Маргарет Уэй - Никто тебя не заменит

Так вот в чем дело!

Эш смотрел в лицо Кейт и читал на нем невероятную боль отвергнутой дочери – боль, мучившую ее всю жизнь.

– Почему Стелла не рассказала тебе об этом раньше?

– Не думаю, что она смогла бы. Я считала, что никогда не смогу ее за это простить. – Кейт печально улыбнулась. – Я люблю Стеллу. Она моя тетя и бабушка Джулса. Она всю жизнь посвятила своей младшей сестре и мне.

На ее ресницах заблестели слезы.

– Аннабель призналась, кто был твоим отцом? Без сомнения, ей было это известно. И ты должна докопаться до истины.

– Я не хочу ничего знать.

– Не говори так. Твой родной отец вполне может оказаться таким же знатным, как и я. А вдруг Аннабель рассказала ему об их ребенке?

– Откуда мне знать? И ты, и Стелла утверждаете, что она в то время была безумно влюблена в Рэйфа Стюарта. Интересно, он теперь женат?

– Да. На Хелене Стюарт, приятной женщине. У нее успешный бизнес в сфере дизайна интерьеров.

– А дети у них есть?

Джулиан промолчал в ответ.

– Это значит нет?

– У них был единственный ребенок – сын Мартин, – наконец пояснил Уиндхем. – Мартин был очень красивым, обаятельным, веселым парнем, немножко плейбоем. Но он вечно впутывался в какие-нибудь неприятности, и отцу приходилось выручать его из беды. Мартин бессчетное число раз ложился в клинику, чтобы избавиться от наркомании. Все надеялись, что ему удастся перебороть тягу к наркотикам, а он в конце концов умер от передозировки. Родители с трудом пережили этот удар.

– Как печально! Что могло заставить молодого парня, у которого все в жизни есть, подсесть на наркотики?

Джулиан пожал плечами.

– Мартину казалось, что он живет в тени своего отца – известного политика, он до смерти боялся обмануть ожидания Рэйфа и при этом очень строго себя судил. Его отчислили из Оксфорда за наркотики, и с того момента Мартин утратил самоуважение, его жизнь покатилась под откос.

– Как он выглядел? – Этот вопрос сам сорвался с языка Кейт.

Уиндхем тяжело вздохнул.

– Девушки называли его Адонисом. Он был очень красив, но имел дурную репутацию. Он сам хотел создать себе такой имидж. У Мартина были густые светлые волосы до плеч.

– А я на него похожа? – спросила Кейт, чувствуя, как сильно колотится сердце.

Джулиан внимательно всмотрелся в ее лицо. Как он раньше не замечал? Разве ему и прежде не казалось, что Катрина кого-то напоминает? Конечно, она не копия Мартина, но, определенно, могла бы быть его сестрой!

– Это все так странно. Если я скажу, что ты на него похожа, то невольно могу внушить тебе ложную надежду. Почему бы тебе не поговорить об этом со Стеллой? Эта женщина знает правду. Да, она никогда не встречалась с Мартином, но прекрасно знает Рэйфа. Она явно что-то скрывает.

– Какой у нас странный разговор…

– А разве не странно то, что Стелла сбежала в Австралию, чтобы спасти репутацию сестры, солгала тебе, что удочерила тебя через агентство?

– Теперь она об этом сильно сожалеет.

– А твоя тетя не желает искупить вину, рассказав всю правду?

Кейт встала.

– Ладно, хватит об этом. Я пришла сюда не для того, чтобы ворошить прошлое.

– А зачем?

Синие глаза Джулиана пристально ее рассматривали.

– Во-первых, ты меня почти вынудил это сделать, а во-вторых, мы собирались выбрать время, когда ты сможешь побыть с Джулсом, – в моем присутствии, разумеется.

– Неужели ты думаешь, что я его украду? – холодным тоном спросил Уиндхем. – Я бы хотел провести с сыном целый день. Я отведу Джулиана в зоопарк – семилетнему мальчишке там понравится.

– Мы зовем его Джулс.

– Его отец зовет его Джулианом, – произнес он таким тоном, перед которым спасовала бы любая женщина, но не Кейт. – Когда мы познакомимся поближе, я буду называть его Джулс. – Уиндхем подошел так близко, что Кейт ощущала исходившее от его тела тепло. – Так во сколько мы встретимся в воскресенье?

– В девять. Тебе удобно?

– Да.

– Спокойной ночи, Эш.

– Спокойной ночи, Катрина. – Его пальцы обхватили ее запястье, в глазах зажглись странные огоньки. – Я провожу тебя до машины.

Держа ее за руку, Джулиан ощущал, как напряг лось ее тело – будто натянутая струна. Кожа была горячей, словно Кейт сгорала в лихорадке.

– Не нужно.

– Почему твой голос звучит так зло? А я вот хотел бы, чтобы ты всегда была со мной рядом, хотя мне и нелегко в этом признаться.

Он медленно поднял руку и расстегнул заколку, стягивающую волосы Кейт, и они мягко упали ей на плечи.

– Правда, так лучше?

Он спрятал заколку в карман.

– Это старинная вещь! Отдай!

– Я верну ее. Обещаю.

От Джулиана исходила необычная аура: за его прирожденной властностью и кажущимся спокойствием скрывались огромные запасы страсти. Для Кейт было тяжело понимать, что связь между ней и этим мужчиной не разорвать.

– Не знаю, что ты задумал, Эш. Но если это уловка с целью сломить мое сопротивление, у тебя ничего не выйдет. Ты не возьмешь у меня Джулса. Он для меня – все.

– А что если я возьму и тебя? – произнес Уиндхем, глядя на Кейт так, что у нее, казалось, закипела в жилах кровь. – Нравится это тебе или нет, но Джулиан принадлежит нам обоим. Интересно, что он скажет, если узнает от меня, как ты сбежала, едва я уехал, а после скрыла, что у меня родился сын.

– Это настоящий шантаж, Эш!

– А мне плевать, что это. Это правда!

– Джулс еще не готов ее услышать! – воскликнула Кейт, понимая, что уже почти не владеет собой. – Зря я сюда пришла!

Уиндхем пристально посмотрел ей в глаза.

– Неужели ты совсем не чувствуешь вины в том, что случилось?

Взгляд его горел гневом.

– А ты? Мы оба наделали достаточно ошибок!

– Ну, допустим. Но я хочу все исправить. Ты не замужем. Я не женат и теперь хочу, чтобы ты вернулась в мою жизнь. Ведь ты – мать моего ребенка и англичанка по рождению. Разве ты не помнишь, как тебе понравилась Англия? Это в тебе заговорил голос крови. Скоро у Джулиана каникулы. Я предлагаю ему и тебе провести Рождество в Англии, со мной. Стелла тоже может поехать повидаться с родными.

– В качестве гостьи? Она и моя мать родились в Рэдклифф-Холле, Эш. Но поместье досталось тебе. И теперь ты считаешь, что это дает тебе право принимать за нас решения?

– Ну так подай на меня в суд. Все было законно. Твой дед назначил меня своим наследником. Джулиан однажды вполне может стать шестым бароном Уиндхемом. И тебе этого не изменить.

– Посмотрим! – Кейт вскинула голову. – Джулс уже построил планы на будущее и делится ими со всеми желающими его выслушать. Он собирается стать премьер-министром Австралии, чтобы сделать жизнь для всех лучше. Тебе не превратить его в английского аристократа.

Уверенность в ее голосе заставила Уиндхема задуматься о том, что это, возможно, правда.

– Пойми меня правильно. Для меня тоже важны желания Джулиана. Я никогда не стал бы навязывать ему свое решение. Но наш сын жил с тобой целых семь лет, и теперь я хочу восстановления справедливости. Будет это по-хорошему или по-плохому, зависит только от тебя.

Кейт резко отстранилась, но Уиндхем продолжал крепко держать ее за руку.

– А вдруг ты и твои родные не понравитесь ему?

– Это было бы самым худшим вариантом развития событий. Но неужели ты не можешь пойти мне навстречу?

– Пока нет. Не заставляй меня тебя возненавидеть, Эш.

– Уж это я, думаю, переживу. – В его усмешке читалась ирония над собой. – К тому же ты не можешь меня ненавидеть. Жизнь снова свела нас, Кейт.

– Я уже не та Кейт, какой была когда-то. Я другая, и у меня другая жизнь.

У Джулиана было такое чувство, будто он ухватил за хвост тигрицу.

– Ты же собиралась провести со мной всю жизнь. Помнишь, ты говорила, что нас свела сама судьба?

– Она же и сделала все возможное, чтобы развести в разные стороны.

За считанные секунды их готовность к стычке уступила место взаимному влечению.

– Все, что я хочу сейчас сделать, – это поцеловать тебя, – произнес Джулиан голосом, исполненным желания. Его глаза, обшаривая лицо Кейт, остановились на ее губах. – Твои губы совсем не изменились, ты это знаешь? Они по-прежнему идеальны для поцелуев. Господи, сколько у нас их было!

Он обнял Кейт, крепко поддерживая одной рукой ее спину.

– И что с того?

– Никто из нас больше не сможет полюбить кого-то другого.

– Это еще вполне может случиться.

– Нам и жизни не хватит, чтобы забыть друг друга. Наконец ты снова моя, Кейт.

Джулиан пожирал ее взглядом, словно гипнотизируя, и она подчинялась этому взгляду.

– Ты так полагаешь?

– Я это знаю. Твой образ всегда оставался в моей памяти. Ты хоть раз не солгала мне, признаваясь в любви?

– Я не хочу об этом вспоминать, – взмолилась Кейт.

Все теперь было по-другому, и при этом, казалось, ничего не изменилось.

– Позволь мне напомнить…

Джулиан кончиком пальца приподнял ее подбородок и проложил дорожку поцелуев вдоль ее подбородка до уха. Затем его губы спустились вниз, лаская ее шею. Как она только могла подумать, что больше не любит этого мужчину! Его рот замер над ямочкой над ее ключицей.

– Помнишь? – мечтательно спросил Уиндхем.

Кейт ощутила вкрадчивую ласку его руки.

– Может быть… – голос ее дрогнул.

Она понимала, что сейчас последует продолжение, и у нее нет ни сил, ни желания остановить Джулиана, который словно околдовывал ее. А она никогда не могла противостоять его чарам.

Он прошептал в ее губы:

– Семь долгих лет! Семь лет горя для меня. Но зато у тебя все было замечательно, верно? Ведь у тебя был наш сын.

Он крепко прижал ее к себе, словно не желая отпускать от себя больше никогда.

Кейт охватила томная расслабленность, ноги начали подкашиваться. Казалось, все тело стало невесомым. Захотелось прислониться к Джулиану, чтобы не упасть. А он все целовал ее лицо, шею, ложбинку между грудей.

Желание, словно бурный поток, затопило тело Кейт.

– Ты причинил мне столько страданий! – укорила она.

– А ты – мне, – ответил Джулиан, лаская большими пальцами ее возбужденные соски.

Разум Кейт затуманился. Она закрыла глаза, чтобы острее чувствовать наслаждение. Уиндхем расстегнул молнию на ее платье, и оно упало на пол. Кейт осталась в одном белье.

– Я так сильно тебя хочу, – еле слышно выдохнул он. – Не сопротивляйся мне.

Ладони Джулиана накрыли ее грудь.

«Я сейчас умру от желания», – подумала Кейт и осторожно приникла к нему, ощущая себя плавящейся от огня восковой свечой.

– В последний раз?

– А потом еще раз и еще…

Уиндхем медленно, бережно взял ее на руки, отнес в спальню и уложил на огромную кровать.

– А вдруг тебе понравится? – шепнул он. – Раньше ведь очень нравилось.

Они заглянули друг другу в глаза, ища там свое отражение.

– Тогда все было иначе. Я была совсем юная. А теперь я другая.

Джулиан тихо рассмеялся.

– Ты все та же.

Он, лаская, провел умелой рукой по ее телу, и оно затрепетало от этого прикосновения, ожидая продолжения.

Кейт лежала, распростертая на постели, с раскинутыми в стороны ногами.

– Люди меняются, но то чувство, что было между нами, живет до сих пор. Я называю его любовь. Бог знает, как зовешь его ты, но ты хочешь меня так же сильно, как я тебя. – Джулиан наклонился над кроватью, разглядывая Кейт – такую прекрасную, женственную, готовую ему отдаться. – Ну давай, отрицай это, если сможешь.

Он начал ласкать ее. Его ладони медленно гладили ее грудь и живот. Пальцы ласкали Кейт сквозь трусики, скользя, прижимаясь, рождая яркие ощущения – настолько восхитительные и острые, что казалось, сделай эти умелые пальцы всего лишь одно круговое движение – и она сразу же кончит.

Кейт тяжело дышала. Все ее тело словно открылось навстречу Джулиану. Она отчаянно жаждала снова ощутить этого мужчину внутри себя.

– Эш! – простонала она. – Возьми меня.

Ей хотелось заниматься с ним любовью всю ночь напролет. Она и не осознавала, что по ее щекам катятся слезы. Уиндхем, наклонясь к ее лицу, благоговейно сцеловывал их.

Затем он быстро разделся, а Кейт, не в силах дольше ждать слияния их тел, простонала его имя. Возбужденный, Джулиан направился к постели.

Ему в этот момент казалось, что у него в жизни не было других женщин, кроме Кейт. Лишь она – первая и последняя, созданная для него. Их судьбы тесно переплелись. Он отыскал ее. Он нашел своего сына. Они теперь – его семья, самое важное в его жизни. Он больше их не отпустит.

Стелла встретила племянницу воинственно.

– Уже почти полночь!

– Эй, ты меня испугала! – вздрогнула Кейт, увидев стоящую у порога родственницу. – Не знала, что мне нужно отмечать время прихода и ухода, – попыталась она пошутить. – А в чем проблема?