Линда Уиздом - Незваный гость

– Как же можно поставить точку, если ты по-прежнему прячешься от мира, – мягко возразил он и откинул упавшие ей на лицо спутанные пряди.

– Я ни от кого не прячусь. Я прихожу в себя.

– Почти три года? Лучше снимись для моей книги.

Кали постаралась высвободиться, но Тревис схватил ее за подбородок, запрокинул голову и поцеловал. На этот раз он не сдерживался, его рот безжалостно впился в ее губы и даже прикусил их зубами, а язык проскользнул внутрь и начал жадно шарить во рту. Он не дал ей возможности отстраниться. Ему хотелось подчинить ее себе, чтобы она безмолвно уступила и отдалась ему. Сначала Кали решила сопротивляться. Она знала, что Тревис ждет от нее капитуляции, но не собиралась признавать себя побежденной. А он требовал от нее полной покорности. Наконец она бессильно обмякла в его объятиях.

Прошло еще несколько минут, показавшихся Кали вечностью. Тревис поднял голову.

– Не здесь, – хриплым голосом приказал он, схватил ее за руку и потащил в дом.

Кали не успела перевести дух, как он сорвал с нее одежду, уложил в постель и лег рядом. Время для разговоров кончилось.

Кали проснулась среди ночи и, убедившись, что Тревис безмятежно спит, встала и направилась в гостиную. Она просидела там несколько часов, размышляя над его словами. Возможно, он прав, возможно, ей пора покинуть свое одинокое пристанище и рискнуть вернуться в мир. Ведь за это время она успела душевно окрепнуть. Дело в том, что он не представляет себе, каким трудным станет для нее это возвращение.

Кали налила себе бокал бренди, свернулась клубочком на диване и укуталась одеялом. Она долго раздумывала, как ей дальше быть, но ни один вариант ее не устраивал. Она решила, что пока ей не следует соглашаться с предложением Тревиса и лучше повременить. Не будь Тревис таким обольстительным мужчиной, она бы давно и твердо ответила ему «нет».

Потом ее разморило от бренди. Она почувствовала, что вот-вот заснет, и вернулась в спальню. Прошмыгнула под одеяло и прижалась к Тревису. Кали не подозревала, что он проснулся, когда она встала и вышла из комнаты. Он знал, сколько времени она провела в гостиной, и догадывался, что она там делала, но притворился спящим и даже придвинулся к ней своим теплым телом. Она прикорнула на его груди.

Наутро Тревис ни словом не обмолвился, что ему известно о ночном бодрствовании Кали. Она тоже предпочла об этом умолчать. Кали подала завтрак, а потом начала собираться, даже не убрав посуду.

– На моем джипе сейчас проехать легче, чем на твоем мотоцикле, – сказала Кали, когда они вышли из дома.

Она захватила с собой большую холщовую сумку и забросила ее на заднее сиденье.

– Я поведу машину, потому что лучше знаю дорогу, и мне наплевать, по душе это тебе или нет, – заявила она.

– Надеюсь, мы остановимся в городе, мне надо позвонить кое-кому из знакомых, – скороговоркой произнес Тревис.

– Не волнуйся. Я убеждена, что Дженни получила твою коллекцию открыток с Джеймсом Дином, – заверила его она, включила зажигание и завела мотор.

Тревис собирался что-то добавить, когда Кали миновала холм и скатилась с него легко и бесшумно, будто летучая мышь. Черт побери, даже у него не хватало бы на это духа.

– Куда это мы едем? – прокричал он ей.

– Сам увидишь, – улыбнулась Кали.

Через десять минут она свернула с шоссе на разбитую грязную дорогу с крутыми поворотами и начала уверенно взбираться в горы.

– А что, если навстречу нам выедет машина? – спросил ее Тревис.

– Мы зацепим ее либо за правое крыло, либо за левое, – беспечно откликнулась она.

Тревис посмотрел вниз, на предгорье, затем перевел взгляд на вершину горы по ту сторону дороги. Опасности подстерегали здесь на каждом шагу. Сама дорога была чуть шире шести футов. На ней могли без труда разойтись две спортивные машины, если бы по глупости оказались здесь, но большие автомобили непременно столкнулись бы.

Любопытно, кто этот Алф, к которому они сейчас тащатся по ухабистой дороге. Должно быть, он для нее много значит, раз она махнула рукой на все трудности.

Дул порывистый ветер, и путь к вершине занял у них полчаса, если не больше. Но, тем не менее они преодолели десять миль. Машину трясло и заносило. Тревиса постоянно подбрасывало на поворотах, ему казалось, что его печень поднялась на уровень сердца, а оно опустилось куда-то к почкам. Он искоса поглядел на Кали, заметив, что ее губы искривились в легкой усмешке. Эта чертовка решила его испытать! Наверное, подумала, что он поднимет скандал и сразу попросит вернуться. Ну, нет, этого она от него не дождется.

Бревенчатый дом, у которого притормозила Кали, был совсем как из старого фильма. На его крыльце лениво разлеглись три охотничьи собаки, навострившие было уши, услышав звук мотора, но тут же потерявшие к их джипу всякий интерес.

– Свирепые сторожевые псы, – иронически прокомментировал Тревис.

Он заложил руки за голову и с явным удовольствием размялся.

– Алф? Реба? – окликнула хозяев Кали, выйдя из джипа. В руках она держала большую сумку.

Из дома вышла худенькая женщина и с удивлением уставилась на приезжих.

– Каллион, это ты? – Она говорила мелодично, чуть врастяжку, и Тревису понравился ее голос.

– Единственная и неповторимая, – весело откликнулась Кали, а потом подбежала и крепко обняла хозяйку.

Реба взглянула через плечо Кали на Тревиса, оставшегося возле джипа.

– Это, надеюсь, не Гаролд? – По ее голосу легко было догадаться, что она откровенно презирает бывшего мужа Кали.

– Нет, это Тревис Йетс, – пояснила ей Кали, указав на своего спутника. – Он мой давний знакомый, еще по Калифорнии.

– Господи, какой же он здоровый! – с легкой усмешкой проговорила Реба, вытерла руку о свой ситцевый передник и подала ему. – Рада познакомиться с вами, мистер Йетс.

– Пожалуйста, называйте меня Тревисом. – Он приветливо улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. Когда-то эта улыбка перевернула все представления Кали о мужчинах, а теперь от нее растаяла и Реба.

Он внимательно посмотрел на женщину в выцветшем домашнем платье, с седыми волосами, собранными в аккуратный пучок, и ласковой улыбкой. Она сразу показалась ему очень милой и приветливой.

– Прошу вас, проходите. – Реба провела их в дом. – Алфред возится в сарае. Я его сейчас позову. – Она повернусь к Кали: – Он будет счастлив встретиться с тобой, дорогая. Ведь ты у нас очень давно не была.

Реба оставила их и поспешила через двор к сараю.

– Алфред, иди сюда, у нас гости.

Тревис осмотрел маленькую гостиную со старинной мебелью. Казалось, что тут все просто из другой эпохи. Такую мебель обычно выставляют в антикварных магазинах, и покупатели на нее всегда находятся. Диван из конской кожи был очень неуютным, об этом он мог судить по воспоминаниям, когда такой диван стоял в доме его бабушки. Однако его темное полированное дерево сверкало, как и у столиков с различными безделушками.

– Не помню, когда я в последний раз видел абажуры с бахромой, – шепнул он Кали и кивнул в сторону лампы, стоявшей в углу.

Она улыбнулась.

– Да, такое не часто встретишь. Реба каждый день проверяет, нет ли где пылинки. Удивлюсь, если она сегодня не оттерла все до последнего пятнышка. – Кали двинулась вглубь дома к кухне с большой печью для топки дровами. – Ты хочешь кофе?

Тревис кивнул, и она сняла две кружки, висевшие на крючках, и взяла металлическую подставку для кофейника. Дверь в кухню распахнулась и вошел высокий мужчина, такой же худой, как и Реба. Он торопливо приблизился и неуклюже, как-то по-медвежьи обнял Кали.

– А я подумал, что Реба надо мной пошутила. Дай-ка мне на тебя посмотреть. Ты хорошо выглядишь, золотко, – сказал Алф и с любопытством поглядел на Тревиса.

– Тревис Йетс, – представился гость, подавая руку хозяину дома.

– Алфред Уоррен. – Он вытер руку о свой поношенный комбинезон и протянул ее Тревису. – Не припоминаю, чтобы Каллион упоминала когда-то о вас.

Кали наморщила нос.

– Алф все время забывает, что я совершеннолетняя. – Она окинула взглядом хозяина дома. – Тревис – фотограф из Лос-Анджелеса.

Алф пристально рассматривал Тревиса, его лицо и мощную фигуру, подчеркнутую сине-зеленой фланелевой рубашкой и потертыми джинсами. Его глаза были зорки, как в молодости.

– Что-то вы не похожи на фотографа. Я думал, они одеваются, как бабы, кривляются и болтают всякую чушь.

Тревис хмыкнул.

– Мой отец отдубасил бы меня палкой, если бы я вздумал надеть что-то женственное.

– А вы откуда родом?

– Из Тексарканы, – пояснил он.

Алф кивнул.

– А, парень из глубинки. – Он вновь искоса поглядел на Кали. – С виду он получше, чем Гаролд, Каллион. Девочка, наконец-то тебе повезло.

Кали покраснела и открыла рот, желая объяснить, что Тревис отнюдь не новый ее муж, но он опередил ее и избавил от унизительного объяснения.

– Думаю, мы все совершали ошибки, прежде чем поняли, чего хотим от жизни. Слава Богу, Кали сумела это осознать.

Кали чуть не поперхнулась. Она уже начала жалеть, что привезла с собой Тревиса, который вел себя как дома и без труда очаровал пожилую пару. Реба шепнула Кали, что это замечательный молодой человек, и поздравила ее с удачным выбором. Алф оказался прямолинейнее и сразу спросил Тревиса, как он намерен поступить с Кали.

Она непременно спряталась бы куда-нибудь, так ей было стыдно. Алф и Реба придерживались старой морали, время для них словно остановилось. Они относились к Кали как к собственной дочери, убеждали, что ей стало куда лучше без Блейна, но никогда не советовали искать другого мужчину. Теперь они подумали, что раз Кали привела к ним кого-то, значит, у них все уже решено. Кали призналась себе, что Тревис ей очень дорог, но не была до конца уверена в его отношении к себе и планах на будущее.

– Когда наша младшая дочь, Лаура, поступила в колледж, мы решили перебраться сюда, в дом моих родителей, – рассказал Тревису Алф, пока они наслаждались обильным обедом, поданным Ребой. – Сейчас она секретарша в Салтвилле. Наш старший сын Калл служит в армии в Германии. Две другие дочери замужем, у них дети, а четверо сыновей разъехались кто куда по разным штатам.

Тревис, загибая пальцы на руках, подсчитав, что у Алфа восемь детей. Неудивительно, что они вернулись в горы, где тишина и покой.

– Мы с Ребой здесь не скучаем, – продолжал Алф. – Кажется, что кто-то из детей всегда с нами, а Каллион при хорошей погоде приезжает раз или два в месяц. – Он добродушно улыбнулся. – Не дает нам забыть о цивилизации.

Тревис уже знал, что в холщовой сумке Кали привезла им новые журналы, книги и лекарства, нужные пожилой паре.

После обеда Алф пригласил Тревиса осмотреть участок и с гордостью показал ему свое хозяйство.

– Каллион – хорошая девочка, – проговорил он, когда они вошли в просторный хлев, где он держал двух коров, лошадь и несколько коз. – Она училась в школе с нашей дочерью Сьюзен. Я помню, сколько она натерпелась от своего отца. – Алф покачал головой, и его глаза затуманились от грусти. – Рэнк был тяжелым человеком. Никто не знал, что ему взбредет в голову. Он все понимал по-своему: и добро, и зло. Он и Кали так воспитывал, точно палкой свои понятия вбивал. Посмотрели бы вы на мать Каллион, она была как картинка, просто загляденье. Никто не знал, почему она вышла замуж за такого грубияна. Говорили, что она от него беременна. А кто-то считал, что он любил ее без памяти и согласился жениться, хотя ребенок и не его. Поди разбери, где тут правда. Каллион родилась через шесть месяцев после свадьбы, и Рэнк решил доказать всему миру, что из девочки выйдет толк. Да где ему, он же ее из дому и выгнал. Остался один, злой как черт, и вскоре помер. Так и не понял, что у него не дочь, а чистое золото. Когда она прославилась и ее стали снимать для разных журналов, он всем говорил – я ее знать не знаю, мне эта блудница Вавилонская и даром не нужна.

Чем больше Тревис слушал о Рэнке Хоуарде, тем неприятнее становился ему этот человек. Хорошо, что он умер. Теперь до него дошел смысл слов Дж. С., что Кали знала в своей жизни двух мужчин, которые не могли и не хотели любить.

– Когда у тебя талант, его нужно лелеять, а не разрушать, – негромко проговорил Тревис.

Он вспомнил, как лицо Кали искажалось от боли, когда речь заходила о ее утратах.

Алф сразу оживился, и его глаза заблестели.

– Верно, сынок, – согласился он. – Жаль, что ни Рэнк, ни Гаролд так этого и не поняли. Уж если судить по совести, этому парню теперь по нашему городу не проехать, пулю в задницу он себе давно заслужил, еще когда увез от Кали малышку. Девочке нужно жить с матерью, а не колесить по свету с непутевым папашей.

– Наверное, он считает, что это и его дочь.

Алф только хмыкнул.

– Родители – те, кто любит и воспитывает своих детей, а подонок Гаролд о таких вещах и понятия не имеет. Вот почему Кали чуть с ума не сошла. Я знаю, что говорю, и мы с Ребой сразу поняли – вы о ней много думаете и, похоже, никогда не обидите. Но, если попробуете, предупреждаю – вокруг полно людей, которые вас из-под земли достанут.