Снаружи Джеймс прижал Энтони к стене:

— Даже не думай уйти с судна, — прорычал Джеймс.

— Я и не думал.

— Я имею в виду то, что ты собирался оставить Кэти без объяснений. Ты что, черт возьми, обезумел, Тони? Какой демон в тебя вселился?

— Ты слышал, что она сказала. Милосердный Боже, она выросла, выполняя тяжелую, рутинную работу, и это моя вина!

— Поэтому ты обезумел. Аделина сама решила уехать из Англии. Не ты ее посадил на корабль, плывущий в Америку. И ты ее там не оставлял, разумеется. Она могла вернуться домой в любое время.

— Но она бы никогда не уплыла на этом судне, если бы я не нервничал, делая ей предложение, так, что не получил на него положительного ответа, которого хотел. Если бы она была более уверена во мне, она бы пришла ко мне, и мы бы поженились. И она бы продолжала жить той жизнью, к которой привыкла, а Кэти…. Боже, Кэти не росла бы как служанка!

— И что ты думаешь? Что никто, кроме высших сословий, не может жить счастливо? Не будь таким чертовским дураком, Тони, и к тому же снобом.

— Нет, — проворчал в ответ Энтони. — Но мы сейчас говорим о моей дочери. Она не должна была так жить. Ее следовало баловать, как Джуди и…

— Постой и подумай прежде, чем мой кулак тебе в этом поможет, — прервал его Джеймс. — Ты же понимаешь, что если бы все было иначе, ты бы никогда не встретился и не женился бы на Рослин. И тогда у тебя бы не было двух дочерей, с которыми бы ты мог сравнить эту, верно? Джудит и Джеми вообще бы не родились, не так ли?

Энтони прислонился головой к стене и вздохнул.

— Возможно, я переборщил.

— Возможно? — фыркнул Джеймс.

— Просто… признает ли она меня, как своего отца, так поздно? Она молодая женщина со средствами. У меня нет ничего, что бы я мог дать ей, чего бы она уже не имела.

— Нет, есть. Семья. Целая жизнь пройдет прежде, чем кто-то сможет завести семью такого размера, как та, в которую ты ее введешь благодаря неожиданному повороту судьбы.

Глава 46

Двоих Мэлори не было слишком долго. Было бы неразумно думать, что они забыли о ней. Поэтому для Кэти было весьма неосмотрительно игнорировать приказ Джеймса. Это был невероятно насыщенный событиями день. Она должна бы быть благодарна за возможность перевести дух, если бы была в состоянии выбросить из памяти часы, проведенные с Бойдом прежде, чем показались пираты.

Эти двое мужчин не успели далеко уйти, когда она попыталась незаметно выскользнуть из каюты. Но они заметили, и оба повернули голову в ее сторону, когда открылась дверь, поэтому она невинно спросила:

— Надеюсь, все в порядке?

— Конечно, просто я подумывал выбросить своего брата за борт, — сухим тоном сказал Джеймс, отпуская куртку Энтони, и притворился, что сдувает пылинки с его воротника.

— И я объяснял этой заднице, почему это нельзя сделать, — весело ответил Энтони и, оттолкнув в сторону Джеймса, прошел мимо него, чтобы проводить Кэти обратно в каюту.

Она вздохнула, снова заняв свое место за обеденным столом. Чем же она могла заинтересовать Энтони, что нельзя подождать до утра. Она должна бы рассердиться и сказать, что устала, хотя и не была. День был слишком насыщенным. Но они не знали этого. Может быть, если бы она притворно зевнула…

— Хорошо, на чем мы остановились? — спросил Энтони.

Он не стал садиться. Он снова начал ходить, несмотря на то, что все так же был весел.

— Ты собирался докопаться до сути, — напомнил ему Джеймс.

Он тоже не стал садиться за стол. Он присел боком на свой край стола, свесив ногу и скрестив на груди руки, что выглядело довольно угрожающе, так что Кэти старалась не смотреть на него. Энтони полностью его игнорировал.

— Ах да, я хотел спросить, были ли вы счастливы в детстве, несмотря на тяжелую работу?

Джеймс застонал.

Кэти нахмурилась.

— Какую тяжелую работу? Если вы имеете в виду повседневную работу по дому, то я никогда не задумывалась об этом. То время, которое у меня было, я разделяла со своей матерью, а позже с Грейс. Кроме того, уборка дома, работа в саду и приготовление еды были частью моей жизни. Больше никого не было, чтобы делать это. Каждый в Гарденере делает так. Я знаю, вы, должно быть, находите это ужасным. Вы привыкли к другой жизни. Но для нас это было совершенно нормально.

— Я, надеюсь, не оскорбил вас, не так ли?

— Нисколько, — уверила его Кэти. То, что она вспомнила, заставило Кэти хихикнуть. — Забавно. У вашей дочери была прямо противоположная реакция на мою повседневную домашнюю работу, когда я упоминала о ней в нашей беседе: она жаловалось, что у нее никогда не было возможности помогать чем-либо.

— Джуди так сказала?

— Да. Вы могли бы предоставить ей собственный сад, пока она не стала слишком взрослой. Детям, случается, нравится выращивать что-нибудь, как это делала я.

— Но она испачкается!

Кэти чувствовала его потрясенный взгляд на лице при упоминании о грязи. Она улыбнулась ему.

— Я знаю, но игры в грязи могут быть забавными. Она приятно пахнет, и из нее можно сделать замечательные пироги.

Джеймс закатил глаза. Энтони улыбнулся в ответ и сказал:

— Не могу вспомнить, когда это я желал всюду разбрасывать навоз и копаться в земле, но могу сказать без сомнения, что наш самый старший брат, вероятно, согласился бы с вами.

— Ах да, садовник. Я была рада встретиться с ним и прогуляться по его садам.

Джеймс прыснул со смеху над тем, в каком качестве она упомянула о Джейсоне. Кэти взглянула на Джеймса и добавила:

— Я знаю, мне уже говорили, что я, вероятно, не должна его так называть. Но он садовник, вы знаете. Это может быть просто его хобби, как он называет это, но я никогда не видела так много красивых цветов и так много их разновидностей. Джудит предупредила меня, что я буду впечатлена, но, увидев проделанную руками Джейсона работу воочию, я действительно была поражена.

Энтони откашлялся, чтобы снова обратить ее внимание на себя.

— Я полагаю, мы немного отклонились от темы.

Кэти нахмурилась.

— Почему вас так интересует мое прошлое?

— Я хорошо знал вашу мать.

— Ах, конечно. — Кэти улыбнулась, начиная понимать. — Она жила недалеко от Хаверстона, прежде, чем познакомилась с моим отцом, и вы тоже выросли там, не так ли?

— Действительно, хотя, если честно сказать, я был уже взрослым и бывал дома только по праздникам, когда познакомился с вашей матерью. Но я только хотел знать, хорошо ли вы с ней жили в Америке.

— Да, для Гарденера — хорошо.

— Это имеет какое-то значение?

Кэти улыбнулась.

— Это была небольшая деревня, где жили одни старики, и не было никаких предприятий, кроме нескольких ферм на окраине. Я была последним ребенком, родившимся там, еще несколько детей примерно моего возраста вскоре уехали оттуда. Никто никогда больше не переезжал туда, кроме людей, искавших приятную, тихую деревню для уединения. — Она хихикнула. — У нас определенно было тихо. Никогда не случалось ничего интересного. Никто никогда не развлекался. Главным развлечением каждый день было чтение вслух газеты из Дэнберри в нашем магазине. Старый Ходжскинс ездил в большой город дважды в неделю и приобретал несколько экземпляров специально для этого. Гарденер был, без сомнения, самым скучным местом, который вы себе можете представить.

— Господи, так у вас было ужасное детство?

— Я не говорила этого. Это было скучно только для ребенка. Мои родители, казалось, были другого мнения. У них были вещи, которые позволяли им быть постоянно занятыми. Сама я каждый день стонала, когда мой учитель отправлял меня домой. Я действительно это делала. Я бы предпочла остаться с ним и поговорить о мире.

— Почему ваши родители не переселились в более оживленное место или хотя бы в тот ближайший большой город?

Она пожала плечами.

— Однажды я слышала, как они говорили об этом. Все, что мой отец умел делать, это содержать магазин. В Гарденере он никогда не испытывал недостатка в клиентах — наш магазин был единственным в деревне. В Дэнберри или другом большом городе он должен был бы конкурировать с уже имеющимися там магазинами, чтобы прокормить семью, я думаю, он просто побоялся попробовать это. После того как он умер, я надеялась, что мы с мамой куда-нибудь переедем, но она вскоре стала управлять магазином сама. Она действительно этим наслаждалась.

— Но у вашей матери были деньги, не так ли? Разве это не то, что вы унаследовали?

— Да, но моя мама отказалась прикасаться к этим деньгам сама. Они пришли от ее отца после его смерти, но она презирала свою семью после того, как они отреклись от нее. Она никогда не говорила о них. Я даже не знала, сколько Миллардсы оставили, пока не приехала в Англию.

— Они отреклись от нее?

— Вы не слышали об этом тогда? Это было потому, что она тайно сбежала с американцем, который занимался торговлей.

Джеймс их прервал.

— Превосходное время для того, Тони, чтобы добраться до сути, прежде, чем я умру от старости.

Энтони бросил на своего брата холодный взгляд.

— Тебя не приглашали, так почему бы тебе не пойти спать.

— Я не могу, дорогой братец. Это и есть моя спальня.

Энтони вспыхнул при этом напоминании, но Джеймс продолжил:

— Кэти, мой брат…

Джеймс не успел закончить вовремя. Энтони в один прыжок преодолел расстояние между ними и толкнул Джеймса с такой силой, что они оба, перелетев через стол, резко упали на пол. Кэти поджала ноги и осторожно спросила:

— Вы сошли с ума?

Джеймс поднял голову, прежде чем встать.

— Конечно, нет, — Джеймс встал и помог подняться брату.

— Извините, Кэти, — сказал Энтони, обходя стол, и провел рукой по волосам, приглаживая их. — К сожалению, это обычное дело в нашей семье.

— Ты хочешь сказать, между нами, не так ли, дорогой мальчик? — пристально глянув на него, добавил Джеймс. — Вы не застанете старших, всюду бьющих друг друга, так что не пугай ее, говоря, что все Мэлори такие, как ты и я.

— Совершенно верно, — согласился Энтони смущенно. — Просто Джеймс и я чересчур энергичные. Если хотите, считайте это братской конкуренцией.

Все еще немного дрожа от взрыва их энергии, Кэти сказала:

— У меня не было братьев, и я боюсь, это немного трудно понять.

— Вполне естественно. Возможно, это имело бы больший смысл, если бы вы узнали, что мы оба страстные боксеры. Тренировкой для нас всегда был хороший бокс на спортивном ринге несколько раз в неделю.

— Вы все еще делаете это?

— Она не назвала нас слишком старыми для тренировок, не так ли? — сухо поинтересовался Джеймс.

Кэти покраснела, несмотря на его усмешку, он позволил ей подумать, что это было только поддразнивание.

Энтони раздраженно вздохнул.

— Мы снова далеко отошли от темы. Итак, скажите мне прямо, Кэти. Вы так и не ответили на мой вопрос относительно вашего счастливого детства, если оно было. Оно существовало? У вас нет никаких болезненных воспоминаний, которые вы не хотели бы обсуждать?

Она закатила глаза.

— Если бы были, я не стала бы их обсуждать, не так ли? Теперь к сути дела, мое детство не было незабываемым, но так же и не было несчастливым. Я была достаточно счастлива, живя с моими родителями и потом с матерью, после смерти отца. Когда я стала достаточно взрослой, у меня была возможность уехать из Гарденера, как это сделали другие молодые люди при первой возможности, но это никогда не приходило мне в голову, пока моя мама не умерла. Главное, что мне не нравилось в моем детстве, полнейшая скука и никакой перспективы в будущем. Именно поэтому я решила сейчас путешествовать, чтобы увидеть мир, прежде чем я выйду замуж и у меня появятся собственные дети. Я надеялась на переживания, которых не было в детстве, и множество приключений. Я нашла и то и другое, — усмехнулась Кэти.

— Вы когда-нибудь хотели иметь большую семью?

Она почти сказала, что жалеть о прошлом было неуместно, но придержала язык, главным образом потому что чувствовала его нервозность. Она нашла это весьма странным, но даже Джеймс теперь казался напряженным, ожидая от нее ответа. Что, черт возьми, сегодня вечером было не так с этими двумя?

Она нерешительно произнесла:

— Я начинаю подозревать, что вы ведете к чему-то, что я, возможно, не найду приятным. Так возможно, как предложил ваш брат, настало время добраться до сути, сэр Энтони?

— Я говорил, что знал вашу мать, но это было не просто знакомство. Я ухаживал за ней перед тем, как она сбежала в Англию и мои намерения были благородны. Я хотел жениться на ней.

Кэти в упор посмотрела на него, пытаясь усвоить услышанное, но никак не могла понять смысла.