И уединеннее. Здесь не было дверей, которые так и норовили открыться, чтобы прервать их. Эта мысль никогда не оставляла ее. Здесь же остановить его могла только она сама, но вовсе не собиралась. То, что она якобы была ему обязана, на самом деле было лишь предлогом. Она слишком часто думала об этом, чтобы и дальше жить, так и не узнав, на что это похоже. И во всем мире не было ни единого человека, с которым ей хотелось бы испытать это сильнее, чем с ним.

Он расстегивал пуговицы ее ночной рубашки, не прерывая поцелуя. Она бы и не заметила этого, если бы тыльная сторона его ладони не задела ее грудь. Правда, пуговиц было чересчур много, потому что на ней была не обычная ночная рубашка, а тонкий халат, застегнутый от шеи до пят, который она предпочитала другим, потому что он был гораздо мягче одежды из хлопка.

Он скоро поймет это. Заставит ли его страсть забыть о сдержанности и сорвать с нее рубашку, чтобы покончить с этим? Она надеялась, что нет, потому что ночная рубашка — это все, что оставалось у нее из одежды. Но мысль исчезла, как только ладонь его скользнула под ее одежду и погладила ее бедра, а затем скользнула между ними.

О, Господи, она была слишком чувствительна для этого! Одно случайное прикосновение к ее груди заставило ее соски затвердеть. Но это, его палец на средоточии острого чувственного удовольствия! Она вздрогнула. Она ничего не могла поделать, она не могла сдерживаться! Он сделал это еще раз. Она снова изогнулась, теснее приникнув к нему, затем отодвинулась, выдохнув в его губы. Ей показалось, что она почувствовала, как его губы сложились в улыбку, прежде чем он скользнул в нее пальцем.

Она ахнула и взорвалась ощущениями. Все произошло так быстро, внутри нее словно что-то лопнуло, и исступленный восторг растекся из ее лона, пульсирующего вокруг его пальца, опустошая ее, медленно, восхитительно. Она была так изумлена, почти шокирована.

— Что это было? — выдохнула она.

— Только начало, — ответил он, осыпая ее лицо нежными поцелуями.

Он встал, чтобы раздеться. Они еще не закончили? Ее снова охватило возбуждение. Она быстро расстегнула свою рубашку, но не сняла. Она станет для них прекрасным одеялом на песке, подумала она, прежде чем подняла взгляд, и все мысли вылетели у нее из головы.

Бойд стоял перед ней, обнаженный, он только что скинул свои брюки на землю. Глаза ее широко распахнулись. Она всегда думала, что у него красивое тело, почти идеальное, по ее мнению, но на самом деле оно было просто великолепным. Длинные, стройные линии, бугрящиеся мускулами. Широкая грудь, слегка поросшая золотистыми волосами, которые заканчивались чуть ниже сосков. Живот его казался таким твердым, словно в нем не было ни единого уязвимого местечка. Она подумала, что могла бы стоять на нем, не причинив ему никакого вреда. Даже его бедра были обтянуты мышцами, крепкими, сильными, да, с ним не побегаешь наперегонки! А руки, которые обнимали ее, как только ему удавалось не раздавить ее?! Его плечи и руки были такими мускулистыми. Неудивительно, что он носил рубашки с широкими рукавами. Будь они чуть поуже, и тут же стали бы расходиться по швам.

Все это она подметила одним взглядом, но глаза ее были прикованы к его копью, выступавшему над бедрами, его мужскому достоинству, и в ее голосе явно слышалось благоговение, когда она сказала:

— О, Боже, какой удивительный отросток.

Он замер, услышав ее слова. Неужели ей не стоило говорить этого? Может, она его ошеломила? Ей было все равно. Ее слишком мучило любопытство, чтобы молчать, и да, сама она была ошеломлена. Она не ожидала ничего подобного, особенно после того, что недавно видела у тех статуй в Англии, у некоторых из них. Все они изображали эту удивительную часть мужского тела такой крохотной, едва заметной. Как обманчиво! По сравнению с ними Бойд был огромен, и все же странно, но ее это не пугало.

Полностью завороженная тем, что разглядывала, она спросила:

— Могу я его потрогать?

Он со стоном опустился перед ней на колени. Она сочла это положительным ответом. Одной рукой она взяла его плоть, шелковисто-гладкую, теплую, упругую и твердую. Удивительно.

Она снова услышала его стон, подняла глаза и встретила его горячий взгляд.

— Так больно?

— Нет, — выдохнул он.

— Хорошо, потому что я еще не закончила.

Она не обратила внимания на его гортанный стон. Теперь уже обеими руками она обхватила его длинную плоть, нежно скользя ладонями по бархатной поверхности. Она сделала это раз, еще один. Каждый раз, когда кончики ее пальцев оставляли его, копье слегка покачивалось и подрагивало. Один раз оно даже задело ее грудь. Она дернулась, как обожженная. Но оно оказалось вовсе не таким жестким, как на первый взгляд. Невероятно твердое, да, но оно все же оставалось очень податливым.

— Ты меня убиваешь.

Она пристально посмотрела на него, обвиняюще нахмурившись.

— Ты сказал, что тебе не больно.

— Это совсем другая боль. Господи, Кэти, я так хочу тебя, что сейчас взорвусь.

Выражение ее лица смягчилось, и она ответила:

— Тогда чего же ты ждешь?

Он говорил серьезно. Его страсть достигла взрывной силы. Не прошло и секунды, как она снова оказалась лежащей спиной на песке, а он погрузился в нее. Она все еще была влажной после предыдущего оргазма, поэтому он скользнул глубоко, как ему и хотелось, не останавливаясь ни перед чем, даже перед ее девственностью. Боль ушла раньше, чем она успела ее заметить. Она была потрясена. Она отчаянно ухватилась за него. Это было самым откровенным переживанием в ее жизни, взрываться от сильнейшего удовольствия, лежа под ним. Она все еще содрогалась от своего второго оргазма, когда он излился в нее.

Он упал на песок рядом с ней, казалось, полностью истощенный, но у него осталось достаточно сил, чтобы притянуть ее к своему боку и, обняв ее одной рукой, удерживать на месте. Ее щека прижалась к его груди, она сонно улыбнулась, тоже усталая и пресыщенная, и чувствуя еще кое-что. Неужели это счастье? Она ни о чем не сожалела, ни о чем. Она бесконечно наслаждалась, занимаясь с ним любовью. И она была полностью довольна мужчиной, к которому прижималась. Так что, может быть, это и впрямь было счастье.

Прикрыв глаза, она лениво выводила пальцами узор на его груди, когда вдруг осознала, куда смотрит, и глаза ее расширились. Его великолепное орудие исчезло!

Она, выпрямившись, села.

— Куда он делся?

Она не на шутку встревожилась. Она и правда не знала. Открыв глаза, чтобы посмотреть, в чем она его обвиняет, Бойд расхохотался.

— Он вернется, обещаю, — сообщил он ей с широкой ухмылкой.

Позже они оба еще посмеются над тем, как мало она знала о мужском теле. Но в тот момент прямо у нее на глазах он выполнил свое обещание.

Глава 36

Кэти, смеясь, выбежала из воды. Она и Бойд играли в ней, как дети, хотя в поцелуях, которыми они обменивались в омывавших их волнах, не было ничего детского. Но она первый раз плескалась в океане, или любом другом большом водоеме такого рода, кроме прошлой ночи, когда Бойд высадил ее на острове, о чём она все еще ничего не помнила.

Бойд был поражен, когда она сказала ему:

— Это хорошо, что я еще не совсем проснулась, когда покидала корабль, иначе я могла бы удариться в панику, потому что не умею плавать.

— Что значит — ты не умеешь?

— Мне никогда не выпадал случай научиться, потому что мы жили в глубине страны.

Конечно, из-за того, что он сам вырос в гавани, Бойд мог посчитать ее неумение плавать довольно странным. Она уже знала, что его семья и их судовая компания находятся в Бриджпорте, что на побережье, но услышала много больше во время их совместного ланча выброшенной на берег рыбой.

Она даже сказала ему:

— Я однажды почти побывала в твоем городе с моим отцом. Партия товара, который он заказывал со склада в Бриджпорте, задержалась, и он хотел узнать, почему. Он согласился взять с собой меня, и на следующий день мы уже должны были отбывать, но тут прикатили фургон с его заказом, и мы никуда не поехали. Я была очень разочарована.

Было так удивительно, что они росли так близко друг от друга и в то же время их миры были совершенно разными. Ее отец только однажды покупал товары в Бриджпорте. Обычно он приобретал нужный ему ассортимент в Дэнберри, который был поближе.

Но что, если бы они встретились намного раньше? Стали бы они друзьями? Заметили ли бы они вообще друг друга? Скорее всего, нет. Он был, по крайней мере, лет на десять старше ее. И точно так, как сейчас их возраст не имел никакого значения, он был важен тогда, когда она еще была ребенком, а он уже был мужчиной.

Но она действительно удивила его своим заявлением о том, что не умеет плавать, и он спросил ее:

— Ты не боишься находиться в воде?

Они стояли в воде уже по талию, и она совершенно не думала ни о какой опасности, когда бежала с ним, взявшись за руки.

— С тобой рядом, конечно же, нет. Мы уже знаем, что ты прекрасно плаваешь за нас двоих.

Она была дразнящей. Ей просто не приходило в голову, что нужно опасаться океана. Но он беспечно взглянул на берег, ссылаясь на свой героизм. Это показалось ей нечестным, но всего лишь на мгновение. И тогда он попытался научить ее плавать. Каким же это было поражением! Она была слишком возбуждена, развлекаясь, чтобы уделять должное внимание уроку плавания, и он вскоре бросил попытку.

Кэти улеглась на песке, чтобы дать солнцу просушить ее. Бойд опустился на колени рядом с ней и начал отряхиваться от воды, как собака, заставив Кэти завизжать, когда на нее попали капли воды, летевшие с его волос.

— Ты сделал это специально!

— Ты заметила? — усмехнулся он, совершенно не раскаявшись.

Она усмехнулась тоже. Он был такой разный. Мягкий, игривый, дразнящий, полный улыбок, то мальчишеских, то сексуальных. Ей нравился такой Бойд. Возможно, даже слишком сильно.

— Где твоя длинная ночная рубашка? — спросил он, глядя мимо нее на их небольшой лагерь. — Раз уж мне нравится, как ты беззастенчиво щеголяешь передо мной своим роскошным телом, я не хочу видеть, как оно загорает.

Она хихикнула.

— Щеголяю? Так значит, я это делала? У меня совершенно точно не было ничего подходящего для плаванья из одежды, так что же теперь?

— Я знаю, что это довольно приятный сюрприз, обнаружить, что ты совершенно ничего не надеваешь под свою ночную рубашку.

— Чтобы спать? Пожалуйста, — сказала она сухо, — я спала бы голой, если бы у меня не было служанки, которая постоянно будит меня по утрам.

— Брак хорош тем, что служанки перестают это делать.

Кэти напряглась. Он не собирался разрушать это идиллическое свидание, затрагивая серьезные темы, не так ли?

— Тайрус может кого угодно законно обвенчать в море.

Он мог.

— Это большая честь для него. Но пока Грейс не желает прекращать свой флирт с нашим новым кучером, а я почти уверена в том, что она этого не желает, дополнительные услуги Тайруса нам не понадобятся.

Он просто уставился на нее. Она испытала неловкость под его взглядом. Ну почему он не может просто наслаждаться этим временем вместе с ней и дать всему остальному идти своим чередом?

Она попыталась вернуть его к возникшему ранее игривому настроению.

— О, ты имел в виду меня? — легко сказала она, но он не собирался шутить по этому поводу.

— Кэти…

— Не начинай. Пожалуйста. Это была шутка. Мы могли бы сделать это снова когда-нибудь, даже без разрушения корабля перед этим. Но ничего не изменилось. Я уже говорила тебе, что еще не готова к браку.

— Ты не можешь придерживаться того плана, что установила для своей жизни. Не после сегодняшнего дня, он принес столько изменений.

— Не было ничего подобного. И если ты горишь о моей девственности, — она фыркнула, — я что, действительно похожа на тех дамочек, что падают в обморок от ее потери?

— Ты похожа на самую заносчивую женщину в мире, вот на кого ты похожа!

— Ну, спасибо! Я стараюсь!

Она вскочила на ноги и отправилась на поиски своей одежды. Спорить с ним, когда на ней совсем ничего нет, совершенно невыносимо. Они вообще не должны спорить. Ну почему он такой упрямый?

Она ожидала, что он последует за ней, чтобы проводить к лагерю. Он не сделал этого, и когда она обернулась, чтобы убедиться, что он сидит там, где она оставила его, у нее даже возникло чувство, что она знает почему. И даже это осознание приводило ее в бешенство сейчас, потому что она подозревала, что придется обязательно что-то делать с его упертостью.

Кэти была слишком взвинчена, чтобы застегнуть даже половину пуговиц прежде, чем вернуться к нему, чтобы обвинить: