– Влада, я не могу ответить на все Ваши вопрос при всем моем желании. То, что я сейчас скажу, моя инициатива. Считайте, что это между нами, моя симпатия к Вам, так сказать… Я не должна это говорить, но мне известно, что Васель выжил… Пуля не задела жизненно важных органов. Он под домашним арестом. По крайней мере, так говорят… Но что реально с ним, мне неизвестно. И Авад Али, и Бэлла Константиновна мертвы… Но к Вам это не имеет никакого отношения… Ваша задача – думать о благополучии своего ребенка и себя самой… И теперь ответьте мне не как психологу, а как женщине – есть ли на свете кто – то с кем бы Вы могли связать себя и понятие безопасности… Кому бы могли довериться?

Она задумалась… Ответ был на поверхности, но она стеснялась его, чуралась, словно он мог запятнать ее страдания по Васелю… Теперь, когда она знала, что он жив, она словно выдохнула, боль немного утихла, уступив место горькому пониманию, что их история закончилась… По крайней мере, на ней нет греха его смерти…

– Вы не должны стесняться своих чувств к Кариму, какими бы они ни были… Почему Вы вините себя во всем? Почему приписываете себе вину за его поражение? Вы ни в чем ни перед кем не виноваты. Вы просто слабая женщина, оказавшаяся в мире больших амбициозных мужчин. Мой Вам совет, не отталкиваете протягиваемую руку… Даже если Вам кажется, что Вы снова пешка на поле, помните, что даже пешка при правильной игре становится ферзем… Я все сказала. Думаю, это наша последняя встреча, Влада. Я искренне рада, что познакомилась с Вами… Эта Глава Вашей жизни навсегда теперь останется в моей памяти. Но это далеко не конец истории… Вашей истории… Идите, Вас ждут…

ГЛАВА 20

Она медленно шла к свету, исходящему из большого старого окна в пол. Потрескавшаяся рама с кучей слоев белой краски, немного дребезжащее от пробирающегося через него сквозняка… Она узнала бы эту статную фигуру из тысячи. Широкие плечи, длинные ноги. Даже сейчас, стоя спиной к ней, смотря в окно, заложив руки за спину, он выглядел угрожающе и внушительно. И все – таки непривычно было видеть его не в военной одежде.

Подошла как можно тише. Встала рядом, но все равно немного на отдалении. Он неотрывно смотрит в окно, за которым степенно и грациозно падают большие хлопья снега, как по заказу. Просто не верится, что он тут. Карим. На фоне зимы. На фоне снега… Нужно ущипнуть себя, чтобы поверить….

Тишина. Только их дыхание. А еще ее малыш пинается в животе. Чувствует ее волнение. Или стыд. А ей стыдно… За всё.

– Удивительная сила природы, не находишь? Вода превращается в снег, а он опять в воду… Все циклично, все повторяется…

Наконец, перевел взгляд на нее. Смотрит в глаза, потом на губы, потом спускается к животу. На нем задерживается дольше всего.

– Вода дает жизнь… Поэтому сама она бессмертна, способна перерождаться…

– Рада, что с тобой все в порядке… – проговорила она почти шепотом, хотя ее голос все равно отражался от белых крашенных стен гулом.

– В порядке? – переспросил он, приподняв бровь и снова внимательно посмотрев на нее…

Пауза, затянувшееся напряженное молчание. Снова взгляд на падающие за окном хлопьях снега и выстилающие сказочный пушистый ковер под ногами… В отличие от улиц города, здесь он красивый и белый, нетронутый грязью цивилизации, не изможденный едким химическим реагентом, заставляющим нежные снежинки биться в предсмертной агонии прежде, чем превратиться в грязную жижу…

– Зачем ты приехал, Карим? – тихо сказала она, не желая ходить вокруг да около.

– Не рада меня видеть, асфура? – в голосе напряжение, хоть он и пытается казаться расслабленным.

– Разучилась радоваться… и надеяться… – тихо отвечает она, концентрируясь на хлопьях снега.

– А на что надеяться, Влада? Что вселяет в тебя надежду?

Молчит, глубоко вздыхает.

Поворачивается к ней. Внимательно смотрит в глаза. Подходит вплотную, но все равно так, что между ними расстояние в метр.

– Ничего со мной не в порядке, Влада… Без тебя не в порядке… Я приехал за тобой.

Она нервно сглатывает.

– Меня не отпустят… Я под следствием… Или уже в тюрьме… Не знаю… Я снова пленница… Наверное, такая у меня судьба… Из плена в плен… И так с самого рождения… Я не знаю, кто те люди, в чьих играх я фигурирую, но они явно опасны, Карим. Не стоит с ними связываться. Уезжай, пока не поздно… У тебя и без того было достаточно неприятностей из-за меня…

– Со мной отпустят, – перебивает ее, – это часть сделки. Только перед тем, как ее заключить, хочу посмотреть в твои глаза и поговорить с тобой.

– Насмотрелся? Я не одна теперь, Карим. Со мной его ребенок… – отчаяние в ее голосе, неизбежное, кричащее…-зачем тебе нужен этот балласт…

– Если ты сейчас скажешь мне «да», то я заберу тебя отсюда. Вас заберу. Но только обратно пути не будет, Влада.

Прижался ближе, обнял, теперь шепчет на ухо, почти бесшумно. Она по ходу его слов понимает, что конспирируется, чтобы не услышали.

– Даже если скажешь «нет», сделай вид, что согласна. Я вытащу вас отсюда… Ты станешь свободна…

Она молчала, слушала. А он был таким серьезным, каким она его еще не видела…

– А что означает мое «да», Карим? Теперь мне нужно знать… Прошло время для безответственных шагов…

– Ты станешь моей женой, – снова подошел ближе, коснулся лица, убрал прядь за ухо. – Ты станешь лучшей женой в мире. А я буду тебе хорошим мужем. Воспитаем вместе нашего ребенка. И родим еще столько, сколько пошлет Аллах. А еще ты навсегда забудешь Его имя. И всю свою жизнь «до». И это не рекомендация. Это приказ, называй как хочешь… если пойдешь со мной, то только по моим правилам…

– Он в курсе?-она не могла не спросить, хоть это и прозвучало потухшим, сиплым голосом…

– Он все еще под домашним арестом. С ним все будет хорошо. Семья примирилась. Трагедию с Авадом замяли. И он ни о чем не в курсе, в том числе о твоем положении. Так что имей это ввиду при принятии решения. Не буду тебя обманывать. Не хочешь быть со мной-не будь. Я люблю тебя, поэтому приму любое твое решение… Но это был последний вопрос про него, Влада. Тебе понятно? Я больше не буду третьим… Если «да», то только со мной, только моя…

Молча кивнула. Ей больше ничего и не было нужно знать… Главное, что он жив и у него все хорошо…

– Значит, ты в курсе всего этого дерьма вокруг меня? – горько усмехнулась, закрыла лицо руками. Ей было стыдно за себя. Сама себе она казалась жалкой…– Просто не могу понять, с чего бы им меня сейчас отпускать с тобой… Что ты им пообещал, Карим? Ответь…

– Ничего не бывает просто так в этом мире, Влада. Все, что произошло – мактуб (араб. – судьба). Значит, таким был путь нам встретиться… И я благодарен всем, кто так или иначе этому способствовал… Влада, то, что пообещал- мое дело… Ответь на мой вопрос… Это сейчас важно…

–Почему меня должны отпустить с тобой, Карим? Не верь им… Это снова уловка…

Он усмехается.

–Какая же ты наивная, асфура… Те, кто по той или иной причине затевает войны, вкладывают в нее миллиарды долларов, бросают в расход сотни тысяч человеческих жизней, наносят ущерб инфраструктуре, который нужно восстанавливать десятилетиями… Неужели ты и правда думаешь, что эти люди, готовые тратить такие деньги и средства для реализации своих интересов, видят сколь-либо существенную ценность в твоей жизни? Ты сыграла свою роль… Пускай это вышло не совсем по их задуманному сценарию, но они ведь добились того, чего хотели… Я отказываюсь от претензий на власть в Сирии. Васель становится преемником президента или премьером…Не знаю… Это неважно. Главное, они посадят его у руля…

Значит, все-таки он добился чего хотел… Ей больно… Ей все равно ужасно больно. И только тяжелое дыхание Карима возвращает ее к реальности. Он напряжен, ждет ее ответа.

–Значит, все же он участвовал в вашей сделке по… мне?– она понимает, что звучит жалко. А он бесится, что только это ее сейчас и волнует.

Тяжело вздыхает.

–Влада, я могу дать тебе свободу и ты сама у него спросишь, хочешь? Сделаешь это на его свадьбе или после нее, например,– он бил ее же монетой. А что она хотела?– я сказал тебе все. Он под домашним арестом, но это вопрос времени. Он ничего о тебе не знает. Но он женится. Ты можешь выйти отсюда со мной. А потом быть свободна. Но сводничать тебя с ним я не буду… Мне больше нечего сказать на эту тему. И решение надо принимать сейчас. Я не приду во второй раз…

Она нервно прикусила губу. Дура, полная дура, даже сейчас она делает больно единственному человеку в этом мире, кто изначально был с ней искренним…

– Как ты себе представляешь нашу жизнь? – спросила она тихо после долгой паузы.

– Нормально представляю. Никаких больше вопросов, Влада. Все, что тебе нужно знать, я сказал. Решение за тобой. Здесь и сейчас. Ты либо согласна, либо нет. –Он протянул ей руку.

Она почти не колебалась. Закрыла глаза и протянула руку Кариму.



Через сутки Влада уже сидела в частном самолете в ожидании взлета в направлении, которое ей даже не удосужился никто сообщить. Ее доставили во Внуково – 3 саму, он покинул пансионат сразу после их разговора.

Она ехала по заснеженной Москве на встречу к своей новой неизвестной жизни и мысленно задавала сама себе вопрос – почему она выбрала быть с ним, почему не воспользовалась предложением получить долгожданную свободу и начать жить своей жизнью… Что это? Страх одиночества? Страх не справиться? Зависимость от воли другого, более сильного человека? Чувства к Кариму? Или же желание доказать что-то другому, сделать ему больно… тому, кто остался в той ее жизни… У кого будет все теперь по – прежнему, будто и не было истории с Владой… Кто женится, скоро заведет детей и будет вспоминать изредка их историю, как милое приключение сумасшедшей холостяцкой поры… И зачем она теперь об этом думала… Все равно вопросов было больше, чем ответов…



Экипаж уже активно начал готовиться к полету, когда к трапу, наконец, подъехал автомобиль с Дибом. Она смотрела в морозное окно иллюминатора на этого высокого статного мужчину в черном пальто и не могла поверить, что это тот самый Карим в военной форме, которого она встретила на отшибе мира, среди крови и насилия…

Он энергично поднялся на борт, не обделенный естественным, инстинктивным вниманием молоденьких и прехорошеньких стюардесс. Влада только сейчас начала в полной мере осознавать, насколько привлекательным он должен был выглядеть в глазах простых смертных женщин, идеализирующих образы вот таких робин гудов плейбойского типажа… Подошел к ней с приободряющей улыбкой, сел рядом, поцеловал в щеку. Никаких лишних разговоров. Попросил воды на взлете. Углубился в документы…

– Куда мы летим? – спросила Влада робко.

– В твой новый дом… – ответил он, не отрываясь от каких – то бумаг.

– А где мой новый дом?

– В Дубае. Мы летим в Эмираты. Теперь будем жить там. Где вся наша семья…

Наша… Это звучало так странно, так непривычно и пока чуждо…

– Предвосхищая твой вопрос, это самолет моей семьи. Ты наверняка знаешь про ее возможности… Теперь условия жизни у тебя будут получше, чем в Хомре, усмехнулся…

– Я смотрела твою пресс – конференцию, Карим, – он, оторвался на секунду от бумаг и бросил на нее быстрый взгляд, – ты точно решил? Не будешь жалеть? Это из – за меня?

Отложил бумаги. Посмотрел внимательно… Провел рукой по ее волосам.

– Я не буду жалеть, Влада. Я делаю то, что нужно. Всем нужно… Я действительно не вижу для себя будущего в Сирии. Но вижу его в помощи сирийцам. Так что работа теперь будет построена вокруг этого, как ты уже успела понять… По поводу твоей роли в этом всем, – он погладил ее скулу и усмехнулся, – я обещал тебе, Влада, если Бог пошлет мне вторую жизнь, я проведу ее с тобой. Считай, что это так…

Ушел от ответа… Отшутился… Но она знала, что ее нахождение здесь, в самолете – часть сделки, он ведь проговорился… Он купил ее, пойдя на сотрудничество с теми, кто держал ее все эти месяцы у себя… И эта мысль неизбежно давила на нее и делала ее ему должной…

Перед глазами до сих пор стояла пресс – конференция Карима Диба в Москве, которую через два часа после их встречи и ее судьбоносного «да» ей любезно включили. И как молотом его слова…

– Я, Карим Диб, отказываюсь от всех притязаний на власть в Сирии. Отныне я буду жить в Объединенных Арабских Эмиратах, и посвящу жизнь семейному строительному бизнесу и правозащитной деятельности. Мой приоритет сейчас – решение гуманитарных вопросов, прежде всего, острейшей проблемы сирийских беженцев. Работа будет построена не только за счет привлечения иностранных дотаций. Наша семейная корпорация «Диб корп.» также планирует реструктуризировать свои доходы и расходы и часть прибыли направить в создаваемый фонд.