Мишель Яффе - Нимфа

— Как это произошло? Как ты убил его? — после недолгой паузы спросила она.

— Он состоял в преступной организации, которую я раскрыл. Он стрелял в меня, и мне пришлось защищаться. К несчастью для него, я оказался более метким стрелком.

— Значит, он мертв? Это правда? — Криспин кивнул. — Слава тебе, Господи, — еле слышно прошептала Софи.

— Что? — переспросил обескураженный Криспин.

— Я сказала, слава Богу. Слава Богу, что он мертв, а ты жив. Я не могу представить себе свою жизнь без тебя.

— Но Деймон…

— Деймон был тем человеком, который держал меня взаперти на чердаке. Он издевался надо мной. Он перестал быть мне братом и превратился в настоящее чудовище. Я долгие годы жила во власти кошмара, который он создал. До тех пор, пока не появился ты.

— Значит, ты не хочешь оставить меня? — спросил Криспин.

— Нет, ни за что. — Софи покачала головой.

— Но минуту назад ты оттолкнула меня от себя, как смертельного врага.

— Просто ты очень удивил меня. Тем более что… я ждала от тебя других слов.

Софи уютно устроилась в его объятиях и слушала, как журчит вода, стекая по статуе мраморной Венеры. Она пыталась убедить себя в том, что для нее вовсе не важно, любит ли ее Криспин. Когда она в десятый раз повторяла это про себя, Криспин задумчиво произнес:

— Кстати, о нашем споре…

— Я полагаю, обсуждать здесь нечего, милорд, — нахмурилась Софи. — И так ясно, кто выиграл.

— Я рад, что ты это признаешь. — Криспин по шею погрузился в воду. — Тебе повезло, что я милосердный победитель.

— Мне бы повезло, если бы вы выиграли, а поскольку выиграла я, вас ждут жестокие муки. Потому что я победитель немилосердный.

— Но выиграл-то я. Ты сказала, что Констанция — убийца, в полдень. А я узнал об этом на несколько часов раньше.

— Вы не сможете это доказать. Так что это спорный вопрос. Я выиграла спор, а не вы.

— Одного заявления мало.

— Нет, не мало, — усмехнулась Софи. — Парки были на моей стороне.

— Парки? Это звучит так же смешно, как если бы тетушки были на твоей стороне. Это доказательство неубедительно.

— Что ж, я могу сделать его убедительным. — Софи поднялась, собираясь вылезти из ванны, как вдруг из-за куста лаванды раздалось осторожное покашливание Терстона.

— Добрый вечер, милорд, мисс Чампьон, — сказал он невозмутимо, как будто привык разговаривать с покрытым копотью хозяином и его обнаженной любовницей через живую изгородь. — Я взял на себя смелость достать это из сейфа и принести сюда, полагая, что это может вам понадобиться. — Он протянул из-за куста серебряный поднос, на котором лежали две записки.

Софи взяла их и вернулась к Криспину.

— Если вы помните, милорд, каждый из нас записал свое самое сокровенное желание и мы условились, что проигравший должен будет его выполнить. Не так ли?

Криспин серьезно кивнул в ответ, и она протянула ему сложенный вчетверо листок, на котором написала тогда несколько строк. Казалось, с тех пор прошла вечность.

— Читайте, — приказала она.

— «Я желаю, чтобы вы отправились на следующую аудиенцию к королеве голым», — прочел Криспин и удивленно посмотрел на нее.

— Теперь видите, что я выиграла? — просияла Софи. — Я выиграла, потому что уже получила то, что пожелала.

— Не могу поверить, что ты хотела этого.

— Не забывайте, что вы заставили меня тогда раздеться перед вами. Мне хотелось, чтобы справедливость восторжествовала. Теперь вы понимаете, почему я не могла согласиться стать вашей женой прежде, чем мы покончим с нашим спором? Я никогда не допустила бы, чтобы мой муж сделал такое.

— Еще бы, — торжественно кивнул Криспин и посмотрел на свою нареченную с оттенком грусти. — Я бы и не стал. Твой муж должен быть образцом добродетели.

— Именно, — согласилась Софи. — А каким было твое желание?

— Поскольку выиграла ты, это не имеет значения, — ответил Криспин и скомкал листок.

— Криспин, покажи, что ты написал. — Софи шутливо бросилась на него и попыталась разжать его кулак. Однако Криспин заговорил серьезно, и она остановилась.

— Лучше не надо. Не думаю, что тебе стоит знать об этом, особенно накануне свадьбы. Так будет лучше для нас обоих. Я ведь написал это очень давно. Когда мы только что встретились.

Софи вдруг сникла. Помолчав, она неуверенно спросила:

— Криспин, ты когда-нибудь был влюблен?

— Однажды, — не глядя на нее, ответил он.

— Это было как удар молнии? Или, наоборот, происходило постепенно?

— Как удар. Я влюбился в нее с первого взгляда.

— А она отвечала тебе взаимностью?

— Она говорила, что да. Хотя я думаю, что ей на это потребовалось больше времени.

Софи подивилась тому, что существует такая идиотка, которая не влюбилась в Криспина с первого взгляда, но решила не высказывать своих мыслей вслух.

— Она была красивой?

— Больше, чем просто красивой. Она была необыкновенно прекрасна.

— Понятно. — Эта женщина с каждой минутой нравилась Софи все меньше и меньше. — Она была умна?

— Иногда. Но случалось, что она была просто слепа.

— Когда? — Софи воспрянула духом, когда выяснилось, что у ее соперницы все же есть недостаток.

— Например, когда кто-нибудь пытался сказать ей, что любит ее.

— Тебе, наверное, нелегко пришлось, — глубокомысленно подметила она.

— Да нет, я даже находил это занимательным, — ответил Криспин, но Софи уже не слушала его. Она разрывалась между желанием узнать имя этой женщины, потому что иначе оно не дало бы ей покоя до конца дней, и пониманием, что лучше этого не делать.

— Кто она? — не удержалась Софи. — Я клянусь не вмешиваться в это дело, если ты против, но я не смогу жить, не зная правды.

— Ты действительно хочешь, чтобы я сказал?

— Да.

— Не думаю, что стоит это делать, — серьезно возразил Криспин.

— Прошу тебя.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

— Хорошо, — кивнул Криспин и протянул ей скомканный листок. Софи глубоко вздохнула и дрожащими пальцами развернула его. Сердце едва не выскочило у нее из груди, когда она прочла: ТЫ.

Сад Сандал-Холла сверкал огнями тысячи свечей и факелов до самой реки. Павильоны, затянутые прозрачным белым газом и украшенные экзотическими цветами разных оттенков, стояли на зеленой траве; их стенки колыхались от дуновения вечернего ветерка. Солнце уже начало заходить, и небо над головами людей, в молчаливом ожидании собравшихся перед задней дверью дома, было пурпурным.

Софи выглянула из окна комнаты Криспина на втором этаже и вдруг испытала огромное желание сбежать.

— Нет! — Она отшатнулась от окна, едва не наступив на шлейф платья. — Нет, сегодня неподходящий день.

— О чем ты? — спросила Октавия, спасая шлейф от варварского обращения подруги.

— Я думаю, что лучше завтра. Выгляни на улицу. Похоже, дождь собирается?

— Да, ты права, Софи, — кивнула Эмми, сидевшая на подоконнике. — На небе действительно собираются тучи.

— Софи, в чем дело? — тревожно спросила Октавия, взяв ее за руку. — Мне казалось, что ты хочешь выйти замуж за Криспина.

— Я хочу. А вдруг он не хочет жениться на мне? Что, если он согласился на это только потому, что обещал и не может нарушить данное слово?

— Отлично! — согласилась Эмми. — А что, если у него амнезия и он забыл, что уже женат, когда делал тебе предложение? А что, если он вообще не граф Сандал, а какой-нибудь сапожник, который просто на него очень похож…

— Перестань, — остановила ее Октавия, с трудом удерживаясь, чтобы не рассмеяться. — Софи, ты же знаешь, что все это не так. Он хочет жениться на тебе.

— Возможно, — согласилась Софи. — А вдруг остальные Арборетти, его братья и кузены, возненавидят меня?

— Они не возненавидят тебя.

— Что, если они решат, что я недостаточно хорошо воспитана и образована, что я недостаточно изысканна, чтобы стать женой Криспина?

— Они будут не так уж далеки от истины, — небрежно отозвалась Октавия.

Софи резко обернулась к подруге, не веря своим ушам, как вдруг в дверь постучали. И тут же в проеме показалась аккуратная белокурая головка, а за ней и ее обладательница.

— Вы мисс Чампьон? — спросила девушка с легким акцентом. Софи кивнула, и незнакомка устремилась к ней с распахнутыми объятиями. — А я Бьянка. Ваша невестка. Я так рада познакомиться с вами. Вы еще красивее, чем описывал Криспин, а он употребил множество эпитетов. Да и письма Лоуренса Пикеринга подтверждали это. У вас восхитительное платье! — Она повернулась к двум другим женщинам, находившимся в комнате: — А вы, должно быть, Эмми и Октавия? Я так много слышала о вас…

— Не бойтесь моей жены, — прервал ее Йен, входя в комнату. — Она всегда болтает без умолку, когда взволнованна.

— Познакомьтесь, это Йен, брат Криспина и мой муж, — сказала Бьянка, а когда следом за ним в комнату бесцеремонно вошли еще трое мужчин, продолжила, указывая на каждого по очереди: — Это Майлз, Тристан и Себастьян, пресловутые кузены Криспина.

— Ты же знаешь, что мы предпочитаем, чтобы нас называли «прославленными», Бьянка, — сказал Тристан. — Не хотелось бы, чтобы у мисс Чампьон сложилось о нас превратное мнение.

— Пожалуйста, называйте меня Софи, — растерянно вымолвила Софи, не ожидавшая появления такой компании.

— Софи, — повторил Себастьян с улыбкой и доверительно склонился к ее уху. — Скажите, Софи, это правда, что, когда вы познакомились с Криспином, у вас были наклеены усы?

Софи смутилась, но кивнула.

— А то, что вы спасли из тюрьмы десяток женщин? — поинтересовалась Бьянка.

— Я полагаю… — Софи испугалась, что ни ее привычка носить усы, ни разговоры о тюрьме не будут способствовать установлению теплых отношений с семьей Арборетти.

— А вот я никого не спасла, когда была в тюрьме, — с сожалением вымолвила Бьянка, чем повергла Софи в шок.

— Слава Богу, что вернулась сама да еще привела в дом верного слугу, — любовно глядя на жену, сказал Йен. — Но не думаю, что это подходящая тема для разговора в день свадьбы.

У нас будет достаточно времени, чтобы надоесть Софи нашими скучными историями.

— Скучными? — возмутился Тристан. — Говори за себя. Мои истории вовсе не скучны.

— Да? А я считаю, что история о том, как ты лишил коллекцию графини Монтекастелло картины Рафаэля, зависнув в камине и накормив ее собак пирожными, пропитанными бренди, невероятно скучна, — притворно зевнув, отозвался Себастьян.

Софи переводила взгляд с одного на другого Арборетти, и ей казалось, что она спит и видит сон. Такой прекрасный, что он попросту не может сниться Софи Чампьон. Ей хотелось выразить свою радость, но она не смогла найти нужные слова, поэтому сказала просто:

— Я очень рада с вами познакомиться.

— Уверяю вас, что мы тоже очень рады, — ответил Йен за всех. В его голосе чувствовалась неподдельная искренность, которая была для Софи дороже самых изысканных светских манер. Он подошел к Софи и взял ее за обе руки. — Добро пожаловать в нашу семью, Софи. Мы ждали вас.

Сам того не зная, он произнес именно те слова, которые Софи мечтала услышать в течение целых одиннадцати лет.

Толпа, собравшаяся у лестницы в главном холле, замерла по знаку Терстона.

— Дыши, — шепнул Йен брату на ухо, но тот не мог последовать его совету. Он был просто не в состоянии ни вздохнуть, ни шевельнуться до тех пор, пока не увидит Софи и не убедится окончательно, что она действительно согласна выйти за него замуж.

Дверь на верхней площадке отворилась, и из нее одна за другой вышли Бьянка, Хелена, Эмми и Октавия. Криспину казалось, что время остановилось. И вдруг он увидел ее.

Софи словно плыла по воздуху в сверкающем наряде. Она казалась слишком прекрасной, чтобы быть смертной, и лишь румянец на ее щеках убеждал Криспина, что она ему не снится. Платье цвета морской волны удивительно шло к ее глазам. Юбка с вышитыми на ней русалками и нимфами, кружащимися в танце — в их тела и волосы были вплетены драгоценные камни, — переливалась всеми цветами радуги, как дно океана, усыпанное сокровищами. Край нижней юбки тоже был украшен алмазами и аквамаринами, застывшими, словно капли воды, сверкавшими, как морская гладь на закате. Из камней же был сделан и крохотный шмель, приколотый к вороту платья. Это платье было лучшей работой Октавии, настоящим шедевром ее мастерства, но не платье заставило Криспина утратить дар речи, а то, как Софи в нем выглядела, то, как она смотрела на него.

— Софи Чампьон, я люблю тебя! — пронесся над толпой его крик.

Чествование молодых и поздравления не смолкали до самого утра. Отчет о свадебном торжестве занял целых восемь страниц во вновь открывшемся журнале «Новости двора», который теперь перешел в собственность леди Присциллы Сно-уден и ее сестры, леди Элеоноры Нирвыо, тетушек графа Сандала, и включал в себя множество деталей, начиная с описания стола, «отличавшегося преобладанием апельсиновых пирожных», и кончая замечаниями, сделанными королевой (в том числе: «Очень вкусное вино, Сандал» и «Где вы заказывали эти кресла?»). Полстраницы было отведено импровизированному монологу ворона Грипа, который он произнес из окна комнаты его светлости на тему червяков и прочей мерзости, а также хвалебному гимну «Ода в честь Софи Чампьон, спасшей жизни многих женщин». Инсценировка, показанная членами Благородного собрания (неизвестного владельцам журнала) и вызвавшая настоящий фурор, когда танцующие мальчики вдруг оказались девочками, удостоилась трех четвертей страницы. Много места было отведено отрывку, озаглавленному «Сообщение о том, что стало известно в полночь».