите!

— Ну, допустим, я говорил о себе.

— Вот так бы сразу, — кивнула Лу. — Вам и правда пора жениться на милой, доброй и мечтающей от трех-четырех детях женщине. Вот только не знаю я таких подруг. У меня ведь их вообще нет.

— Почему? — удивился Шестер.

— Все женщины мне завидуют, — спокойно произнесла она, чуть поведя плечом, как если бы тема разговора была ей неприятна. — Половина знакомых женщин так и вовсе опасаются, что я отобью у них мужчин. Так что искать жену вам придется самому. Но я вас целиком поддерживаю в этом решении. Уж больно вы запущенно выглядите.

— Я? Запущенно?! — возмутился Шестер и машинально оглядел себя: ширинка застегнута, рубашка отутюжена, пиджак новенький, с иголочки…

Лу снова хмыкнула, заметив его волнение.

— Щека поранена бритвой: вы так и не отлепили кусочек пластыря. Волосы давно не стрижены, потому что некому сказать вам об этом, да и парфюмом от вас за километр несет по той же причине.

Шестер скривил губы, укоризненно взглянув на нее.

— Ну, благодарю. Теперь буду внимательнее к себе относиться. Только вокруг меня много женщин и…

— И, тем не менее вы пытаетесь найти себе жену через свою секретаршу, — перебила его Лу. — Женщин вокруг вас, может, и полно крутится, да только всем им нужно одно…

— Что? — не сдержал улыбки Джефри.

— Деньги.

Он вздохнул. Конечно, Лу права. И зря он затеял этот дурацкий разговор, надеясь познакомиться с порядочной женщиной. Теперь, небось секретарша будет посмеиваться про себя над ним.

— Ладно, можешь идти, — отпустил он ее. — Принеси номер «Прелестниц».

Лу, ни слова больше не говоря, вышла, потом вернулась и положила ему на стол глянцевый журнал, который еще даже не поступил в продажу.

— Не соединяй меня ни с кем в ближайший час, — попросил Шестер, — я буду занят.

Как только за Лу захлопнулась дверь, Джефри достал из ящика стола любимые леденцы с лимонным вкусом, которыми баловался время от времени, и открыл журнал. «Прелестницы», как всегда в своем стиле. На первом плане — интервью с возлюбленным известной актрисы. Как? Они уже расстались? Ну вот, журнал снова оказался первым: завтра он сообщит эту сногсшибательную светскую сплетню своим читателям. Анна Блэк не была бы собой, если б не добавила в материал перчику: никому не известный клерк рассказывает скандальные подробности романа с актрисой.

Интересно, чем порадуют «Чары». Вряд ли у них найдется новость, которая затмит тему дня в журнале конкурентов.

Возможно, я действительно потупил неправильно и зря разрешил выпуск журналов разницей в один день? — подумал он. Впрочем, риск оправдал себя. У этих двух изданий был свой постоянный круг читателей. Оба продавались огромными тиражами. Правда, «Прелестницы» появились на год раньше «Чар». Поэтому Анна Блэк вполне могла рассчитывать на фору в один день.

У «Чар» наверняка упадет тираж. Что ж, на этот раз Джефри со спокойной душой будет ругать за это Кейт. Анна Блэк по праву окажется на высоте. С этим не поспоришь…

И… Как же все-таки одиноко!

Дэвис помотал головой, пытаясь мыслями вернуться к работе. У него не часто бывали такие приступы депрессии и одиночества. Необходимо просто немного подождать, и все пройдет. Ну, а если хандра затянется, то можно будет просто позвонить одной из тех, кто всегда готов прыгнуть в его постель. Секс, как известно, помогает избавиться и от напряжения, и от тоски.


— Мистер Тиль! Мистер Рембрандт! Располагайтесь, пожалуйста! Кофе? Чай? — Кейт приветствовала их широкой улыбкой.

Двое мужчин, оба невысокого роста, щуплые, с внимательными глазами и улыбками добряков, вошли в ее кабинет. Она тут же отметила, что у одного из них волосы явно крашеные.

В принципе, в этом не было ничего необычного. Многие мужчины из тех, кого она знала, красили волосы, особенно после сорока. Однако этим двоим, не было еще и тридцати пяти.

Мне нет дела до их ориентации, одернула себя Кейт, глядя на то, как они, посмеиваясь и подшучивая друг над другом, устраиваются на стульях. Кто из них Тиль, а кто Рембрандт, она не могла пока разобрать, так как мужчины были похожи, словно близнецы.

— Рада познакомиться с вами! — произнесла Кейт, усаживаясь. — Очень много о вас слышала.

— А мы о вас, — ответил мужчина с крашеными волосами. — Обожаю ваш журнал.

Кейт подавила улыбку. Разве мужчина с традиционной ориентацией станет читать женский журнал? Ну, с этой парочкой все ясно.

— Приятно слышать это, — тем не менее, заявила она. — Я видела ваши работы и могу сказать откровенно, что просто влюбилась в них!

Она немного покривила душой, хотя и считала, что это не имеет никакого значения. В общем, Кейт ознакомилась с подборками их работ только полчаса назад. Впрочем, ей действительно понравились фото. Наведя справки, она узнала, что эту парочку давно и безуспешно зазывают самые известные журналы. Сотрудничество с ними стало бы для «Чар» настоящим счастливым случаем.

Мужчины обменялись улыбками.

— Нас часто хвалят, но нам всегда мало, — сказал Тиль. Или, быть может, Рембрандт.

— Готова петь вам дифирамбы по сто раз на дню! — сообщила она. — Если, конечно, мы договоримся о сотрудничестве.

Они снова переглянулись. Казалось, фотографы легко читают мысли друг друга. Телепатия? Или полное взаимопонимание?

— Признаться, мы польщены, что вы пригласили нас в свой журнал, — произнес крашеный. — И мы без сомнения согласились бы, если б…

— Если б нам не предложили то же самое «Прелестницы», — закончил за него второй.

Улыбка Кейт стала кислой. Прямо-таки уксуснокислой.

— «Прелестницы»? — повторила она. Две головы утвердительно качнулись.

— Мы любим их меньше…

— Потому, что концепция журнала нам не слишком нравится.

— Однако мы глубоко задумались…

— Потому что, откровенно говоря, они предложили баснословную сумму за наше с ними сотрудничество.

Цену себе набивают или на самом деле пытаются быть честными? — подумала Кейт.

— Спасибо за откровенность, господа.

— Мы всегда откровенны, — ответил один из них. — В наше время это редкость, верно?

Они сверкнули белозубыми улыбками. Кейт ответила тем же, хотя повода для веселья становилось все меньше и меньше.

— И когда же вы получили предложение? — спросила она.

— Анна Блэк лично позвонила нам, после того, как мы получили предложение от вас.

— И попросила о встрече.

— Мы согласились.

— Она с ходу назвала свою цену.

— Очень большую.

— Но мы решили подумать.

— Она не понравилась нам.

Они совершенно огорошили Кейт последней фразой. Чего эти двое добиваются? Хотят, чтобы она посулила им больше? Хитрят или же действительно редкостно честны?

— И чем же она вам пришлась не по душе? Снова обмен взглядами, улыбками, мыслями…

— Прежде вопрос: как вы сами к ней относитесь?

Кейт развела руками:

— Не могу сказать, что мы близкие подруги.

— А именно?

— Она мой конкурент, — усмехнулась Кейт. — Я уважаю ее, но предпочитаю держаться на расстоянии. О прочем предпочла бы сейчас не говорить.

— А вот она вас честила, на чем свет стоит. Кейт по очереди взглянула на них. У одного глаза карие, у другого голубые, как у младенца. Оба смотрят внимательно и выжидающе. Сразу видно: жизненный опыт огромный, привыкли не доверять, хотя и прикидываются простачками.

— Что ж, раз она плохого мнения обо мне, — с расстановкой произнесла Кейт, — это ее дело.

— Она говорила, что вы — полная бездарность и место вам досталось только потому, что вы переспали с шефом.

Кейт сглотнула слюну, почувствовав спазм в горле. Анна такое говорила про нее? Вот дрянь!

— Мило… с ее стороны, — хрипло проговорила Кейт.

— Предлагаете поверить ей?

— Предлагаю делать выводы на основе собственного мнения, — сказала она твердо.

Они помолчали, словно ожидая от нее еще одной реплики, однако Кейт плотно сжала губы.

— Я Тиль, — вдруг произнес один из них и подал ей руку. — Меня легко отличить по крашеным волосам. Нас всегда путают. Мы — близнецы.

Она пожала руку, смутившись и изумившись одновременно.

— Но у вас глаза разные, — сказала она. Второй, Рембрандт, тоже крепко пожал ее ладонь и взглянул на брата.

— Она чуть ли не первая, кто заметил.

— Вообще-то, — произнес Тиль, — нас частенько принимают за гомосексуалистов…

— Да ну? — изобразила удивление Кейт. — Ни за что бы не подумала.

Братья рассмеялись.

— Мы оба женаты, между прочим, — сказал Рембрандт. — А вы прошли проверку, мисс Дэвис.

— Можно просто Кейт, — машинально произнесла она и спросила: — Какую проверку?

— Мы не работаем исключительно ради денег, — пояснил Тиль. — Мы — творцы. Поэтому всегда слушаем свое сердце, когда нам предлагают сделку. И потом встречаемся с работодателями. Если человек нам не подходит — прощаемся с ним, какие бы деньги он ни предложил. Работать на «Прелестниц» душа не лежит. А вас мы не знали.

— Теперь знаем. Вы не стали отвечать грубостью на грубость. Это приятно.

— И не начали поливать грязью Анну. Молча проглотили оскорбление. Однако у вас есть чувство собственного достоинства.

— И вас нелегко вывести из себя.

— Что все это значит? — сердито проговорила Кейт, чувствуя себя одураченной. Кто кого нанимает на работу, в конце концов?

— Мы принимаем ваше предложение, — сказал Тиль. — Готовы сотрудничать с «Чарами», хоть с завтрашнего дня.

Она откинулась на спинку кресла и с минуту изучала лица фотографов. На их губах играли улыбки скромников.

— Если бы я не была такой доброй… — произнесла она и вместе с ними рассмеялась. — Ладно, в приемной вас ждет моя секретарша. У нее вы подпишете договоры. Хотя нет, лучше я сама все подготовлю.

Она поднялась с кресла и вышла из кабинета, вспомнив, что роль секретарши сегодня исполняет Лаура. Та орудовала маникюрной пилочкой, внимательно разглядывая ногти через каждые десять секунд.

— Лаура! — укоризненно воскликнула Кейт. — Что за вид? А если кто-нибудь войдет?