Вот почему она спросила его, что он знал о семействе Миллардсов. К сожалению, это было немного.
— Они никогда особо не бывали в обществе здесь, за городом, — рассказал он ей, а затем добавил, усмехнувшись: — Не то чтобы у нас тут водоворот приемов. Но они не вращались и в лондонском обществе. Так же, как и я. Но все мои младшие братья выезжали в свет, и я не припоминаю, чтобы они когда-либо упоминали их среди этой толпы. Полагаю, Миллардсы предпочитают Глостер, по крайней мере, я слышал, что оттуда была родом ваша бабушка Софи до того, как вышла замуж за графа, поэтому в основном они выезжали в свет в том городе.
— Вы знали мою мать Аделину?
— К сожалению, я не помню, чтобы когда-нибудь встречался с леди Аделиной. Ходили слухи, что она вышла замуж за какого-то барона с Континента. Это не так?
— Нет.
— Я смутно припоминаю, что когда был гораздо моложе, то время от времени видел ее старшую сестру Летицию в Хаверстауне. Пожалуй, теперь, когда я задумался над этим, то вспомнил, что видел ее там довольно часто. Похоже, что каждый раз, когда я ездил в город в то время, она была там, делая покупки или что-то в этом роде. Она была приветливой девочкой. Всегда останавливалась, чтобы перемолвиться со мной несколькими словами.
— Была?
— Если я, случается, сталкиваюсь с ней в наши дни, то она относится ко мне с полным пренебрежением. По какой-то причине она никогда не была замужем. Люди говорят, что это превратило ее в весьма сварливую особу. Странно, я смутно помню приветливую девочку, но менее приветливую даму припоминаю ясно. Видимо, неприятные люди имеют тенденцию лучше запоминаться.
Эта скудная информация была больше, чем мать Кэти когда-либо рассказывала ей, включая и имена ее родственников. «Мой отец» или «граф» или «моя мать» — вот как Аделина всегда называла их, и она никогда даже не упоминала о сестре! А Кэти встретится с ними завтра. По крайней мере, надеется.
Глава 24
Кэти не планировала брать с собой Грейс в поместье Миллардсов. Ее служанка всегда так и норовила либо найти способ приободрить Кэти своими саркастическими замечаниями, либо еще больше накалить ту атмосферу нервозности, которая окружала ее. Но внезапное появление Бойда в Хаверстоне заставило Кэти изменить решение. Возвращаться в поместье маркиза после визита к Миллардсам только для того, чтобы забрать горничную, было большим из двух зол — ведь Бойд был все еще там.
Но Грейс удивила ее. Она едва проронила хоть слово во время их короткой поездки к дому Миллардсов, а это была действительно короткая поездка. Хаверстон располагался в деревушке по одну сторону от городка Хаверстаун, а Миллардсы жили в деревушке по другую его сторону. Дорога от одного поместья к другому заняла менее двадцати минут. Кэти показалось странным, что при столь близком соседстве два семейства не знали друг друга лучше, но как сказал Джейсон, в этой части Глостершира люди жили довольно замкнуто.
— Я подожду в карете, — заявила Грейс, когда они остановились перед величественным загородным поместьем. — Только не забудь, что я здесь, если ты планируешь длительный визит.
То, о чем умалчивала Грейс, теперь стало весьма понятно. Она почти вынудила хозяйку нанести этот визит, но очевидно теперь так же нервничала по поводу исхода, как и сама Кэти. Если все пройдет плохо, Грейс будет винить себя.
Но эти мысли мелькали лишь в подсознании Кэти, когда она стояла перед парадной дверью огромного загородного особняка. Поместье даже близко не было таким большим, как Хаверстон, но все равно выглядело внушительно, и Кэти овладел неведомый прежде страх. Нет, это была не правда. Она ощущала тот же страх, что и в первый раз, когда приехала в Хаверстаун. Она уступила ему тогда и не доехала так далеко, прямо до двери ее родственников. Кэти была на грани того, чтобы снова поступить так же, развернуться и умчаться прочь в любом направлении подальше отсюда…
— Я могу вам помочь, мисс?
Дверь открылась. На пороге стоял старик в безукоризненном черном костюме, который обычно носили слуги. Дворецкий Миллардсов? Нет. Дворецкий ее семьи. Проклятье, именно ее семья жила здесь. Возможно, они отреклись от ее матери, но это не означало, что она не являлась одной из них. И тот скандал произошел много лет назад. Аделина, может быть, никогда и не простила их за это, но, возможно, ее семья сожалела о своем поступке. И Кэти никогда не узнает, так это или нет, если не скажет им, кто она.
— Я — Кэти Тайлер.
Лицо старика оставалось совершенно непроницаемым. Он вообще не узнал фамилию «Тайлер». Что ж, возможно, он работал в поместье недавно и был плохо знаком с домочадцами, или, скорее всего, семейство не обсуждало личные вопросы со слугами. Или, скорее всего, фамилию «Тайлер» просто не помнили двадцать три года спустя.
— Я бы хотела поговорить с хозяйкой дома, если она принимает.
— Входите в дом, мисс, — он указал рукой внутрь. — Сегодня дует холодный ветер.
Она не обращала внимания на ветер, пока он не упомянул о нем. Дождь прекратился где-то посреди ночи, но из-за плотной облачной завесы, застилавшей небо, солнце не светило этим утром.
Дворецкий проводил ее в просторную комнату, обставленную как гостиная. Тот факт, что ей даже позволили войти внутрь, означал, что ее бабушка должно быть дома. И испытываемая ею тошнота ухудшилась. Но помимо этого неприятного ощущения была и значительная доля страха, и от волнения у нее сковало горло. Это был дом, в котором выросла ее мать! Сидела ли она на этом украшенном коричневой и розовой парчой диване? Грела ли руки у камина? Что за мужчина изображен на портрете, висевшем над каминной полкой из красного дерева? Темноволосый и имеющий аристократическую внешность, он был невысок, но весьма красив. Отец Аделины? Ее дедушка? Или еще более давний предок?
Боже, сколько же семейной истории хранится в этом доме! И секретов. Расскажут ли они ей о них? Поделятся ли они своими воспоминаниями?
— Моя мать отдыхает. Она не очень хорошо себя чувствует. Может, я смогу вам помочь?
Кэти развернулась. Позади нее стояла женщина средних лет с тусклыми каштановыми волосами и изумрудными глазами. Глазами Кэти. Глазами ее матери. Она почувствовала, как внутри у нее все похолодело. Должно быть, это ее тетя. Ее лицо лишь смутно напоминало лицо Аделины, но эти глаза…
— Летиция?
Женщина нахмурилась. Это кардинально изменило ее внешность, добавив ей строгости, которая была почти что пугающей. Во всяком случае, так показалось Кэти. На кого-то другого это, возможно, вообще не произвело бы впечатления, но для Кэти это была ее тетя, одна из немногих оставшихся родственников, и женщина еще не знала об этом.
— Я — леди Летиция, — произнесла женщина таким покровительственным тоном, словно говорила с кем-то, кто, по ее мнению, относился к гораздо более низшему сословию, чем она сама. — Мы с вами знакомы?
— Пока еще нет, но… я — Кэти Тайлер.
— И?
Никаких распростертых объятий. Никаких восторженных криков. Никаких радостных слез приветствия. Как и дворецкий, ее тетя не узнала фамилию «Тайлер».
Кэти была уверена, что Миллардсы хотя бы вспомнят фамилию человека, которого они отказались принять в семью. Сестры, безусловно, должны были хоть каким-то образом обсуждать ее отца. У них не было большой разницы в возрасте, пожалуй, лет пять или шесть. Но Кэти делала предположения, основываясь на весьма скудной информации.
И лучшим способом разобраться со всем этим, пока у нее окончательно не сдали нервы, было объяснить.
— Я — ваша племянница. Аделина была моей матерью.
Выражение лица Летиции не изменилось. Ни капельки. Но оно уже было искажено неприязнью, очевидно из-за осознания того, что она имело дело с кем-то из низшего класса.
— Убирайтесь.
Кэти показалось, что она ослышалась. Она определенно ослышалась. Но если нет, то, пожалуй, идея малышки Джудит могла все-таки пригодиться. Что-нибудь стоило предпринять в том случае, если слух не подвел ее.
— Я проделала очень долгий путь, чтобы встретиться с вами, — произнесла Кэти, стараясь не обращать внимания на отчаяние, прозвучавшее в ее голосе. — Мэлори из Хаверстона были настолько любезны, что…
— Как вы посмели упомянуть этих завсегдатаев скандалов? — перебила ее Летиция, гневно повысив голос. — Как вы посмели предположить, что вас здесь примут, вы, маленький ублюдок! Убирайтесь!
Кэти прикусила губу, чтобы не дать ей задрожать. Однако она не могла справиться ни с подступившими слезами, ни с душившей ее болью. Она выбежала прочь из той комнаты и из того дома.
Глава 25
— Что значит, отплыл? — кричала Кэти на работника дока, только что сообщившего ей, что она пропустила корабль.
— Отдал концы рано утром, — ответил парень, едва взглянув в ее сторону, поскольку занимался погрузкой ящиков на судно.
Он был единственным, кого она могла расспросить, так как никто больше не стоял около причала, к которому ее направили. А, обнаружив пустой причал, она определенно не пребывала в спокойном расположении духа.
— Почему меня не предупредили об этом! Почему это не было напечатано на билетах?!
— Вы внимательно изучили билеты?!
Кэти яростно захлопнула рот и ушла. Нет, она не изучила билеты внимательно. Она не привыкла к плаваниям! Она плавала всего лишь раз! И она не могла поверить, что опоздала на свой корабль!
— Он в самом деле отчалил? — нерешительно спросила Грейс, когда Кэти вернулась в карету. Нерешительность прозвучала потому, что она слышала, с каким шумом захлопнулась дверь кареты после крика, который только что имел место снаружи.
— Да.
— Солнце взошло только час назад. В какую рань нам надо было приехать сюда?
— Очень рано. Теперь я понимаю, почему тот продавец билетов обмолвился, что мы могли бы подняться на борт в ночь перед отплытием, если для нас это имеет значение. Он не должен был говорить об этом как о простой возможности выбора. Он должен был заявить, что это была единственная возможность.
Вздохнув, Грейс откинулась на спинку сиденья.
— Итак, мы снова едем к билетной кассе?
— И очередная длительная задержка? Нет. Вместо этого я собираюсь разыскать Бойда Андерсона.
— Зачем?
— Чтобы арендовать его корабль.
Грейс засмеялась. Кэти — нет.
Заметив это, служанка спросила:
— Неужели ты не пошутила?
— Нет. В Хаверстоне он буквально умолял меня дать ему шанс загладить вину. И я не говорила, что предъявлю требование воспользоваться его кораблем бесплатно. Я же сказала «арендовать», не так ли?
— Да, но ты не можешь просто арендовать судно и всю его команду по первому требованию.
— Могу, если оно принадлежит ему.
— Держу пари, что он ни на что подобное не согласится, — предсказала Грейс.
Кэти вспомнила выражение лица Бойда, когда он умолял ее позволить ему сделать что-нибудь, что угодно, лишь бы исправить содеянное с ней.
— Я принимаю пари.
Они довольно рано вернулись в Лондон вчера, чтобы забрать одежду, которая была готова и доставлена в ее отель — и чтобы найти новый отель. В прежнем не было ни одной свободной комнаты. Она отправилась в Глостершир так рано утром, что даже не подумала зарезервировать комнату еще на ночь к своему возвращению. Но портье хотя бы сохранил ее багаж и направил ее в другой отель.
Кэти понимала, что ей следовало уделять большее внимание такого рода деталям, если она планировала продолжить свое кругосветное путешествие. Расписания отплытия судов, экипажи, зарезервированные гостиничные номера, — все это она принимала как должное, точнее, все это она просто ещё не привыкла подготавливать заранее. Она со всем справлялась, пока они не покинули Шотландию, но во время того приятного путешествия на их пути не возникло ни одного препятствия. И все это дало ей ошибочную уверенность в том, что и в остальном все пойдет так же гладко. А вместо этого все пошло наперекосяк.
Кэти вздохнула. Она понимала, что позволяла случившемуся в Глостершире повлиять на ее мнение обо всем остальном. Она была расстроена — ну, больше, чем расстроена — но должна была забыть обо всем этом. Эта ужасная раздражительность, сопутствующий ей гнев, обида, — все это было настолько чуждо Кэти. И ей совсем не нравилось, как эти эмоции влияли на нее.
Она не рассказала Грейс ни слова из того краткого разговора, что у нее состоялся с тетей.
О Боже, как права была ее мать! Они действительно были наихудшими из снобов, эти Миллардсы, и это все, о чем она поведала своей служанке. Ей было слишком больно обсуждать это.
Ее еще никогда в жизни не называли таким ужасным словом. Она знала, что оно использовалось для унизительных, гадких оскорблений, что оно не только подразумевало незаконнорожденность, которая в ее случае вообще не имела места. Стало быть, тетя назвала ее ублюдком только для того, чтобы продемонстрировать свое глубочайшее презрение. Тем не менее, это причиняло боль. Это причиняло еще большую боль, поскольку все надежды на то, что у нее всё еще была семья, окончательно рухнули.
"Ничего, кроме обольщения" отзывы
Отзывы читателей о книге "Ничего, кроме обольщения". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Ничего, кроме обольщения" друзьям в соцсетях.