Дженнифер Деламир - Ничего, кроме любви

– Полагаю, способность к танцам – не главное требование в браке, – сказал Джеффри.

– Возможно. В любом случае я рад, что она не замужем.

– Это почему? – спросила Лиззи.

– Поскольку Люсинда старшая, Эмили не может выйти замуж раньше ее. Их отец в этом совершенно непоколебим. Настоящий дракон. – С довольным видом Джеймс сунул печенье в рот.

– Как удобно, – заметила Лиззи. – Ты можешь флиртовать с Эмили в свое удовольствие, ничего большего от тебя не ждут.

– При таком положении дел я расцветаю, – согласился он. – Но для мисс Эмили это тоже хорошо. Это дает ей возможность сезон-другой наслаждаться жизнью, прежде чем она выйдет замуж и настроит свой ум на отвратительное дело превращения в матрону.

Он так драматически передернул плечами, что Лиззи рассмеялась. Даже Тому было трудно подавить улыбку.

– Светская матрона? Ты хочешь сказать вроде меня? – с улыбкой спросила Лиззи, похлопав себя по большому животу.

– Нет, – запротестовал Джеймс. Он вернулся к ее креслу и, упав на одно колено, взял ее руку. – Ты никогда не будешь, как те женщины. Ты образец доброты.

– Послушай, Джеймс, – с притворно сердитым видом поднялся Джеффри. – Разве не мне подобает оказывать моей жене такие знаки внимания?

– Джеффри, в тебе нет ни капли ревности, – заявил Джеймс. Он искоса взглянул на Тома. – А вот Денолт…

– Боже милостивый, – сказал Том, раздраженно воздев руки. – Опять мы об этом!

– Денолт был решительно настроен завоевать мисс Уонн с того момента, когда она сняла траур и впервые появилась на лондонском балу, – продолжал Джеймс, благоразумно держась подальше от Тома, которому хотелось придушить друга. – Он буквально кружил вокруг нее, как сторожевой пес. – Джеймс прошелся около кресла Лиззи и несколько раз рыкнул. – Никому не оставил шансов!

Лиззи рассмеялась над комичной выходкой Джеймса, потом тихо вздохнула.

– Жаль, что я не могла быть с тобой на вечере, – сказала она Тому и машинально положила руку на живот.

– Все в порядке, кузина, – заверил ее Джеймс, мягко похлопав по плечу. – С ним был я. Дай сообразить… – Он на минуту задумался. – Очередная хорошая вечеринка будет через три дня. – Он оценивающе посмотрел на Тома. – Сегодня ты действовал замечательно, но тебе еще надо кое-чему научиться. В следующий раз, я уверен, ты будешь танцевать с мисс Уонн.

– Разве она не собирается замуж? – сказал Том, пытаясь игнорировать дрожь, охватившую его при мысли о танце с мисс Уонн. – И разве новобрачные не отправляются на континент или куда-нибудь еще?

– О, до этого еще несколько недель. Поразмыслив, я пришел к выводу, что нет необходимости дожидаться вечеринки, чтобы увидеть ее. Ты вполне можешь столкнуться с ней завтра.

Том шагнул к нему.

– Я тебе говорил, у меня встреча с Денолтом…

Джеймс ретировался за кресло Лиззи и поднял руку:

– Я хотел сказать, что ты можешь увидеть ее на этой замечательной площади. Уверен, она по утрам ходит туда на прогулку.

– Да? С чего ей туда ходить? – Том не находил ничего замечательного в маленьком клочке травы и обсаженных дубами дорожках, вокруг которых сгрудились дома. Наверняка Гайд-парк куда более привлекателен!

– Она живет как раз напротив, в доме номер пятнадцать.

Том оцепенело посмотрел на него:

– В самом деле?

– Да, – ответил Джеймс, его глаза снова заблестели. – Правда, удобно?

Том стоял у окна своей темной спальни и смотрел в ночь. Густой туман ложился на город, хотя легкий ветерок кое-где рвал его в клочья и шелестел листвой деревьев. На небе ярко сиял полумесяц, пробиваясь сквозь туман, его лучи вместе с уличными фонарями затевали с парком интригующую игру света и тени.

Том вырос в городе, но годы, проведенные в Австралии, научили его ценить тот особый покой, который можно найти только в провинции. Через несколько недель светский сезон закончится, и они с Джеффри отправятся проверять, как обстоят дела с урожаем в поместье в Кенте. Будет так приятно вырваться из дымных и шумных улиц, не говоря уже о душных модных гостиных!

Лиззи тоже поехала бы, если бы могла. Они предприняли все предосторожности. Никто не говорил об этом вслух, но все думали о кошмаре, который случился с ее единокровной сестрой Реей во время родов. В конце концов и Рея, и младенец умерли. Возможность, что она могла унаследовать ту же физическую хрупкость, тяжелым грузом лежала у Лиззи на душе. Она старалась не показывать этого, но Том знал. Он делал все, что мог, чтобы переубедить Лиззи, напомнить ей, что у Реи была другая мать, а их мать прекрасно справлялась с родами. И все-таки в глубине души Том не мог отрицать, что тоже беспокоится. Лиззи для него – самое дорогое существо на свете. Она все, что у него есть.

Тучи закрыли луну, погрузив город в темноту. Том думал о Маргарет. Ее дом, по описаниям Джеймса, на другой стороне этой площади. Это не был самый элегантный дом в этом районе, но за ним хорошо следили. Вероятно, его не сравнить с более фешенебельными домами в Белгравии, в районе к юго-западу, куда, как объяснил ему Джеймс, перебралась большая часть элиты, оставив Мейфэр как немного старомодный. Том улыбнулся при этой мысли. Каким сведущим он становится в светских делах, и как много еще нужно узнать!

Том не мог отсюда видеть дом номер пятнадцать из-за того, что фасады были расположены к площади под углом, и из-за дубов в центре. Но он мог представить себе Маргарет так же ясно, как будто смотрел на нее. Он воображал, что она стоит у окна своей спальни, глядя на окутанный туманом парк, на который сейчас смотрит он. Он рисовал ее себе в тонкой белой ночной сорочке, которая покрывала, но не прятала изгибы ее тела. Или, может быть, она накинула атласный халат, спасаясь от холодного ночного тумана. Волосы у нее распущены, длинные густые локоны рассыпались по плечам и поблескивают в лунном свете. Возможно, Том и Маргарет смотрят друг на друга и не знают об этом. Все тело Тома заныло от желания, едва он подумал об этом.

Он рассмеялся над собой и покачал головой:

– Том, ты чокнутый проходи…

Он оборвал себя. Том изо всех сил старался отвыкнуть ругаться. Это не пристало джентльмену и, что более важно, христианину. Временами Том сомневался, что преуспеет в том, чтобы стать тем или другим. Он хотел, чтобы его слово всегда было «приправлено солью» [1], как сказано в Библии, хотел говорить только поучительные вещи. Это была высокая планка.

Он вернулся в кровать и вытянулся на ней, наслаждаясь отличной пуховой периной. Это одно из немногочисленных удовольствий, что он нашел в Лондоне, мрачно подумал Том.

Независимо от рода занятий по возвращении в Англию он никак не мог подавить неприятного ощущения. То, что Том совершил до отъезда отсюда – в том числе дуэль с Фредди Хайтауэром, – все еще преследовало его. Это глупо, конечно. Фредди мертв, и никто, кроме родственников Тома, не знает об этом эпизоде из его прошлого. И все-таки возвращение в город вызвало в памяти множество скверных воспоминаний.

Он тосковал по Эдварду и Рее, по той жизни, которую он и Лиззи построили с ними на овцеводческой ферме Маккреев. Порой его сердце болело от тоски по тем будничным дням, когда они тяжело работали с утра до ночи, но у них было столько простых радостей! Рея и Эдвард были блаженно счастливы, Том и Лиззи – довольны. Все рухнуло в один день, когда браконьеры убили Эдварда. Тому пришлось вспомнить, что эти ужасные дни подтолкнули его к решению привезти Лиззи в Лондон, где она нашла свое счастье с Джеффри.

Он, действительно, жил между двумя мирами. Том не планировал оставаться в Англии надолго, он хотел лишь снова увидеть Лиззи и убедиться, что она благополучно устроена. Помимо этого, его намерения были неопределенными.

Хотя что за необходимость возвращаться в Австралию? Бизнес, который они начали с Салливаном, процветает, и Салливан – умелый управляющий. Они уже вчетверо увеличили доход от того золота, которое добыли собственным тяжким трудом. Том не имел желания опять работать в шахте, он покончил с этой грубой нелегкой жизнью, но и не собирался жить праздной жизнью «джентльмена».

– Господи, что мне делать?

Он говорил тихо, произнося слова, как молитву, хотя лежал в постели, закинув руки за голову и смотрел в потолок. Том никогда не чувствовал необходимости вставать на колени, когда молился, он считал, что Господь услышит его независимо от этого.

Том жаждал жизни, которая имела бы цель. Он многого достиг, он теперь богат. Но что-то ускользало. Что-то все еще недосягаемо. И по какой-то необъяснимой причине образ женщины, который Том рисовал в своем воображении, заставлял его осознать это еще острее.

Денолт поднялся из-за большого стола, на котором было расстелено несколько рулонов бумаги, и тепло пожал руку Тому.

– Спасибо, что пришли. – Он указал на кресло: – Пожалуйста, садитесь.

Том остался стоять.

– Может быть, вы скажете, о чем именно пойдет речь?

Его резкие слова, похоже, ни в малейшей степени не смутили Денолта.

– Вижу, вы не из тех, кто тратит время попусту, – одобрительно сказал он. – Я так же, как и вы, горю желанием перейти к сути дела. Я изложу ее кратко: железные дороги.

Железные дороги?!

– Не может быть, что вы серьезно, – сказал Том.

– Совершенно серьезно. – Выражение лица Денолта соответствовало его словам.

– Я отсутствовал в стране и пропустил большую часть того, что назвали железнодорожным бумом, – сказал Том. – Но я читаю газеты. Я знаю, что больше людей разорилось, чем разбогатело. И в любом случае лучшие годы для инвестиций в железные дороги миновали.

– В Англии, может быть, – признал Денолт. – Уже почти шесть тысяч миль рельсов пересекают этот маленький остров. Здесь дело почти закончено. Но в других странах строительство только начинается.

– Возможно, вы думаете об Австралии?

Том знал, что в Австралии никаких железных дорог нет, за исключением одной сомнительной ветки, где вагоны передвигались трудом каторжников. Том никогда не видел поезда вблизи, не говоря уже о том, чтобы ездить на нем.

– Не сомневаюсь, там это большая необходимость, – отмахнулся Денолт. – Возможно, это будет следующий проект, однако сейчас я говорю об Америке.

– Об Америке? – повторил Том. – Я думал, что вы уже закончили там железнодорожную линию.

– Америка огромная страна, дружище, – экспансивно развел руками Денолт. – Она куда больше Британии и сильно отстает по протяженности железных дорог. Они только сумели достигнуть реки Миссисипи. Следующий большой отрезок будет от Сент-Луиса до Калифорнии. Говорю вам, эти места ждут освоения!

Знания Тома о географии Америки были в лучшем случае поверхностны.

– Охотно верю, что дороги там раньше не было. Но зачем ее строить? И почему теперь?

– Боже милостивый! Разве вы не слышали? В Калифорнии есть золото, и ходят слухи, что в Неваде нашли серебро.

– Мне хорошо известно о золоте в Калифорнии, – сухо сказал Том. – Неудачливые искатели из Калифорнии прибыли за золотом в Австралию.

– И они нашли его! Видите, какое преимущество это было для вас! – с энтузиазмом воскликнул Денолт. – Теперь у вас есть шанс вложить в дело заработанное тяжелым трудом золото и превратить его в сумму, которую даже вообразить трудно. Люди отчаянно стремятся на запад, и пока туда нет хорошего пути. Повозки добираются туда месяцами, и опасности неминуемы. Единственный другой путь лежит вокруг мыса Горн, а вы знаете, как это непредсказуемо.

Том задумался. Насчет мыса Горн Денолт прав – путешествие по бурным холодным водам у оконечности Южной Америки было худшим, что Тому довелось пережить. Единственный раз в жизни он тогда страдал от морской болезни. Он очень хорошо знал, почему люди избегают этого маршрута, если могут.

Денолт продолжал взволнованно говорить:

– Мы принесем туда не просто железную дорогу. Мы дадим работу тысячам людей, создадим города, цивилизация пустит корни в этих диких местах.

– В строительстве действительно могут участвовать тысячи людей? В Америке столько трудовых ресурсов?

– Вспомните свой собственный опыт в Австралии, – пожал плечами Денолт. – Сколько людей хлынуло в Мельбурн и в Балларат, когда они узнали, что там можно сделать серьезные деньги?

Денолт снова прав, хотя, на взгляд Тома, в хаосе, созданном вновь прибывшими, нет ничего хорошего.

– О каком количестве миль мы говорим? И есть ли горы между Сент-Луисом и Калифорнией?