Юлия Резник - Никому не скажем

Во рту пересыхает. Я сглатываю ставшую вязкой слюну.

— Зачем?

— А ты не догадываешься?

Догадываюсь, конечно! За то время, что он молчал, мое видение ситуации изменилось на сто восемьдесят градусов, так что…

— Догадываюсь. И, прости, но повторения не будет.

— Правда? Ты хорошо подумала? Любые деньги, Ева. Ты только скажи…

— Да. Я помню. Но мой ответ по-прежнему «нет».

Я горда собой. Горда своей твердостью. Горда тем, что нисколько больше не сомневаясь, тянусь рукой, чтобы сбросить вызов и махом прекратить это все!

— Тогда, может быть, ты составишь мне компанию на одном важном мероприятии?

Мне кажется, или он тараторит? Будто… что? Боится, что я откажу? Сердце сжимается. Я сбрасываю скорость.

— Ты просишь меня стать твоим «плюс один»?

— Да. А что тебя смущает?

— Может быть, то, что еще совсем недавно ты заплатил мне за секс? Что скажут твои дружки, если ты приведешь в их круг… шлюху? Или… постой-постой! Мы ведь никому не скажем об этом, правда?

— Ты еще долго будешь это мне вспоминать?

Останавливаюсь на светофоре и устало растираю глаза. У меня нет сил спорить и нет сил ругаться. Моя депрессия достигает дна.

— За эту встречу ты мне тоже заплатишь?

— Заплачу, если надо, — тихо отвечает Кит после короткой запинки. — Вышлешь счет?

Я открываю рот, чтобы послать его, а потом затыкаюсь от пришедшей в голову мысли.

— Нет. Возьму натурой. Скажи, ты сейчас сможешь подъехать на Ахматовой, двадцать? От тебя это недалеко…

— Смогу. Я тут в паре кварталов. Но, что…

— Подъезжай! Это срочно. На месте все обсудим.

Отключаюсь прежде, чем успеваю передумать. Утешаю себя мыслью о том, что стать его спутницей на каком-нибудь пафосном мероприятии гораздо лучше, чем в очередной раз с ним переспать. О том, что планировала держаться от Кита подальше, сейчас стараюсь не думать.

Перезваниваю Юльке:

— Юль, у меня будет грузчик. Правда, только один.

— Серьезно?! Ты не представляешь, как меня выручишь. Второго-то я нашла! Юрку с восьмого этажа, помнишь внука Катерины Степановны, который нас затопил в прошлом году? Шел мимо. Обещал помочь. Мы с ним вдвоем попытались поднять, но сама понимаешь — ни черта не вышло.

— Еще бы.

Энергии в Юльке, конечно, с избытком, но и она не в силах компенсировать физическую силу и выносливость.

— Так, когда будет твой грузчик?

— Скоро. Он уже неподалеку. Я тоже подтянусь. Жди.

Когда я подъезжаю к месту встречи, Кит уже там. Я сразу замечаю его машину. Хотя он припарковался у другого подъезда, что неудивительно, ведь я забыла назвать ему точный адрес. Паркуюсь. Выхожу из машины и машу рукой Юльке, которая, пританцовывая от холода, нарезает круги вокруг злосчастного холодильника. Рядом топчется огромный, как гора, Юрка. До этого я видела его лишь однажды, и, кажется, с тех пор он стал еще больше.

— Ну? И зачем я тебе здесь понадобился?

Резко оборачиваюсь. Я всю дорогу настраивала себя на эту встречу и все равно оказалась к ней не готова. Мой взгляд с жадностью впивается в лицо Кита. И, как ни стараюсь, я не могу его отвести. А он ведь тоже смотрит. И замечает все…

— Так что? — темная бровь вопросительно ползет вверх. Он выглядит слегка помятым и… похудевшим, что ли?

Неужели переживал? Откашливаюсь.

— Мне нужно поднять вот этот холодильник на шестой этаж, — взмахом руки указываю в направлении потрепанной жизнью камеры, которую кто-то из неравнодушных отдал обездоленным в безвозмездное пользование.

— И ты решила, что я сгожусь в роли грузчика?

Пожимаю плечами. Смотреть на него боюсь. Теперь мне эта идея не кажется такой уж хорошей. Я почти уверена, что он меня просто пошлет.

— Ев, ну, где твой грузчик? Я уже окоченела здесь стоять… — кричит Юлька. Кит хмыкает. И… вы не поверите. Идет к чертовому холодильнику. Срываюсь и семеню за ним следом. Скользко до ужаса, наледь во дворах никому и в голову не приходило счищать.

— Грузчик — это, видимо, я. Здравствуйте. Никита.

— Юля!

Вообще Юльку в этой жизни мало что могло удивить. И грузчик в пальто от Dior- тем более.

— Ну, что? Тогда приступим? Юр, что ты стоишь? Вот тебе помощник, давайте, мальчики. Удачи вам. Страховка нужна?

— Да справимся, Юль, иди, грейся. Ты ж вся окоченела! Говорю ей — иди, я сам посторожу. Так нет… — ругается Юра. — Ну, что, открывай дверь? Никит, ты на меня его наклоняй, а я подхвачу. Ну, погнали!

Пока мужики пыхтят над холодильником, мы с Юлькой поднимаемся в квартиру. Обычная трешка, которую государство выделило под социальный центр. Когда мы попали сюда впервые — здесь был настоящий клоповник.

Силами волонтеров его удалось привести в божеский вид. И с тех пор кого здесь только не было! Кто-то задерживался в этих стенах всего на пару дней, кто-то жил неделями, а кто-то месяцами. И у каждой женщины своя судьба, своя боль и своя трагедия. Иногда я думаю, как Юлька справляется с этим всем? И не нахожу ответа. Юлька — она блаженная, да.

— Баб Шур! Баб Шур! Это мы пришли! Ставьте чайник! — орет Юлька, войдя в квартиру. Из дальней комнаты выглядывает сухонькая старушонка.

— Сейчас-сейчас, голубушка! Я и пирогов напекла!

— Ага! Напекла… А я только-только на диету села! — жалуется еще одна постоялица. Совсем молоденькая девушка с беззубым младенцем на руках.

— Какая диета, глупая? Где это видано, чтобы кормящая мать да на диете сидела? Юль Санна, скажи этой глупой, что так нельзя!

Женщины тараторят, смеются. Гляжу на них и понимаю, что не имею права жаловаться на судьбу. Многие из них пережили настоящий ужас, но нашли в себе силы жить дальше. Так чего же я опустила руки? Нельзя так! Только бога гневлю.

Мы пьем чай, когда входная дверь хлопает. А секунду спустя в кухне появляются две высоких фигуры. Юрка и взъерошенный Кит. Он окидывает взглядом нашу разношерстную компанию и неуверенно кивает:

— Добрый вечер, дамы.

Алинка, самая молоденькая из присутствующих «дам», сжимается, втягивает голову в плечи и буквально сползает под стол. Я не знаю ее истории. Юлька не успела мне рассказать. Но по такой довольно говорящей реакции я могу предположить, что она боится мужчин. Поэтому, недолго думая, я приказываю Киту с Юркой убраться и сама бочком выбираюсь из-за стола. Юрка не удивлен. А вот Кит… его глаза буквально кричат о том, что мне придется все ему объяснить. Ну, и ладно. Может быть, он хотя бы теперь что-нибудь да поймет.

Кит. Двенадцать лет назад.

В комнате выключен свет. Красивое лицо Евы освещает лишь пламя камина да мигающие огоньки на сосне, нашими стараниями установленной в углу гостиной.

— Подумать только, ты действительно собирался встречать Новый год без елки!

— Я уже большой мальчик, в отличие от некоторых, кто все еще верит в Деда Мороза.

Ева задирает голову и показывает мне язык. Интересно, она вообще понимает, куда упирается ее затылок при таком маневре? Или, может, она меня сознательно дразнит?

— Заметь, он ко мне придет! Потому как, что?

— Что? — улыбаюсь я.

— В отличие от некоторых, я была хорошей девочкой! — Ева поднимает брови и опускает взгляд туда, где мои пальцы осторожно поглаживают голую полоску кожи, показавшуюся между резинкой ее рождественского свитера с оленем и поясом брюк. Смеюсь. Проникаю пальцами под одежду и вновь отступаю, подразнивая. Распаляя огонь.

— Ты понятия не имеешь, насколько я могу быть плохим. Хочешь, покажу? — склоняюсь над Евой и шепчу, как Змей-искуситель, ей прямо в порозовевшее ушко. Прихватываю нежную мочку зубами, веду по точеной скуле вниз. Ева чуть поворачивает голову, потираясь щекой о мой стояк, глядя мне прямо в глаза. Если она не прекратит — я кончу в штаны, как прыщавый задрот. Нам определенно нужно что-то решать с отсутствием секса в нашей жизни.

Трясу головой, отгоняя наваждение. Решать, конечно, надо, но не сегодня, когда дома и отец, и Марь Санна.

— Эй… Что-то случилось?

Валяться вот так на полу хорошо, но впереди сессия, и нам нужно готовиться к экзаменам.

— Пойду, возьму учебник.

— Зачем? — сводит брови Ева.

— Затем, что кое-кому неплохо бы подготовиться к сессии.

— Я, один черт, ничего не успею, Кит. Не стоит и пытаться.

Замираю с открытым ртом. Мне непонятно, она, что, готова вот так просто сдаться?

— Тебя же отчислят… — осторожно замечаю я.

— И что? Думаешь, я много потеряю?

— Конечно! Это же такой шанс выбиться в люди, Ева.

— Ты говоришь сейчас, как моя бабушка.

Ева встает с моих колен и садится по-турецки, обхватив тонкие лодыжки пальцами.

— А разве она не права? Ты же не просто так туда поступила, Ев! Ты достойна лучшего, понимаешь?

— Лучшего? Все эти издевательства Ника и ему подобных — это и есть то лучшее?

— Я предлагал его заткнуть… Но ты не позволила. Не надо было мне тебя слушать. Уже давно бы все утряс! — встаю с пола и упрямо складываю руки на груди.

— Не надо. Это ничего не изменит, Кит. Для них я никогда не стану своей. А вот ты — чужим, запросто.

— Да плевать мне!

— Нет, не плевать! Тебе с этими людьми, может быть, потом бок о бок работать. И уж точно всю жизнь вращаться в одном кругу.

Я не хочу ругаться! Только не перед праздниками. Поэтому иду на попятный.

— Ты — сноб, Ева! Даже больший, чем эти придурки.

Протягиваю ей руку и поднимаю ее с пола, кружу в своих объятьях.

— Не такие уж они и придурки, раз ты с ними тусуешься.

Замираю посреди комнаты.

— Я с ними тусуюсь, потому что не могу в это время быть с тобой.

— А с Лерой? — Ева облизывает губы и, не глядя на меня, ведет пальцем по контуру принта на моей футболке.

— А что с ней? Мы просто тремся в одной компании.

— Ладно, — Ева легко соглашается, улыбается не то чтобы уверенно, и мы вновь отдаемся танцу.

— Ева… тебе нужно найти время подготовиться к экзаменам, — упрямо повторяю через некоторое время. — Я слышал в деканате, что ты первая в списках на отчисление. Нельзя этого допустить.

— Ты же знаешь, что ничего не выйдет. Слишком много упущено материала. Да и не нужно мне это, Кит, пойми. Это бабуля хотела, чтобы я там училась… А мне самой это все чуждо и не интересно.

— Я тоже не в восторге, но это такой шанс! Мечта просто. Разве нет?

Ева останавливается. Освобождается из моих рук, подходит к елке и ведет указательным пальцем по круглому стеклянному шару.

— Ты кого в этом пытаешься убедить?

— В смысле? — настораживаюсь я.

— В том, что это шанс. Мечта… — Ева пародирует мои интонации, и мне все меньше нравится то, что происходит. — Разве ты об этом мечтал? А как же все твои программы… и коды?

— Это — несерьезно! Точно так же, как и твое желание пойти в долбанное училище!

— Почему? Потому что девушка Кита Кошелева не может быть ПТУшницей?

Открываю рот, но не нахожу, что ей ответить. Мне очень хочется верить, что она ошибается. Потому что я не могу быть таким, правда? Это все не может иметь для меня значения! Или…

— Тогда почему ты просто не заберешь документы? Зачем терпишь эти все…

— Унижения? — подсказывает Ева. — Иногда я и сама задаюсь этим вопросом. Наверное, потому, что бабуля никогда меня не простит, если я это сделаю.

— А если тебя выгонят, значит…

— Значит! Это другое.

Пытаюсь уложить в голове Евину нехитрую логику. И не могу.

Отрывисто постучав по косяку, предупреждая о своем присутствии, в комнату заглядывает отец.

— Кит, Ев, пойдемте ужинать. Марь Санна уже все приготовила.

Одно радует — хоть отец больше не говняется. Он, пожалуй, единственный человек из моего окружения, кто в курсе, с кем я встречаюсь. В остальном — мы с Евой не афишируем нашу связь.

Рассаживаемся. Ева вызывается помочь Марь Санне накрыть на стол и попутно выпытывает у той рецепты сегодняшних блюд. Окунает мизинец в соус и, слизав его с пальца, удовлетворенно качает головой. В брюках снова становится тесно. Ерзаю, отвожу взгляд и понимаю, что отец, как и я, наблюдает за Евой. Она это замечает тоже.

— Что? — спрашивает смущенно, ставя на стол корзинку с хлебом, — почему вы так на меня смотрите?

— Ты похожа на мать.

Ева удивленно вскидывает брови, но тут же неосознанно хмурится.

— Вы знали мою мать? Серьезно?

— Угу, — отец криво улыбается и принимается за еду. — Мы с ней в одной группе учились. На факультете международных отношений, конечно же. И даже недолго встречались.