— На речной песок. — Она скорчила гримаску.

В этот момент к компании присоединился Джо. Он взял от соседнего столика пустой стул и уселся рядом со Стиви.

— Их не завернешь в салфетку, чтобы съесть позже, — шепнул он ей на ухо. Звук его голоса заставил Стиви ощутить неожиданное возбуждение. Она покраснела, вспомнив булочки в аэропорту. Завтрак проходил оживленно, слышались шутки, смех. С противоположного конца стола раздался голос Брэда:

— Как тебе понравился вчерашний вечер под кантри?

— Было очень весело, — искренне призналась Стиви. — Я рада, что вы взяли меня с собой.

— Значит, ты уже пересмотрела свое отношение к музыке кантри? — Это был Джо.

— Я этого не говорила. — Повернув к нему голову, Стиви улыбнулась. — Все равно кантри — нытье неудачников.

Над столом взлетели негодующие возгласы.

— Неужели тебе никогда не приходилось слышать о пройдохах, Стиви? — полунасмешливо-полусерьезно спросил Ричи. — Песни кантри поются именно о них.

Эта шутливая фраза, казалось, заставила Стиви задуматься. О пройдохах она знала все.

— Зависит от того, как вы опишете пройдоху. — Она в упор посмотрела на Джо.

— В этом Джо таланта не занимать, особенно, когда нужно набить себе цену, — негромко, но внятно прошептала Дженни.

Джо кашлянул, послал Дженни предупреждающий взгляд и сменил тему беседы. Он отдавал себе отчет в том, что вместе со Стиви является объектом пристального внимания товарищей. Поведение обоих во время вчерашних танцев только подогрело всеобщий интерес. Джо уже жалел, что не отправил Дженни обратно в Нэшвилл. В ее присутствии люди чувствовали себя неловко, а замечания в адрес Стиви ставили всех просто в неудобное положение.


Сидя в «Колизее», Стиви записывала в блокнот свои впечатления от царящей в зале неразберихи. Стороннему наблюдателю бросилось бы в глаза отсутствие всякой продуманности в происходившем. Масса энергии и решительных жестов уходила на споры с осветителями и звукооператорами. Распоряжался репетицией Джо: совещался с группой, расставлял музыкантов, отменял только что данные собственные указания. Целый час Стиви терпеливо дожидалась звуков музыки, но слух фиксировал лишь беспорядочные всхлипы настраиваемых инструментов. Ей стало скучно. Она устроилась пониже в кресле и прикрыла глаза. Внезапно в зале установилась полная тишина, и Стиви, выпрямившись, услышала вступительный аккорд. С приятным удивлением она узнала в исполнявшейся вещи нечто знакомое и с нетерпением ждала, когда вступит Джо.

В те ужасные дни, после того как она открыла для себя, кем он на самом деле является, Стиви купила несколько лазерных дисков с его песнями. В охватившем ее гневе она и сама не осознавала, что уже начала относиться к Джо по-другому. Она ненавидела его обаяние, в плену которого оказалась. Его песни умиротворяли и возбуждали одновременно, и все в Стиви восставало против этого. И тем не менее вот сидит она здесь, с нетерпением ожидая услышать его голос, как и тысячи ей подобных.

— Хватит. Остальное доделаем вечером. — Голос Джо эхом прокатился по залу.

Стиви испытала разочарование. Целый день она горела желанием услышать, как он поет, надеялась выкроить минут пять, чтобы задать вопросы, но времени так и не хватило. Джо берег свои силы для вечернего выступления. По пути в гостиницу он посоветовал Стиви перекусить перед концертом в номере, поскольку поздний совместный ужин будет ждать их только по окончании шоу.


Стиви ошибалась, полагая, что перед выходом на эстраду музыкантов охватывает нечто вроде артистического экстаза. Напротив, члены группы хранили полное спокойствие. Звучали, правда, отдельные шутки, но не наблюдалось и признака обычного шумного и раскованного поведения. Она в нерешительности стояла возле костюмерных. Каждый был занят своим делом, и Стиви казалось, что она мешает.

Она решила отправиться на свое место, как вдруг чья-то рука легла на ее кисть и властно потянула.

— Сюда, — негромко проговорил с порога своей костюмерной Джо.

Войдя, Стиви с интересом оглянулась по сторонам. Просторное помещение выглядело по-спартански, совсем не так, как она ожидала. Стены выкрашены какой-то больничной зеленой краской. Вдоль одной проходит лента зеркал, перед ними — туалетный столик. За дверью в противоположной стене скрывалась небольшая ванная комната.

— Присядь, — скомандовал Джо. — Хочешь чего-нибудь выпить?

— Нет, спасибо. — Стиви извлекла из сумочки блокнот. — Могу я задать несколько вопросов?

— О чем? — сразу же насторожился Джо, наблюдая за ней в зеркало.

— Ну, — она сделала глубокий вдох, — скажи для начала, о чем ты сейчас думаешь? Как себя чувствует человек, знающий, что его ждут одиннадцать тысяч зрителей?

— Как грешник в аду.

Ответ удивлял. Стиви ожидала, что Джо добавит слово-другое, превратит его в шутку. Ей казалось, он будет говорить об испытываемом возбуждении, подъеме, но никак не о том, что она услышала.

— Я всегда нервничаю, — продолжал между тем Джо. — От этого никуда не денешься. От страха провала в груди разливается жуткая пустота. На сцене страх отступает, и все же каждый раз я не уверен, что меня ждет успех. — Джо забыл о подготовке к выходу, развернулся к Стиви лицом.

— Что же происходит на сцене? — ровным голосом спросила она.

— Поначалу очень трудно, — невесело улыбнулся Джо. — Иногда требуется порядочно времени, чтобы установить контакт с аудиторией. Зато когда он есть, об этом знают и зрители, и ты сам. Подобного ощущения в мире нет. Такая высота, такой полет, что я даже не берусь описать.

Таким Стиви его еще не видела. Сейчас перед ней был Джо Девлин — артист.

— А потом?

Джо поднялся, принялся расстегивать пуговицы рубашки.

— Потом и скажу. После шоу.

Стиви строчила в блокноте. Завтра она отправит Гарри материал факсом. В данный момент самое главное — схватить суть и настрой рассуждений Джо. Увлеченная записями, она не заметила, что Джо начал переодеваться, поэтому когда был готов новый вопрос, Стиви подняла голову и увидела на Девлине только узенькие трусики, явно бывшие на несколько размеров меньше, чем требовалось. Будто в трансе смотрела она, как Джо надевает черную куртку, расшитую бирюзой и серебром.

— Я ммм… вообще-то могла бы и выйти, — кашлянула она, отводя взгляд.

— Тебя это сильно смущает? — Джо натягивал черные джинсы; в глазах — смех.

— Нисколько, если это не смущает тебя, — после минутной заминки выговорила Стиви. Но это была ложь. Ее охватило беспокойство — несмотря на то что ей уже приходилось видеть его в куда более откровенном виде. Сейчас интимность ситуации была совершенно иной, и Стиви с трудом подавляла желание раздеть Джо взглядом. Глаза завороженно следили за тем, как медленно, вслед за замком, сходятся зубчики молнии на его джинсах. Находившиеся в узком поле ее зрения объекты внимания, рельефные и мускулистые, казалось, увеличиваются в размерах.

— Насмотрелась? — отозвался Джо на ее долго сдерживаемый выдох, положив руку на пряжку ремня.

Щеки Стиви порозовели. Она стремительно поднялась со стула и, оставив на нем блокнот, направилась к двери.

— Мне нужно выйти… Хочу побыть на воздухе, — торопливо проговорила она. В коридоре ей пришлось опереться на зеленый цемент стены, чтобы перевести дыхание. О чем я только думала, подсматривая за ним, как девчонка, которая никогда не видела мужчины в трусах!

Ты прекрасно знаешь — о чем.

Джо уже был полностью одет, когда Стиви через несколько минут вновь вошла в комнату. Она старалась не смотреть на него — так было проще.

— Пойду на свое место. Где мне отыскать тебя после шоу? — Стиви собирала свои вещи.

— Здесь же. — Джо поправил воротничок рубашки. — Покажешь охране свой пропуск, и все. Возникнут проблемы — попросишь их позвонить мне.

Стиви вышла, и он нервными шагами принялся мерять комнату. Сиди сегодня на месте Стиви сама королева Англии, и то ему не пришлось бы так дергаться. Присутствие на концерте мисс Паркер выбивало из равновесия куда больше.

Медленно тянулись оставшиеся до начала представления минуты. Музыкальное приветствие группы тоже, казалось, было сегодня необычно долгим. Услышав звонок выхода, Джо в волнении вытер вспотевшие ладони о грубую джинсовую ткань. Откуда берется дрожь, ведь он делал это сотни раз? Разве что без Стиви, которая будет следить за каждым его движением.

— Последней исполним «Крэйзи», — неожиданно сообщил группе Джо перед тем, как ступить на площадку.

Музыканты переглянулись. Джо никогда не вносил никаких изменений за минуту до выхода.

— Но мы же, — запротестовал было Ричи, — ее даже не репетировали.

— Знаю, — сухо отрезал Джо. — Делайте, что вам говорят.

Ричи пожал плечами, окинув взглядом товарищей.

— Придется как-нибудь постараться, — добавил Джо, и они выбежали на сцену.

Наступило время шоу — гармонии музыки и света, сочетание возбуждения и неуемной энергии. Сердце выбрасывало в кровь адреналин. Все начиналось как прикосновение к неизведанному, затем приходил соблазн, а за ним, в конце, секс и пот.

Сидевшая в первом ряду Стиви под обрушившимся на нее шквалом приветственных криков и свиста терпеливо, не сводя глаз со сцены, дожидалась того момента, когда в зал хлынет волна новых, иных звуков. И тогда уже стены задрожат от усиленного аплодисментами ритма музыки.

Музыканты выстроились на сцене, не сводя сосредоточенных взглядов с Ричи, который должен был дать им сигнал. Джо, прищурившись, смотрел сквозь слепящие огни юпитеров и пытался различить за ними тысячи лиц пришедших на его выступление людей. Ведь именно об их грусти и тоске, потерях и разочарованиях пел он в своих песнях. Из зала на него лавиной накатывал восторженный рев. Разгоряченная предвкушением действа, толпа безумствовала.

Гром аплодисментов заглушил конец первой песни и не смолк даже после начала второй. Теперь огни рампы не били по глазам, и Джо казался свободно парящим в мягкой красноватой дымке. Он сделал шаг вперед, полностью отдавшись стихии музыки и слов «Одиноких ночей». В списках хитов песня занимала второе место и уверенно шла к первому.

При первых звуках его глубокого и проникновенного голоса, от хрипловатого тембра которого Стиви почувствовала пробежавший вдоль спины холодок, зал стих. Плавная, ласкающая мелодия убаюкивала, полные грусти слова проникали в самую душу. Джо пел о женщине, которая покинула его, о воспоминаниях, не дающих покоя сердцу, он молил отпустить его, позволить найти замену потерянной любви.

В какой-то момент Стиви приподнялась, чтобы бросить взгляд на лица сидевших вокруг людей, и была поражена, увидев в их глазах слезы. Прозрачные искренние слезы, стекавшие по щекам пожилых и молодых женщин. Плакали даже мужчины, те, у кого в багажнике наверняка лежат стволы карабинов и кому матери выбрали имя типа Буббы или Джимми Джо. Каждый из них вспоминал сейчас свою старую любовь и несбывшиеся мечты — то, чего уже никогда не вернуть.

Одиннадцать тысяч человек, и среди них Стиви Паркер, оказались во власти загадочного обаяния Джо Девлина. Стиви пришлось признать, что от этого действительно останавливается дыхание. Магия возвращалась.

Джо допел, но в течение нескольких секунд в зале по-прежнему стояла тишина. Раздавшиеся внезапно со всех сторон вопли, свист и овации прозвучали взрывом. Джо понял — контакт найден.

Время как бы ускорило свой бег, огни засияли ярче. От пота заблестели лица музыкантов, стали мокрыми их рубашки. Талант Джо увлек за собой всех, его энергия передавалась каждому. Даже сидевшие в самых задних рядах чувствовали: он поет именно для них.

У него и вправду есть свой стиль, подумала Стиви. И какой! Лучи юпитеров не поспевали за стремительностью движений Джо. Он вздымал руки, он смеялся, он ликовал. Необходимо было дать понять своим благодарным слушателям, что он рад видеть их здесь, счастлив слышать, как они подхватывают песню.

Через два часа длившегося без минутной паузы выступления Джо сделал шаг к рампе, снял шляпу, обтер рукавом пот с лица.

— Спасибо вам всем! — Он едва переводил дух. — Поклонники кантри-музыки — самые лучшие в мире!

Ответом ему был новый взрыв восторга. Джо поднял руку, прося тишины и внимания.

— Напоследок мы приготовили вам еще песню. Для меня эта вещь особенная, потому что напоминает мне об одном человеке, который находится сейчас здесь среди вас. — Его хрипловатый чувственный голос заставлял каждую женщину в зале верить, что слова эти обращены к ней одной.