Стиви знала, что не сможет оставить этот вызов без ответа.

ГЛАВА 2

Не дойдя до выхода из зала, Джо остановился у телефона-автомата. Стиви в ожидании присела рядом.

— Привет, Лорен, — обратился Джо к своей секретарше.

— Джо, с тобой все в порядке? Во вчерашних теленовостях сказали, что Денвер закрыт из-за снегопада.

Джо улыбнулся в трубку.

— Да. Закрыт до сих пор. Пришлось провести ночь в аэропорту.

— Дженни тоже застряла в Мемфисе. Вылет отложили. Узнав, что ты отправился без нее, она оставила мне на ответчике целых три сообщения. Не везет ей с поездками, Джо.

— Не думаю, что она так уж огорчена переменой планов.

Лорен с удовлетворением улыбнулась, будучи уверенной, что расслышала сарказм в голосе своего патрона. В течение года работы вместе с Джо она успела стать его доверенным лицом, защитником и, если так можно сказать, сценической матерью. Она не делала никаких попыток скрыть свое недовольство тем, что, по ее мнению, шло вразрез с интересами Джо, в частности, недовольство Дженни Уильямс. С самого начала Лорен без труда поняла, что эта особа из себя представляет — жадная, легко управляемая кукла, не более. Невдомек ей было лишь одно: почему Джо требуется столько времени, чтобы разобраться в этом самому. Хмыкнув, Лорен зачитала в трубку оставленные Дженни сообщения.

— Спасибо, Лорен. Мы еще поговорим позже.

С хмурым видом Джо повесил трубку, переваривая услышанное. Дженни не жалела сил ради его успеха, однако ей было тесно в установленных самим Джо рамках. Отношения между ними всегда оставались профессиональными, не более того. С одним-единственным исключением.

Это было их годовщиной — его и Кэти, и праздновал он ее уже много лет подряд в одиночестве, с каждым проходящим часом все острее ощущая горечь утраты. Жизнь обманула его: дала ему успех, но не счастье. И чем больше он пил в ту ночь, тем глубже пряталась боль. А потом вдруг в дверь постучала Дженни. Что ей тогда понадобилось? Это стерлось из памяти, зато он помнил, что Дженни оказалась рядом, полная желания, а ему было так одиноко. К тому моменту, когда они сняли с себя одежду, Джо принял уже достаточно спиртного для того, чтобы убедить себя в правильности всего происходящего. Так, собственно, оно и оказалось. Джо смог забыть обо всем.

И все же это была глупость. Глупость. На следующий же день он имел с Дженни разговор, пытаясь все расставить по своим местам, надеясь объяснить, что не отдавал себе отчета в своих действиях. И совершенно неважно, насколько Дженни желала бы, чтобы это было совсем наоборот, — она интересовала его только как менеджер. Но именно это последнее прошло, видимо, абсолютно мимо ее сознания, и Дженни продолжала вести себя так, будто между ними и в самом деле что-то существовало. Боже, как сожалел он о том, что переспал тогда с ней! Теперь приходилось стараться избегать ее во всем, что не имело отношения к бизнесу, но возможно ли это при том, что они вынуждены так часто разъезжать вместе? Он подумывал заменить ее кем-нибудь другим, но это было бы и несправедливо, и неразумно. Ответственным за ту давнюю нехватку здравого смысла в равной степени был и он сам.

Не покидая телефонной будки, Джо наблюдал за тем, как Стиви, чуть поджав губы, рассматривает людей вокруг. Он испытывал ощущение необычной свободы от общения с человеком, который ничего от него не ждет и не пытается угадывать его желания. Скорее наоборот, похоже, что Стиви не упускала возможности вступить с ним в спор. Только сейчас Джо начал осознавать, что эта малышка-блондиночка на протяжении всего лишь нескольких часов только и делала, что пререкалась с ним, отшивала его, смешила — и возбуждала! Вот что было самым загадочным.

Стиви сидела и смотрела, как неспешным шагом Джо выходит из телефонной будки и направляется к ней. Его упругая, легкая походка привлекала восхищенные взоры женщин. Стиви затрепетала. Остаток утра они провели, слоняясь по аэропорту, расспрашивая усталый персонал или тех, кому было хоть что-то сказать, относительно того, когда возобновятся полеты.

Уже во второй половине дня, после того как Джо признался, что никогда в жизни не лепил снежную бабу — поскольку на Юге снег был редкостью, — Стиви настояла на том, чтобы они пошли и занялись этим немедленно.

— Но мы же не так одеты, — воспротивился Джо, плетясь за ней в сторону выхода.

— И такая мелочь тебя остановит? — возмутилась она. — Да тебе, может, никогда уже не увидеть столько снега сразу.

— Там собачий холод.

Стиви на ходу развернулась, упершись руками в бедра.

— Мне всегда казалось, что мальчики с Юга все немножко плаксы. По голосу ясно.

Через несколько минут, защитив обувь и руки пластиковыми пакетами, купленными в одном из магазинчиков зала, Стиви вместе с Джо отправились лепить снежную бабу. На морозе Стиви довольно быстро сама предложила ограничиться скромной по размерам «скульптурой» — чтобы действительно не окоченеть. Упрашивать Джо не пришлось. Оба работали быстро, прерываясь на короткие мгновения, чтобы согреть руки. Закончив, отступили на шаг, чтобы окинуть взором свое творение — снеговичка высотой не более метра, но зато с глазами из камешков и с сигаретой во рту.

— Неплохо было бы сфотографироваться, — заметил Джо.

— Подожди! — Стиви оглянулась по сторонам и бросилась к стеклянным дверям входа. Не прошло и нескольких минут, как она появилась вновь, таща за собой высокого нескладного парня, которому тут же вручила камеру, извлеченную из сумочки. — Порядок! — с улыбкой крикнула она ему, занимая свое место рядом со снеговиком.

Парень нацелил камеру.

— Стой! — Стиви повернулась к Джо. — Не можем же мы просто стоять, как истуканы. Видок у обоих получится дурацкий. Надо попробовать что-нибудь такое. Давай!

Она приняла несколько разных поз и осталась довольной тогда, когда оба уселись прямо в снег.

Услышав щелчок камеры, Стиви вскочила, чтобы поблагодарить парня и получить назад свой аппарат, но Джо успел поймать ее за руку, дернуть вниз и прижать к своей широкой груди. Он заключил Стиви в свои объятия, прижался холодным, раскрасневшимся лицом к ее макушке.

— Еще один снимок, идет? — прокричал он парню.

— Конечно! — Молодой человек заправил прядь, выбившуюся из стянутых на затылке конским хвостом волос. — Назовем картинку «Заморозьте мне задницу». Улыбайтесь! Секунда — готово!

За взрывом смеха последовал еще один щелчок и шелест перематываемой в камере пленки.

Ближе к вечеру одна из взлетно-посадочных полос была расчищена от снега, и Стиви помчалась узнавать относительно вылетов. К пяти пополудни она уже ставила крест на своей поездке. Дело двигалось вперед с черепашьей скоростью: на вечер и утро следующего дня было назначено к вылету всего несколько рейсов.

В конце концов Стиви позвонила Бет, отдавая себе отчет в том, что, возможно, придется как-то добираться из аэропорта обратно домой, и не желая в то же самое время подводить черту под новым знакомством.

— Стиви, откуда ты говоришь?

— Вовсе не из солнечной Флориды, как должна была бы. Застряла здесь в аэропорту.

— Ой, Стиви, какая жалость. Тебе же так хотелось поехать!

Бет Карр делила со Стиви комнату в колледже, и с той поры они оставались верными подругами.

— Какие у меня шансы попасть домой, Бет?

— Боюсь, что и тут тебе не везет. Буран засыпал весь город. В новостях сообщили, что снегоочистители только вышли в центр, на Бродвей и Колфэкс, но сугробы-то высотой чуть ли не в три четверти метра. Я даже машину свою не могу рассмотреть под снегом. Сдается мне, что придется сидеть и выжидать.

— А если это займет еще несколько дней?

— Ну представь себе, что ты застряла в Канзасе. Аэропорт ведь расположен где-то у черта на куличиках. Будут новости — я передам тебе на пейджер.

Разъединившись с Бет, Стиви набрала номер своей редакции. Трубку сняла Кэрри Фелпс. Но и она не сообщила ничего утешительного.

— Если тебе все же удастся оттуда выбраться, Стиви, нет смысла ехать в редакцию. Вчера в десять вечера мы уже были вынуждены остановиться. Даже в типографию незачем соваться — доставка газет все равно невозможна. — Кэрри вздохнула. — Я так рассчитывала вчера освободиться пораньше. У меня было назначено свидание. Имей я вчера эти несколько часов, совсем по-другому сейчас пересиживала бы непогоду.

Обменявшись еще парой-другой фраз, Стиви повесила трубку. Джо ждал ее с двумя пластиковыми стаканчиками, дымящимися ароматом свежесваренного кофе.

— Лучшее, что здесь еще можно достать.

Они неторопливо направились к столику у покрытого морозными узорами окна.

На улице опять повалил снег — бесконечный хоровод белых хлопьев. Изнутри невозможно было различить ни один предмет на поле аэродрома, за исключением, пожалуй, самолетов — молчаливых гигантов, застывших в благоговейном почтении перед силой, превосходившей промышленный гений человека. Стиви осторожно приняла предложенный стаканчик.

— Я подумал, что ты, наверное, проголодалась, но все съестное в кафетериях уже распродано. Доставка ведь тоже не работает, так что съедено все подчистую. — Джо посмотрел по сторонам, склонился к ее плечу и прошептал: — Не делай никаких неосторожных движений. Уже бродит слух о том, что продуктов не осталось, аборигены начинают проявлять беспокойство.

Стиви хихикнула.

— Постой-ка. — Она полезла в сумочку и с довольной улыбкой извлекла два каких-то шарика, завернутых в салфетку. Улыбка ее стала шире, когда, развернув салфетку, она протянула ладошку Джо.

Он приложил все силы, чтобы остаться невозмутимым, беря булочку и рассматривая ее со всех сторон.

— Мда-а… чем-то они мне уже знакомы…

— Остались после завтрака, — со смущением объяснила Стиви.

— Слава Богу, загадка исчезающих булочек разрешилась сама собой. И часто ты это проделываешь? — В голосе Джо слышался сдерживаемый смех.

— Не очень, — соврала Стиви, не желая признаваться в старой привычке. — Просто мне тогда показалось, что они не помешают.

Она отломила кусочек, положила в рот. И опять ей вспомнилось не очень-то счастливое детство, когда приходилось таскать к себе в комнату какую-нибудь еду, чтобы съесть ее позже. Мать строго-настрого запрещала ей подниматься с постели по ночам, когда приходили «гости». Тогда маленькая Стиви боялась темноты и, ложась в постель, утыкалась лицом в мягкий круглый животик плюшевого мишки, спавшего вместе с ней. Сквозь тонкие стены трейлера до нее доносились голоса матери и мужчины, которого она приводила с собой. Потом слышались смех и какие-то приглушенные звуки, распознать которые было ей не под силу.

Снаружи завывал ветер, он подхватывал с земли и швырял в стенки трейлера мелкие предметы. Шары перекати-поля сбивались в гроздья, скрежетавшие своими иголками по металлической обшивке. Стиви пугалась, и ветер, казалось ей, уже никогда не утихнет. Даже летом.

По утрам она неподвижно сидела за столом, широко раскрытыми немигающими глазами серьезно разглядывая оставшегося к завтраку мужчину. Тишина в кухоньке нарушалась только печальными завываниями, льющимися из радиоприемника, настроенного на волну шайеннской радиостанции, транслировавшей кантри. Сидя за кружкой молока, наблюдательная Стиви быстро научилась пропускать мимо ушей приглушенные утренние разговоры, сопровождавшиеся непонятными улыбками, и не обращать внимания на то, что некоторые «гости» говорили о ней самой так, будто бы ее и вовсе за столом не было.

Некоторые из приходивших были довольно обходительны с матерью, приносили ей подарки, а кое-кто наклонялся даже и к ней, Стиви. Но для большинства из них она была просто помехой. Поэтому, когда к ним приходили мужчины, она старалась не попадаться им на глаза и испытывала облегчение, если они уходили еще до рассвета.

Джо смотрел, как погруженная в свои мысли Стиви кладет кусочек за кусочком в рот, время от времени слизывая крошки с нижней губы. Он впился зубами в свою булочку и обнаружил, что, хрустящая снаружи, она удивительно мягкая внутри. Наверное, подумалось ему, как эта маленькая женщина рядом.

— Как только снегоуборщики выберутся на улицы, все потихоньку придет в движение, — проговорила Стиви, грея пальцы над стаканчиком с кофе.

— И что ты тогда собираешься делать?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Ждать, наверное, пока кто-нибудь не подвезет меня до дома. А ты?

— Я пробуду в городе несколько дней, — сказал правду Джо. — Нужно будет встретиться со своим коллегой, а потом назад, в Нэшвилл.