Софи улыбнулась ему.

— Это несколько необычный комплимент, но, тем не менее, благодарю, сэр Энтони.

Она еще не посмотрела на Кэти, но это была вина Энтони. Он часто завладевал вниманием женщин ненамеренно, он был так невероятно красив, так что само собой разумеется, что взгляд Софи прежде всего задержался на нем, когда они вошли.

Теперь Софи посмотрела на Кэти, и ее глаза расширились. Они не нуждались в представлениях. Они тут же узнали друг друга.

— Милостивый Бог.

Это было все, что сказала Софи. Прошли секунды, но Кэти показалось, что вечность. Она не могла дышать. Она поведет себя, как настоящая дурочка, если упадет в обморок.

А потом она услышала то, о чем молилась.

— Подойди сюда, дитя.

Софи раскрыла ей свои объятия. Кэти не нужно было другого поощрения. Она бросилась через комнату, упала на колени у ног Софии, обняла свою бабушку за талию и уткнулась лицом в ее грудь. Она была достаточно высокой, чтобы сделать это, и по-настоящему заревела, когда бабушка обняла ее в ответ.

— Не стоит, — пожурила ее Софи. — Прекрати плакать. Ты не можешь себе представить, как я ждала возможности тебя увидеть. Сядь сюда и дай мне посмотреть на тебя.

Кэти поднялась и села на диван, смущенно улыбаясь. Она вытерла одну щеку пальцами; Софи вытерла другую.

— О, Боже, только посмотрите на нее, — сказала Софи в изумлении. — У тебя ее глаза. И наши фамильные ямочки.

Они обе улыбнулись, отчего эти ямочки стали еще заметнее. У Софи они были глубже от того, что ее кожа, в силу возраста была не такой гладкой, но именно от нее Кэти унаследовала свои.

Энтони сел в кресло напротив них и пожаловался.

— Хотел бы я увидеть сходство раньше. Когда встретил Кэти в Лондоне, никто из нас этого не заметил.

— Мать смотрит по-другому, это же касается и бабушки, — ответила Софи. — И вам должно быть стыдно. Когда вы сказали, что придете еще раз за ответами, вам следовало сказать, что приведете с собой мою внучку.

— У меня не было полной уверенности. Я должен был сначала найти ее. Она уезжала из Англии.

— Ну, хорошо, тогда я вас прощаю.

Энтони поднял бровь, глядя на Летицию, потом ответил Софи.

— Кажется, вам не говорили, что Кэти сама приходила сюда, и вместо того, чтобы встретить ее с распростертыми объятиями, ее выставили за дверь и велели никогда не возвращаться?

— Нет, Летти призналась в своей грубости только вам и вашему брату.

Теперь все смотрели на Летицию. Женщина совсем не выглядела смущенной. В действительности, выражение ее лица было упрямым, когда она сказала в свою защиту:

— Вы угасали с тех пор, как тот адвокат, которого вы наняли в Америке, сообщил вам о смерти Аделины. С тех пор вы были настолько больны, что пришлось три раза вызывать доктора. Надо было остановить вашу скорбь. Она вас убивала! А она, — Летиция обвиняюще указала на Кэти, — сделала бы только хуже. Она бы вернула назад все сожаления и обвинения…

— Прекрати, — оборвала ее Софи. — Не я должна сожалеть. Не я услала Аделину. И моя скорбь началась в тот день, когда она покинула Англию.

Прежде чем они всерьез рассорились, Кэти заговорила.

— Почему она уехала? Она говорила мне, что вы лишили ее наследства. Но я начинаю думать, что все было не так.

— Ты совершенно права, — тяжело вздохнув, сказала Софи. — Ее ошибкой было пойти за советом по поводу ребенка к сестре, а не ко мне. Несмотря на разницу всего в шесть лет, они никогда не были близки. И Аделина не знала, что Летти уже убедила нас, что сэр Энтони всего лишь позабавился с ней во время своих каникул в Хаверстоне.

— Я почувствовал, что ваш муж не поверил в серьезность моих намерений, — заговорил Энтони. — Он просто посмеялся надо мной.

— Мы, в самом деле, думали, что вы скоро заскучаете и отправитесь назад в Лондон. То, что результатом оказался ребенок, только подтверждало мнение Летти, что вы были просто распутником, и она тут же отправилась с этими новостями к Оливеру, моему супругу. То, что произошло затем, было настолько быстрым, что я не успела заверить Аделину в моей безоговорочной поддержке любого ее решения. Я никогда не думала, что она решится уехать из дома.

— Но почему она не пришла ко мне? — спросил Энтони.

— О, она собиралась так сделать. Не сомневайтесь. Таким был ее ответ, как только она услышала бездушное решение Оливера отослать ее куда-нибудь, где она родит ребенка в тайне, а потом забрать у нее этого ребенка. Они ее ошеломили своим гневом, когда она запротестовала. Мой муж и особенно Летиция заставили ее почувствовать такую вину и стыд, что я просто удивляюсь, как она вообще смогла на что-то решиться в тот день. Когда она сказала, что пойдет к вам, мой муж запер ее в комнате. Но Летиция, которая ненавидела вас и всю вашу семью, пришла к ней и заверила, что вы никогда на ней не женитесь, что вы просто поиграли с ней. Вероятно, Аделина ей поверила.

— Это неправда, — решительно заявил Энтони.

— Сейчас не имеет значения, правда это или нет, она поверила этой лжи, которая предопределила ее следующие действия.

— Но я хотел жениться на ней!

— А ей вы это говорили?

— Нет, я не успел ей сказать. Но я собирался. Сначала я хотел поухаживать за ней, как следует.

— И соблазнить ее! — вмешалась Летиция, что вызвало у Энтони приступ гнева.

Софи печально покачала головой.

— Я сомневаюсь, что для моего мужа имело бы значение то, что вами двигали честные намерения. Летиция была любимицей Оливера, и ей удалось вызвать в нем антипатию ко всей вашей семье до того, как вы пришли с визитом впервые, поэтому он бы не рассматривал вас в качестве зятя, даже если бы вы попросили его согласия. Она смаковала каждый скандал, связанный с вашей семьей, который она только могла выкопать, — что маркиз сделал своего ублюдка наследником, дуэли, которые Джеймс устраивал из-за женщин, что у вас уже было несколько скандальных связей с тех пор, как вы переехали в Лондон, что доказывало тот факт, что вы не жену ищете, а следуете по стопам Джеймса в распутстве.

— Мне и Джеймсу не было никакой нужды жениться, так как у наших старших братьев уже были наследники-сыновья, — сказал Энтони в свою защиту. — Я об этом и не думал, пока не встретил Аделину. То, что я влюбился в нее, все изменило. — Внезапно его глаза сузились. — Почему вы позволили этому случиться? Если вы все были такого мнения обо мне, почему сразу же не указали мне на дверь?

Софи в ответ напомнила ему:

— Вы — Мэлори. Разве вам нужно об этом спрашивать? Оливер не хотел оскорблять вашу семью. И к тому же мы думали, что вам станет скучно вскоре и вы вернетесь в Лондон.

— Но Аделина ни словом не обмолвилась о неприязни, которую вы все питали к моей семье. Почему так получилось?

— Потому что она не знала об этом до того дня, как мы узнали о ребенке. До этого мой муж боялся, что она вас оскорбит, так как в то время она была юной и импульсивной. Поэтому ее все лишь предупредили не питать больших надежд насчет вашего внимания, что вы просто ведете себя по-соседски. Мы думали, что вы совсем не жену ищете. И мы ждали и надеялись, что вы просто уедете.

Энтони от волнения провел рукой по волосам.

— Милостивый Боже, она должна была понимать, что я защитил бы ее и нашего ребенка от бессердечных планов ее отца. Я все еще не понимаю, почему она не пришла ко мне.

— Потому что она поверила, что вы не женитесь на ней, и почему бы ей было не поверить? — надменно заявила Летиция. — Казалось, что вас в то время интересовала только жизнь распутника. Она, разумеется, была подавлена, но она это заслужила за то, что поддалась вашему соблазнению. И хотя наши действия вам кажутся бессердечными, вы должны понимать, что намерения не имеют значения, если о них знаете только вы. В то время в вашей жизни все указывало на то, что вы стремитесь стать повесой, что, как мы все знаем, вам блестяще удалось почти за год.

Даже Кэти знала, что ее отец не мог этого отрицать, но Софи сжалилась над ним.

— Это всего лишь предположение, сэр Энтони, но факты говорят сами за себя. Мой муж и Летти заходили к Аделине постоянно, несколько раз в день, чтобы убедиться, что она заперта в своей комнате. Они даже послали слугу следить за Хаверстоном и, если нужно, удержать вас от визита в этот день. Аделина об этом знала. И даже если бы она верила в вас, несмотря на все то, что наговорила ей Летти, она определенно могла подумать, что в Хаверстоне ее быстро найдут. Ей сообщили, что на следующее утро Оливер отправит ее на корабле на Континент, и она не вернется, пока ее ублюдок не перестанет быть позором для нашей семьи. Он и не догадывался, насколько она хотела сохранить ребенка и, несмотря на их бдительную слежку за ней, она убежала через окно. Мы ее больше никогда не видели. Я получила от нее единственное письмо, в котором говорилось, что она вышла замуж и собирается растить ребенка в Америке. Я так и не простила мужу того, что она покинула нас.

— Меня вы тоже не простили, — горько сказала Летиция, чье лицо выражало обиду.

— Нет, простила. Вы обе были моими дочерьми, и у меня не было любимицы, как у вашего отца. И ты уже была несчастна и не нуждалась в моих обвинениях. Сколько раз я тебе говорила оставить это, отпустить прошлое и жить своей жизнью? Но ты не переставала винить весь мир за то, насколько дурной поступок ты совершила. Но то, что ты принимала решения за меня, должно прекратиться. Тебе разве не приходило в голову, что присутствие Кэти в нашей жизни помогло бы залечить наши старые раны? Как ты могла прогнать ее и ничего мне не сказать?

— Вы были больны!

— Это не причина, девочка моя и ты это знаешь.

— Она Мэлори, — закричала Летиция. — Они никогда не будут желанными гостями.

— А, вот и причина, — заметил Энтони, и лицо его выражало определенную угрозу, как и голос, когда он продолжил. — Вам не хочется сообщить Мэлори, почему вы так их ненавидите? Скандалы не вызывают такой личной злобы.

Глава 54

Тишина в комнате была гнетущей, и злоба, с которой Энтони и Летиция уставились друг на друга, ощущалась почти физически. Софи перевела взгляд с одного на другого и досадливо поморщилась. Она по-прежнему крепко прижимала руку Кэти к своим коленям, словно пыталась удержать её от участия в драке.

— Ты собираешься рассказать им, Летти, или это должна сделать я? — наконец промолвила Софи, поняв, что никакой реакции от ее дочери не последует.

Летиция выглядела разъярённой и лишь плотнее сжала губы. Она не хотела ничего говорить, она хотела сохранить свою тайну. Софи, разумеется, не согласилась с этим, и последнее слово осталось за ней.

И, словно не замечая накала страстей, Софи небрежно спросила:

— Сколько лет тебе было, Летти, когда ты влюбилась в него?

— Четырнадцать, — пробормотала Летти.

— Слишком юная. Чувство должно было умереть. И она видела его так редко, что не способствовало развитию чувства. Однако чувство выжило и окрепло. — Было непонятно, с кем конкретно разговаривает Софи — сама с собой, с комнатой в целом? Её печальный взгляд был прикован к дочери.

Энтони, недоумённо смотревший на них, вспыхнул:

— Вы не можете намекать на то, что она была влюблена в меня!

— Господи Боже, конечно, нет! — взглянув на него, хихикнула Софи. — Вы были тогда совсем ещё ребёнком. Это был ваш брат Джейсон. Именно он попался ей на глаза и взял в плен её сердце с того самого момента, как она впервые увидела его.

— Серьезный, вечно занятой Джейсон? — недоверчиво пробормотал Энтони. — Он был главой нашей семьи с тех пор, как ему исполнилось восемнадцать. У него никогда не было времени даже, чтобы просто пообщаться, не говоря уже о том, чтобы думать о романах.

— Да, у него действительно тогда был весьма энергичный вид. И Летти часто посещала Хаверстаун просто в надежде, что появится шанс поговорить с ним в одно из его редких посещений городка.

Глаза Энтони расширились:

— Я думаю, я был с ним в один из тех раз. Она остановила нас, чтобы поболтать. Я, помню, подумал, что она пытается открыть ему своё сердце, но Джейсон даже не заметил этого.

При упоминании о том, насколько незначительной она была в глазах своей любви, Летиция огрызнулась:

— Он никогда не замечал! Половину того времени, что я говорила с ним, ему нужно было напоминать, кто я такая!

— А вы ожидали большего? — усмехнулся Энтони. — Вы ведь тогда ещё даже не вышли из школьного возраста. Кроме того, мысли Джейсона были постоянно чем-нибудь заняты: надо было заниматься воспитанием остальных членов семьи и управлять семейным имуществом.

— Я думаю, что вы неправильно понимаете, сэр Энтони, — сказала Софи успокаивающим тоном, пытаясь вернуть в комнату немного спокойствия. — Это продолжалось в течение многих лет, даже после её представления обществу. Когда ей исполнилось восемнадцать лет, Летти начали вывозить в свет. Она пыталась воспротивиться, но Оливер настоял. В течение двух сезонов она отклоняла все предложения. Всё, что она хотела, это вернуться домой, чтобы иметь возможность снова быть рядом с Джейсоном, даже если бы ей удавалось видеть его всего несколько раз год. После двух неудачных Сезонов Оливер прекратил настаивать.