— Без проблем.

Несмотря на то, что в ее глазах светится чистая ненависть, они все еще пожирают меня. Даже объяснить не могу, чем именно меня зацепила эта девушка. У нас было два, ну ладно, три полусвидания, и все. То, что я к ней чувствую, никуда не исчезнет. Великолепно! Любая другая девушка — без проблем. Но Кэт... ну, она просто сводит меня с ума. У меня могла бы быть полная эрекция только от ее голоса. Что не так-то легко скрыть в школе. Я жду, что она скажет что-нибудь еще. Но она не говорит. Потерпев поражение, подхожу к тому же столику, за которым сидел в течение четырех лет. Она подходит к своему, садится к Гэбби и еще нескольким девушкам. Я сижу, кручу свою еду и вскользь наблюдаю за тем, как она улыбается своим друзьям. Почему она мне не может так улыбаться? Мне бы очень этого хотелось.

Макс похлопывает меня по плечу.

— Кам, что в последнее время с тобой не так?

Я пожимаю плечами и качаю головой. Но не отвечаю.

— Чувак, не трать свое время. Мэтт уже говорил нам, она всего лишь дразнится. Она не пустит тебя в свои трусикиюили любого другого парня, если на то пошло, — говорит он, смеясь.

Я натягиваю улыбку.

— Мужик, заткнись.

— Что в этой цыпочке такого восхитительного? Я имею в виду, кроме очевидного, — спрашивает Макс.

— Поверь, я хотел бы, чтобы кто-то мог мне это объяснить. Понятия не имею. Я просто хочу ее, — наконец-то признаю я, делая глоток своей содовой.

— Черт, я никогда не видел тебя таким.

— Заткнись, — повышая голос, повторяю я.

Я смотрю, как он грызет свою пиццу. Жаль, что вместо этого дерьма, что положил на свою тарелку, я не ем пиццу. Он больше ничего не говорит, только восклицает «ай-я-яй» и качает головой.

Уроки окончены. Хмурясь, я возвращаюсь домой, пытаясь понять, что делать дальше. В эти выходные у нас будет первый настоящий концерт. Если погода не подведет, то мы будем играть на патио у Джимми. Сейчас конец марта. Это было бы неплохо для этого времени года, но все же есть вероятность, что пойдет снег. И я буду действительно зол, если мы отсидим свои задницы, разучивая новый материал. У нас нет ничего нашего, мы всего лишь играем песни, что вы слышите по радио.

Единственное, о чем я могу думать, — это о том, как сделать так, чтобы Кэт приехала посмотреть. Даже не могу думать о большом белом конверте с моим именем на лицевой стороне, смотрящим на меня снизу вверх. Я ждал это письмо с тех пор, как подал заявление о поступлении. И сегодня письмо с Колорадо здесь. Если поступлю, то это будет не только мой первый выбор, но еще я буду жить в получасе езды от папы.

Я стою на кухне, держа в руках свое будущее. Есть только два варианта: либо я поступил, либо нет. Меня уже приняли в Калифорнийский университет. Но это моя альтернатива, даже если на самом деле я не хочу там учиться. Нервничая, разрываю конверт. Начиная читать письмо о приеме, я сажусь и пробегаюсь руками по волосам. Когда дочитываю, меня колотит. Я поступил. Хочу позвонить папе и рассказать отличные новости, но держу телефон, зная, кому на самом деле хочу позвонить. Вот только я не могу ей позвонить. Смотрю на него недолго и набираю номер.

— Пап, это я. Я сделал это. Я поступил, — говорю я, пока мои глаза все еще сосредоточены на слове «Поздравляем».

— Так держать, Кам. Я знал, что у тебя получится, — говорит он мне.

— Я все еще не могу в это поверить.

— Это будет здорово, Камерон. Не могу дождаться, когда ты будешь здесь со мной.

— Да, я тоже.

— Я не могу сейчас разговаривать, так что пусть твоя мама отправит нужную мне информацию об обучении, хорошо?

— Без проблем. Пап, мне нужно идти, — говорю я, желая поупражняться в нескольких песнях.

Прежде чем мы заканчиваем разговор, он говорит:

— Поздравляю.

***

Мы играем в субботу, перед вечеринкой Мэтта, и об этом знает половина школы. Клянусь, если бы не Мэтт, то у нас не было бы никакой социальной жизни и места, где можно потусить. Единственное, чего я хочу больше всего, — это увидеть у Мэтта Кэт. Хочу, чтобы она посмотрела, как я играю. Уговорить ее будет не так легко, разве что Гэбби сможет немного поколдовать ради меня. Скрестив пальцы, я надеюсь, что у нее все получится.


Кэт

— Но ты должна прийти, там все будут, — говорит Гэбби по телефону.

— Тем больше причин никуда не идти.

Она начинает умолять:

— Пожалуйста, очень тебя прошу. Ради меня? Там будет Макс, а я умираю, как хочу увидеть, как он играет.

Я вздыхаю.

— Это «да»? — спрашивает она, ее голос становится писклявым.

— Хорошо. Во сколько? — соглашаюсь я пойти. Не уверена, почему, но это так.

Отвожу от уха телефон, когда она кричит от радости.

— Я приду в пять, чтобы подготовиться. Тогда мы сможем просто прогуляться.

Я в замешательстве.

— Почему мы пойдем пешком?

— Кэп, потому что это вечеринка. Мы можем пойти к «Джимми Гриль», а потом прямо к Мэтту, — она делает паузу. — Ты же знаешь, я не буду пить, а потом садиться за руль.

— Точно. Как я могла забыть о вечеринке Мэтта? — дразню я.

Ладно, я делала все возможное, чтобы любой ценой избегать Камерона. Но сегодня вечером это будет невозможно. После нескольких минут убеждений самой себя, что собираюсь туда только ради Гэбби, я запрыгиваю в душ. В глубине души мне любопытно увидеть, как поет Камерон. Никто не видел, как они играют, так что это только обостряет мой интерес. Ненавижу признавать, но это так.

Ровно в пять звонят в дверь. Если это Гэбби, то окажется, что она пунктуальна. В футболке и джемпере я иду открывать дверь и через стеклянную дверь вижу, как она улыбается.

Она осматривает меня с головы до пят.

— Похоже, у нас сегодня вечером много работы.

Я наклоняю голову.

— Ну спасибо, — говорю я, закрывая за ней дверь.

Она оглядывает комнату.

— Твои родные дома?

— Нет, папы здесь нет.

Дерьмо. Она уловила то, что я сейчас сказала?

— Что насчет твоей мамы?

Да, уловила. Мне, правда, жаль, что я сначала говорю, а потом думаю. Мне с ней слишком комфортно. Я не знала, что еще сказать, но снова ляпнула, не подумав:

— Мои родители в разводе, — говорю я, смотря вниз и сосредоточив внимание на белой мраморной плитке. Надеюсь, она не будет давить — ненавижу делиться о своей личной жизни.

Сморщив нос, она смотрит на меня.

— Так ты живешь только с папой?

Я киваю.

— Да. Это немного сложно.

Она поднимает брови, но только пожимает плечами.

Когда мы направляемся к лестнице, она берет меня за руку и тянет наверх.

— Будет так здорово, и, может, ты и Кам...

Я прерываю ее.

— Какого черта ты так говоришь?

— Кэт, будь милой. Знаешь, ты ему, правда, нравишься.

— Меня это не интересует, Гэб.

— А, может, стоило бы, он такой горячий. — Как будто ей нужно констатировать очевидное. И добавляет: — Точнее, он очень любит тебя.

Я поднимаю одну бровь.

— Откуда ты все это знаешь?

Она пожимает плечами, будто это не важно.

— Он рассказал мне, вот откуда.

— Когда?

— Не знаю, на прошлой неделе.

— И ты только сейчас говоришь мне об этом?

— Я не думала, что это большой секрет. Я имею в виду, ты видишь, как он смотрит на тебя во время ланча?

Да, но я не отвечаю.

Она открывает мой шкаф.

— Иисус, это вся твоя одежда? Черный, черный, и еще больше черного, — говорит она, передвигая вешалки.

— Что не так с черным? — усмехаюсь я.

Дерьмо. Кто она такая, чтобы критиковать мой гардероб? По крайней мере, я не ношу розовый. Клянусь, это единственный цвет в ее шкафу.

Она визжит:

— Я нашла.

— Нашла что?

Она поджимает губы.

— Другой цвет, — говорит она, вытягивая красный топ.

— Я не ношу его.

Она пихает его мне в руки.

— Конечно, не носишь. Но с этим покончено.

Я закатываю глаза, но беру топ.

— Слишком холодно.

— Так надень пиджак.

Через двадцать минут я готова. Когда проходит еще двадцать, Гэбби все еще наносит свой макияж. Кисточкой для туши она мягко касается каждой ресницы. Я вижу, как она улыбается в ответ на мое отражение.

— Готово, — светится она.


Камерон

К тому времени, как я вижу ее черные волосы, огромные карие глаза и то, как она, рука об руку, выходит из-за угла с Гэбби, мы уже сыграли две песни. Я испускаю вздох облегчения. Знаю, за это я долго буду в долгу перед Гэбби, ведь у нее получилось: она привела ее сюда.

Я так не нервничал с тех пор, как начал играть, но сейчас даже не знаю, смогу ли вспомнить слова следующей песни. Полностью сосредоточив внимание на Кэт, я не слышу, как Макс начал играть на барабанах. До тех пор, пока Уилл не толкает меня ногой, возвращая к реальности. Я чешу лоб, пытаясь услышать, как играет клавишник, после чего все налаживается.

Смотрю, как они занимают маленький столик в задней части патио, около обогревателя. Что, наверное, хорошо, потому что если бы я мог видеть эти глаза с близкого расстояния, то, я более чем уверен, что все бы испортил. Так что я продолжаю петь, смотря в ее направлении. Тяжело не смотреть на них, ведь они все время меня гипнотизируют. Половина сыгранных из списка песен предназначались для нее. Они не знают этого, но это все было частью моего плана. Я, смотря на нее, продолжаю петь и вижу, как она отворачивается. Понимаю, что это заметили все присутствующие здесь ребята из школы. В том числе вся подбадривающая нас группа поддержки. Не знаю почему, но я бросаю взгляд на Стефани. Ее лицо говорит мне, что она не рада тому, что я чуть ли не пою серенады для Кэт. Но мне плевать. Так что я снова возвращаюсь взглядом к Кэт. И ловлю быстрый взгляд ее карих глаз, а, посмотрев на ее рот, понимаю — она подпевает. Я улыбаюсь ей в ответ. Вижу, как Гэбби шепчет ей что-то на ухо и жалею, что в эту же секунду не могу услышать ее ответ.

На десерт я оставил две песни, которые хочу, чтобы она услышала в конце. Вступают барабаны, и я делаю все возможное, чтобы она не отводила свой взгляд от меня. И она смотрит. Прямо сейчас, мне хорошо от мыслей, к чему это все может привести сегодня вечером. Я знал, что если бы у Гэбби получилось привести ее сюда, то я бы смог позаботиться обо всем остальном.

Когда я начинаю петь последнюю песню, она встает и начинает уходить.

Дерьмо.

Я смотрю, как Гэбби хватает ее за руку, пытаясь притянуть обратно в кресло. Вырвавшись, она идет к проходу в патио, а Гэбби следует за ней. Гэбби поворачивается ко мне и говорит одними губами:

— Извини.

Каждая частичка меня хочет убежать со сцены и схватить ее, но я не могу. Только вижу силуэт ее тела, когда она уходит прочь.


Кэт

— Куда ты идешь? — кричит Гэбби, отставая.

Не оборачиваясь, я продолжаю идти.

— Не знаю. Мне просто нужно было убраться оттуда.

— Я знаю, что тебе нужно.

— Конечно. И что же? — спрашиваю я, пока она спешит, чтобы догнать меня.

— Вечеринка.

Я останавливаясь как вкопанная и смотрю на нее.

— Думаешь, мне нужна вечеринка?

Она встает передо мной.

— Да, Кэт. Расслабься, ладно? Сегодня вечером мне нужно идти к Мэтту. Там будет Макс, — напоминает она мне.

Я закрываю глаза, все еще слыша голос Камерона, поющий на заднем плане. Знаю, мне нужно уйти. Но она была лучшей подругой, о которой я только могла просить. Ну и черт с ним, не можешь победить — присоединяйся.

— Давай сначала вернемся ко мне домой.

Она вздыхает.

— Почему?

— Потому что прежде чем идти туда, мне нужно выпить, вот почему.

Она выглядит удивленной, но берет меня за руку и оборачивает вокруг своей.

— А теперь рассказывай.

Мы возвращаемся ко мне домой; там никого нет. Я оглядываюсь, ища записку от папы. Однако ничего. После двух ужасных коктейлей, состряпанных Гэбби, мы направляемся к Мэтту. Когда мы вместе заходим в его дом, я чувствую себя немного уверенней. Без сомнения, эти отвратительные коктейли стали комом мне в горле. Я не пью, но сегодня я расстроена, ведь сегодня тридцатое марта — мой восемнадцатый день рожденья, а я даже не услышала от папы: «С днем рожденья, Кэт». Он полностью обманул мои надежды и, скорее всего, проводит мой день рожденья с Ребеккой. Как он мог так со мной поступить? Это же чертовски важно, я имею в виду, вам же только один раз исполняется восемнадцать.