Мишель Яффе - Нимфа

— Приведи его сюда, Кит. Все в порядке, обычная предосторожность.

Кит вышел и вернулся, ведя за собой высокого человека с повязкой на глазах и связанными за спиной руками. Одежда была ему чуть маловата, но зато хорошо сшита, его лоб пересекал синевато-багровый шрам. Кит усадил посетителя в кресло у стола и отступил на два шага назад.

Человек повертел головой из стороны в сторону и потянул носом, словно хотел учуять присутствие того, с кем пришел повидаться. Он подпрыгнул на месте от неожиданности, когда в самое его ухо хриплый голос прошептал:

— Что у вас есть для меня?

Посетитель не узнал голоса и нахмурился, стараясь догадаться, кому он принадлежит — старику или молодому человеку, мужчине или женщине.

— Я послал вам свой опознавательный знак, — ответил он наконец.

— Ваш опознавательный знак, — повторил напряженный шепот. — Кстати, откуда он у вас?

— Это не имеет значения. Главное, что он у меня есть. Я знаю, как найти Феникса, и могу доставить его вам.

— А с чего вы взяли, что мне нужен Феникс?

— Прошу прощения, я ошибся. — Посетитель неловко поежился в кресле, стараясь ослабить веревки, стягивающие ему запястья. — Верните мне кольцо, и я уйду. — С этими словами он сделал попытку подняться, но чья-то тяжелая рука надавила ему на плечо и заставила сесть обратно.

— Вы слишком нетерпеливы, — снова раздался шепот. — Я не сказал, что мне не нужен Феникс. Скажите, откуда вам известно, кто он?

— Я знаю, как его найти, — повторил незнакомец, не отвечая на вопрос. — Он сейчас в немилости у ее величества, а значит, не обладает таким могуществом, как прежде. Он ослаблен и может стать легкой добычей. И я готов доставить его вам.

На его плечо снова легла рука, но на этот раз потянула его вперед. У него было чувство, что кто-то пристально рассматривает его лицо, шрам, одежду. Затем он ощутил на щеке чье-то теплое дыхание.

— Я верю, что вы знаете, где Феникс, и можете заполучить его. — Рука на плече несколько ослабила хватку. — И еще я думаю, что мы сможем хорошо поладить. Свяжитесь со мной, когда вам удастся уничтожить его. И не медлите, потому что время для нашего предприятия действительно самое подходящее. — Рука отпустила плечо. — Вы можете идти.

— Мы еще не обсудили мое вознаграждение, — не трогаясь с места, спокойно промолвил посетитель.

— Вы получите свою долю, когда наше дело успешно завершится.

— Я хочу получить треть от всей прибыли.

— Что? — Тон шепота стал угрожающе высоким. — Треть? Вы с ума сошли?

— Вам нужен Феникс или нет? — невозмутимо поинтересовался незнакомец, доверительно подавшись вперед.

В комнате воцарилась тишина, в которой было отчетливо слышно тяжелое и частое дыхание его собеседника, после чего ее нарушил сдавленный шепот:

— Четверть.

— Хорошо, четверть, — согласился пришедший и добавил почти небрежно: — И девчонку.

— Какую девчонку?

— Софи Чампьон. Ту самую, которую вы хотите обвинить в убийстве.

— Зачем она вам? — В шепоте появилась какая-то новая неуловимая интонация.

— А зачем вам Феникс? — отозвался тот вопросом на вопрос.

— Это не ваше дело.

— Совершенно верно, — кивнул гость.

— Хорошо, вы получите Софи Чампьон и пятую часть прибыли, — после долгой паузы ответил его собеседник.

— Вы только что сказали четверть.

— Я передумал. Мне всегда была чужда терпимость к плотским слабостям.

— Мерзкий ублюдок, — сквозь стиснутые зубы процедил незнакомец.

— Пожалуйста, без оскорблений. Просто скажите — да или нет. Вы согласны? На девчонку и пятую часть прибыли?

— Да, согласен. — Челюсть пришедшего налилась свинцовой тяжестью.

— Прекрасное решение. За пятую часть прибыли я получу Феникса…

— А я — Софи Чампьон, — перебил его гость, и по его лицу расползлась улыбка. Она не исчезла и тогда, когда четверть часа спустя он вышел из мастерской, — странная, загадочная улыбка.

Улыбка, про которую старая нищенка на пороге Сандал-Холл подумала, что никогда не хотела бы увидеть ее снова. Улыбка, от которой кровь застыла у нее в жилах и которая затем преследовала ее в снах много ночей подряд.

— Где вы были? — спросил коренастый помощник своего хозяина, появившегося в дверях. — Я разослал мальчишек по всему Лондону, и они с самого рассвета вас ищут.

— Милорд, — напомнил ему Лоуренс Пикеринг.

— Милорд, — послушно добавил к своей речи помощник с неуклюжим поклоном. — Мальчишки разыскивают вас по всему Лондону с рассвета, милорд.

На самом деле Лоуренс Пикеринг вовсе не был пэром королевства и даже не мог похвастаться дворянским происхождением. Однако он был так богат, как десяток графов, вместе взятых, и имел в Альзатии — лондонском квартале, который называли также Малым Эдемом из-за бесконечного разнообразия находившихся здесь увеселительных заведений на любой вкус, — большую власть, чем многие дворяне в своих кладовых. Те, кто осмеливался противиться его воле или вырваться из-под его влиятельного гнета, бесследно исчезали навеки, а иногда лишь на время, достаточное, чтобы их разбухшие тела темные воды Темзы вынесли куда-нибудь на мелководье. Изначально его окрестили «лордом» Пике-рингом недруги, желая высмеять его амбициозное стремление подчинить своей власти лондонское дно, но с тех пор как ему удалось осуществить это, титул перестал выглядеть насмешкой и стал трюизмом — так теперь обращались к нему и законные последователи, и те, кто дорожил своей головой.

Голова его помощника покоилась на короткой, толстой и уродливой шее, но не была от этого ему менее дорога, чем остальным, поэтому он невольно съежился под недовольным взглядом хозяина.

— Разумеется, у моих людей хватает дел и без того, чтобы повсюду меня разыскивать, — сказал Лоуренс, протягивая накидку лакею, который следовал за ним по пятам. — И конечно же, я вправе ни перед кем не отчитываться в своей частной жизни.

— Да, милорд. Просто кое-что произошло, и я подумал, что вас следует поставить в известность, и, кроме того, мне нужен был ваш совет… — Он сник под строгим немигающим взглядом хозяина и хрипло добавил: — …ваше сиятельство.

— Давай не будем преувеличивать. «Милорда» вполне достаточно, — ответил Лоуренс и отвернулся, чтобы помощник не увидел его улыбку. Гримли был надежным и верным человеком, которому как-то удалось запугать самых жестоких ставленников Лоуренса и заставить их подчиняться своим приказам. Лоуренс никогда не интересовался, как ему это удалось, но результат его устраивал, поскольку позволял передоверить Гримли управление всей огромной армией осведомителей и головорезов. Но главная причина, по которой он держал Гримли при себе, состояла в том, что ему доставляло удовольствие издеваться над ним. Это было легко и, сказать по чести, негуманно, но подтрунивание над этим похожим на жабу человечком забавляло Лоуренса, особенно в такие неудачные дни, как сегодняшний.

А если верить Гримли, сегодняшние неудачи еще не закончились. Лоуренс сел за огромный письменный стол, любовно провел рукой по его матовой поверхности красного дерева, словно ласкал прекрасную женщину, и снова взглянул на своего помощника.

— Так что же произошло?

— Ричард Тоттл, милорд. Он мертв, милорд. Найден убитым в курительной комнате клуба «Единорог». — Гримли непроизвольно сделал шаг назад от стола, заметив, что желваки на щеках хозяина дрогнули.

— Вам известно, кто это сделал?

— Нет.

Лоуренс еле слышно выругался. Его информатор убит в самом доходном из его клубов — что может быть глупее и досаднее! Меньше всего ему хотелось, чтобы констебли и королевские гвардейцы шныряли по клубу и совали свой нос в его дела, требуя часть доходов в обмен на молчание.

— Кто еще об этом знает? — спросил Лоуренс.

— Никто, — ответил Гримли. — Пока никто. Около полуночи явился мальчишка с запиской. — Он протянул хозяину смятый листок.

— «Загляните в курительную комнату „Единорога“, — вслух прочел Лоуренс и вернул ее помощнику. — Откуда мальчишка взял ее?

— Он сказал, что получил ее от какой-то дамы на Флит-стрит, но от какой именно, он не вспомнил даже после нашего пристрастного допроса.

— Вы ведь не покалечили его, правда? — сверкнули глаза хозяина.

— Нет, — смущенно ответил Гримли. — Разве что немного.

— Что я говорил тебе о нанесении телесных повреждений мальчишкам? Это не приводит ни к чему хорошему, только увеличивает число наших врагов. Конечно, тебе никогда не приходилось жить на улице и добывать пропитание собственной головой, но… — Лоуренс не договорил. — Ладно, не важно. Разыщи мальчишку, дай ему десять фунтов и предложи работу. Хорошую работу. Бьюсь об заклад, что это поможет расшевелить его память.

Гримли подошел к двери, вызвал лакея, отдал какие-то распоряжения и с мрачным видом вернулся к столу.

— Что с телом? — поинтересовался хозяин, когда дверь за лакеем закрылась.

— Мы оставили его на месте, милорд. — Помощник снова забеспокоился. — Я не знал, как вы захотите поступить с ним, но до трех часов дня в клуб не войдет никто из посторонних, так что тело в безопасности. Я прежде хотел получить ваши распоряжения относительно квартиры Тоттла.

— Нужно с максимальной выгодой использовать его тело, — устало вздохнул Лоуренс. — Его надо перенести к порогу тех, кто должен нам больше всего денег, и пусть они сами сделают из этого выводы. А тем временем…

— Понимаю, — с готовностью кивнул Гримли. — Есть ли что-нибудь особенное, что вы хотели бы получить из квартиры Тоттла, милорд, или взять все, что покажется важным?

— Ты, как всегда, слишком торопишься. Это твой основной недостаток, Гримли. Я уже говорил тебе, что главное не то, что найдешь при обыске квартиры, а то, что оставишь там после себя. А я еще не решил, что это будет.

— Но, лорд Пикеринг… — нахмурился помощник.

— Мы не станем мешать констеблям выполнять их работу, — перебил его хозяин. — Ты же знаешь, как мой брат раздражается, когда мы вмешиваемся в его дела.

Гримли понимающе кивнул. Бул Пикеринг, старший брат Лоуренса, был человеком немногословным, недалеким, но очень сильным. Он сделал стремительную и блестящую карьеру — от сборщика долгов, состоящего на службе у брата, до городского палача — и ревниво относился к своей службе. В последний раз, когда Бул заподозрил брата в том, что тот избавил от виселицы его верного клиента, потребовалось несколько дней на то, чтобы снова привести контору Лоуренса в порядок. Чтобы избежать подобного хаоса, к которому Лоуренс питал стойкое отвращение, он с тех пор старался проследить, чтобы в каждом преступлении был виновный, осужденный на смертную казнь.

— Однако не стоит быть слишком щедрыми с констеблями, не так ли? — продолжил Лоуренс. — Пошли кого-нибудь к Тоттлу, пусть очистят его сейф. А остальным скажи, чтобы были настороже на тот случай, если кто-то ведет охоту на наших людей.

Гримли уже открывал дверь, направляясь исполнять приказы хозяина, когда мимо него промчался перепуганный лакей, словно подгоняемый потусторонней силой.

— Простите, милорд. Я пытался остановить его, но ничего не смог по…

Потусторонняя сила в действительности оказалась сверкающим острием шпаги, которую держал в руке высокий светловолосый человек с холодными серо-голубыми глазами.

— Это правда, милорд, — сказал он. — Я настаивал на встрече с вами. Полагаю, мы с вами не закончили обсуждение одного важного дела.

Гримли стремительно выхватил шпагу из ножен и подступил к незваному гостю вплотную:

— Ни шага вперед, сэр, если вам дорога ваша жизнь.

Резким, скупым движением запястья незнакомец разоружил помощника и опрокинул его на пол, лакей воспользовался случаем, чтобы ускользнуть. Гримли был потрясен даже не тем, что с ним произошло, а тем, что его хозяин вдруг удовлетворенно крякнул и рассмеялся.

— Криспин, я вижу, ты научился владеть шпагой гораздо лучше с тех пор, как протянул мне руку помощи. Когда ты вернулся? — спросил Лоуренс, вытирая выступившие от смеха слезы и обходя вокруг стола, чтобы заключить в объятия друга.

— На этой неделе, — дружелюбно отозвался Криспин. — Я собирался зайти раньше, но дела задержали.

— И как же ее зовут? — Лоуренс приподнял одну бровь. Этот жест он перенял у Криспина, когда им обоим было по десять лет. — Энни? Мэри? Или она из тех француженок, про которых ты раньше любил рассказывать всякие истории?

Криспин уклончиво усмехнулся и наклонился, чтобы помочь Гримли подняться.

— Простите, мой друг, — извинился он, возвращая ему шпагу. — Просто я не выношу, когда на меня нападают.

Гримли попробовал улыбнуться, понял, что это у него не получится, и учтиво поклонился:

— Для меня большая честь быть поверженным графом Сандалом. Я вам еще нужен, милорд, или я могу заняться делом, которое мы только что обсудили? — добавил он, обращаясь к хозяину.