* * *

Планы, которые воплотятся в жизнь… Эта безобидная фраза обретала эротический смысл, по мере того как утром следующего дня Джек медленно возвращался к реальности. Он вытянулся на жёстком гостиничном матраце и инстинктивно протянул руку, ища Андреа. Найдя лишь пустоту, он тут же открыл глаза и сел на кровати.

— Лефти! — позвал он, глядя на открытую дверь в ванную.

Но звал он напрасно и сам это отлично понимал. Он явно был один. Комната была наполнена глухой пустотой.

Однако Андреа Доанес не была просто женщиной из сновидения. Да, её образ был слегка подёрнут дымкой, но она была женщиной из плоти и крови. Об этом свидетельствовали и запахи секса, и влажные белые простыни. Да и кое-что ещё. Уголки его большого рта опустились, когда он увидел прядку чёрных волос на примятой подушке.

Ну почему она не осталась?

Хорошо, что она не осталась.

Так или иначе, он должен игнорировать её на последнем отрезке их путешествия, если она того захотела.

Рейс на Лос-Анджелес! Джек вдруг сообразил, что полоса света, пробивающегося между золотистыми шторами, слишком уж ярка. Он схватил наручные часы со столика — 9 часов 30 минут. Заря канула в историю, как и запланированный на раннее утро рейс. Обычно он просыпался автоматически, однако нынешняя ночь любви, по всей видимости, вывела из строя его биологические часы. Андреа, наоборот, должно быть, не сомкнула глаз, размышляя, не совершила ли она ошибку. Последнее, что он вспомнил, перед тем как заснуть, была гримаса на её лице, что могло означать неуверенность и эмоциональный спад.

Вероятно, она сознательно на цыпочках вышла из комнаты, надеясь более не вступать в контакт. Сыграв тем самым дурную шутку с его партнёром по маркетингу, который — Джек это хорошо знал — уже давно ожидает его в Лос-Анджелесе.

Но, может быть, все к лучшему.

Если ему суждено когда-либо повстречаться с женщиной, которая должна остаться в памяти как некая очаровательная однодневная гастроль, то лучше Андреа Лефти Доанес отыскать трудно.


* * *

Андреа к этому моменту уже добралась до своей квартиры в Глендейле. Она старалась не думать о Джеке. Ещё не сняв жёлтый сарафан, в котором она летела из Сан-Франциско, Андреа распахнула окна и раскрыла холодильник, чтобы произвести инвентаризацию его содержимого. В дверце холодильника она обнаружила около полдюжины пакетов йогурта, срок годности которого истёк. Она выбросила их в стальной ящик для отходов. Срок годности ванильных палочек истёк, вероятно, ещё до того, как она их купила.

Андреа рассердилась на себя. Надо перестать ходить как зомби. Пора начинать по-настоящему новую жизнь.

Впрочем, ведь она уже начала новую жизнь вчера, разве не так? На губах Андреа появилась улыбка удовлетворения, когда она вспомнила минувшую ночь. Ночь ничем не сдерживаемой страсти. Джек Тейлор вдохнул в неё жизнь и раскрепостил её. Вселил в неё надежду и уверенность.

Как она сможет оправдаться перед ним? Она убежала от него на рассвете, желая сохранить дистанцию.

Должно быть, Джек сейчас проснулся и пришёл в ярость, обнаружив, что опоздал на рейс. Может быть, ей следовало оставить для него прощальную записку. Но какими словами могла она выразить свои чувства?

«Дорогой Джек,

я должна внезапно исчезнуть, но ты для меня рай и ад одновременно. Я безгранично благодарна тебе за проявленное ко мне внимание, но мне ненавистна мысль о том, что мной снова будет владеть какой-либо мужчина. А ты обладаешь силой, способной покорить женщину. По крайней мере эту женщину…»

Андреа в сердцах захлопнула дверцу холодильника. Удалённость от Джека не приносила большого утешения, поняла она. Он потряс её мир настолько, что она чувствовала, как его чары действуют на неё и через многие мили.

Она вздрогнула, услышав телефонный звонок. До сих пор она сознательно игнорировала четыре сообщения на её автоответчике. Большинство её голливудских подруг чувствовали, что в её замужестве не все благополучно, и пытались выяснить подробности. Но она согласилась с Корбином, что они будут молчать о своих проблемах по возможности до последней минуты.

Вдруг на проводе окажется собственной персоной Корбин, которого интересует вопрос, пришла ли она к благоразумному решению относительно развода? Да, она пришла, но не к такому, какое понравилось бы Корбину. За несколько часов Джек Тейлор успел вырвать её из объятий донжуана с тяжёлой рукой, несколько раз довести до оргазма с помощью ненавязчивых ласк и одновременно вселить в неё изрядную дозу здравого смысла.

План Корбина обернулся против него самого.

Автоответчик принял новый вызов. К удивлению Андреа, это оказалась сестра Корбина.

— Энди? Это снова Линн. Боюсь надоесть, но…

Андреа взяла трубку, отключив автоответчик.

— Привет, я дома.

— Ты вернулась наконец! Я очень беспокоилась!

— Вчера вечером задержали рейс в Сан-Франциско.

— Я слышала по радио о шторме. С тобой все в порядке?

— Лучше быть не может. У тебя какое-то дело ко мне?

— Ты не можешь сегодня к нам заскочить, Энди? Тут есть почта, и у меня много вопросов по той работе, которая после тебя свалилась на меня.

— Тебе следует быть потвёрже с братом. Скажи ему, чтобы он нанял дополнительно служащих.

— Ну, тогда Корбину придётся признать, что ты работала за троих, а он не намерен этого делать.

— Это верно. Когда мне лучше приехать?

— Лучше всего сейчас.

Андреа почувствовала тревогу в голосе золовки, но не стала выяснять причину. Пообещав выехать немедленно, она положила трубку.

Бедняга Линн. Она все ещё пыталась работать на два фронта, совмещать интересы и брата, и невестки. Андреа с трудом верилось, что Линн и Корбин — кровные родственники.

Глава 3

Усадьба Доанесов производила весьма эффектное впечатление, если подъезжать со стороны Баньона к Беверли-Хиллз. За надёжной оградой на просторной лужайке возвышалось огромное здание из камня и стекла, которое одновременно было и жилым домом, и служебным офисом. Построенное в тридцатые годы, здание несколько раз достраивалось и реставрировалось и ныне напоминало крепость.

Было время, когда Андреа в самом деле верила, что это владение пришло из волшебной сказки вместе с самим Корбином. Сейчас, остановив свой блестящий красный «корвет» перед воротами, она почувствовала лишь накат клаустрофобии. Она заставила себя улыбнуться дежурному охраннику, пока неоправданно долго открывались ворота. Весь штат слуг в доме стал относиться к ней заметно холоднее с того момента, как она съехала отсюда. Это обижало, если учесть, насколько она всегда была к ним добра.

Андреа проехала по щебеночно-асфальтовой дорожке с большим, чем требовалось, шиком, энергично нажав на акселератор.

Пусть знают, что она здесь, чтоб им пусто было!

Резко остановив «корвет» у входа с козырьком, Андреа стала подниматься по ступенькам, щёлкая белыми сандалиями.

Дома ли Корбин? Если даже нет, он все равно узнает о том, какой беззаботной и непринуждённой она была сегодня. Узнает от своих домашних шпионов. Андреа Доанес была близка к тому, чтобы превратиться в прежнюю Андреа Крамер, только более взрослую и мудрую. На ней, конечно, останутся боевые шрамы, однако оскорбительная опека Корбина не выбила её полностью из колеи.

Джек Тейлор подвернулся в нужное время, дал ей импульс, поднял ей дух и веру в себя. Ей вспомнились моменты их любовной игры. Какой замечательный способ начать борьбу за своё освобождение.

Как разъярился бы Корбин, узнай он о её встрече с Джеком. Печально известный своей приверженностью к двойным стандартам, он нашёл бы способ наказать её. И хотя у неё появилось искушение быть до конца дерзкой и рассказать ему о Джеке, она сочла, что будет разумнее промолчать.

— Энди! — Андреа собиралась позвонить, когда полированная входная дверь распахнулась. На пороге появилась не ожидаемая горничная, а Линн Доанес собственной персоной. Подобно её брату, Линн была эффектной блондинкой с некрупными правильными чертами лица и улыбкой, которая могла ослепить целую толпу. Однако в отличие от Корбина в зелёных глазах Линн светились подлинная глубина и ранимость.

— Привет, Линн. — Андреа слегка обняла золовку и сделала ей комплимент по поводу костюма.

Линн провела Андреа через просторный холл в то крыло дома, где находились офисы.

— Юбка чуть потеснее, чем мне хотелось бы, но Корбин собирается сегодня пудрить мозги некоторым инвесторам, так что я должна выглядеть шикарно.

Андреа бывала на подобных приёмах много раз и знала, что эти богатые и надменные финансовые воротилы и спонсоры обращали на неё внимание не более чем на какое-нибудь архитектурное излишество. С учётом той роли, какую она играла в офисе Корбина, это выглядело оскорбительным.

Как обычно, в офисе кипела работа. Корбин придерживался принципа коммунального существования, исключение он делал лишь для себя и нескольких наиболее ценных сотрудников, так что работающих отделяли друг от друга только прозрачные перегородки. Идеальная модель для того, чтобы весь персонал ходил на цыпочках. О чьём-либо ошибочном шаге наверняка донесёт тот, кто надеется подняться на ступеньку выше.

— А теперь по поводу почты, Энди.

Андреа остановилась, играя ремешком сумки на плече и глядя на Линн, которая нервно полезла в ящик за корреспонденцией. Что с ней происходит?

— Корбин здесь? — шёпотом спросила Андреа, глядя поверх лиц в отсеках.

Линн ответила, тоже понизив голос:

— Да, прошу прощения. Встречается у плавательного бассейна с репортёром из «Мувилэнд мэгэзин» и Минди Феллоуз. Ты должна знать Минди, она снимается в очередном фильме.

Андреа знала эту амбициозную актрису как облупленную. Она застала Корбина в постели именно с Минди. Наконец-то Андреа получила неопровержимое доказательство неверности Корбина. Это уже не было простым слухом или сплетней. Конечно же, Корбин сделал попытку распространить двойной стандарт и на неё, выразил возмущение по поводу того, что она посмела поднять голос протеста. Ведь как-никак он тот самый Корбин Доанес, и у него такие аппетиты, которые она не может понять или удовлетворить.

— Вот они. — Линн передала Андреа несколько писем и также подтолкнула к ней несколько папок. — Можешь присесть, если хочешь, — бодро сказала она, в то время как её зеленые глаза послали Андреа какой-то тревожный сигнал.

Андреа смущённо наморщила нос, однако пододвинула к столу кресло для гостей и стала вскрывать адресованную ей корреспонденцию. Она постаралась сдержать раздражение, когда обнаружила, что некоторые конверты уже были вскрыты.

— Мисс Доанес? — Обе женщины повернулись в сторону двери, на пороге которой стояла немолодая горничная в накрахмаленной серой униформе. — У ворот какой-то человек поднял страшный шум.

Линн неохотно поднялась.

— Я скоро вернусь, Энди, а ты пока читай, — многозначительно сказала она.

Андреа открыла верхние папки и обнаружила в них рекламные листовки и буклеты. Интересно, зачем их засунули в папки? Что-то за этим крылось. Линн старалась выглядеть доброжелательно-спокойной под взглядами служащих, однако чем-то она была обеспокоена и пыталась что-то ей сообщить.

Понимая, что она на виду, Андреа сохраняла безмятежное выражение на лице, когда положила себе на колени очередную папку. Она оцепенела, увидев штамп в верхнем углу страницы: «Конфиденциально». Это было как средство устрашения: тот, кто суёт в подобные материалы нос, подлежит немедленному увольнению.

Очень быстро Андреа обнаружила бумаги, которые и на самом деле были весьма конфиденциального характера. Это были отчёты о наблюдении и слежке за ней.

Она пролистала одну за другой четыре папки с отчётами. В каждой из них содержались результаты наблюдений за неделю, начиная с того дня, когда она переехала жить в Глендейл.

Этот негодяй шпионил за ней все время с момента её отъезда!

Это было скучное чтение: все её не имеющие большого смысла и значения передвижения скрупулёзно фиксировались. Вероятно, все это способно было вызвать у Корбина досаду. Она вела образ жизни вполне земной, предсказуемый и совершенно безгрешный.

Так было до Джека. Андреа подалась вперёд в глубоком кожаном кресле, чтобы густые волосы закрыли её лицо и она смогла бы оправиться от шока и обдумать, что за этим может последовать. Если Корбин пока что не знал о Джеке, то в скором будущем узнает. Это наверняка приведёт его в ярость, он ужесточит условия развода. Наверняка Корбин постарается лишить её средств, которые должны ей принадлежать.

Андреа полагала, что сохранит в тайне свою встречу с Джеком. Ей не приходило в голову, что Корбин может об этом узнать.

Она быстро просмотрела последнюю папку. Отчёты заканчивались её пребыванием в Сиэтле, в них ещё не говорилось о её вылете оттуда.