Марина Туровская - Ниночка

В полупустом автобусе женщины поздоровались с Ниной сквозь зубы. Она устроилась на пыльном заднем сиденье и видела, как входившие в автобус пассажиры из соседних деревень сначала радушно со всеми здоровались, а потом, наклонив ухо к соседке, услышав что-то, с неприязненным интересом косились на нее.

В Боровичах Нина пересела в другой автобус. Через три с половиной часа должен быть Великий Новгород.

Она и не надеялась заснуть, хотя всю прошлую ночь от переживаний вязала крючком салфетки у телевизора, но неожиданно ее сморило.

В сонном состоянии ее высадили на какой-то остановке – оказалось, сломался автобус. Минут через двадцать подогнали другой, и она влезла в него, доплатив деньги. Сил возмущаться не было, и она заснула, как только села на свое место.

Разбудили ее на конечной остановке. Нина, сонно слыша: «Москва, прибыли, освобождайте салон автобуса», еще не очень соображала, что произошло. Выйдя на площади перед Ленинградским вокзалом, поняла, что проехала дальше, чем рассчитывала.

Площадь гудела от множества машин, спешащие к поездам и автобусам пассажиры сносили чемоданами и сумками мешающих им прохожих.

«Ну, значит, это судьба», – решила Нина, подняла чемодан и двинулась к зданию вокзала.

В большом гулком здании Нина сразу подошла к молодому милиционеру и поставила около него чемодан.

– Я извиняюсь. Вот приехала, а меня не встретили. Вы не подскажете, где тут в «Скорую помощь» устраиваются?

Милиционер обошел девушку, рация у него в руке ругалась матом, давая кому-то указания.

– А чего у тебя болит-то? – Деваха милиционеру понравилась. Особенно фигура – настоящая, женская, как у его мамки и теток. Рост хороший, плечи, большая грудь и крупная, возбуждающая попа.

– Ничего не болит. – Нина шмыгнула курносым носиком. – Я медсестра, мне на работу устроиться надо.

– А-а, понял. Тебе, наверное, в институт Склифосовского, здесь недалеко, пешком дойдешь, а то ехать дорого. Пойдем, направление покажу.

Милиционер скоренько пошел к выходу. Нина, скособочившись от тяжелого чемодана, большую часть которого занимали десять килограммов домашних продуктов, загруженных мамой «на первое время», засеменила за парнем.

– А ты не знаешь, там жилье дают?

– Дают, – оглянувшись, милиционер остановился. – Передохни.

Они оказались одинакового роста и одного возраста. Парень чуть постарше. И девушка была, что называется, своя, деревенская. Крепкая, русоволосая, улыбчивая. Только вот лицо подкачало, уж очень простецкое, как у его родной сестры. А так бы он в эту случайную знакомую моментально влюбился.

– Ты, слышь, не обижайся, я тебя проводить не могу. Тебе вон туда, – милиционер сделал отмашку рукой. – Нам постоянно приходится общаться с «ноль три», так я точно знаю – дают им общежитие, дают. Не очень хорошее, зато почти даром.

– Спасибо тебе, – Нина от души пожала милиционеру руку. – Вот мне свезло тебя встретить.

Подняв чемодан, девушка спустилась в переход.

Молоденький милиционер тоскливо смотрел ей вслед.

Начало лета, июнь. В деревне пахнет травою, по утрам будят птицы и петух. Мать посылает на скотный двор двух младших сестер – кормить животных и доить корову. А он спит на чистом крахмальном белье на кровати под окошком, веселое солнце бьет в глаза. Пахнет свежесорванными укропом и луком, которые добавили в окрошку с шипящим квасом…

…А тут – круглосуточная гарь, вой автомобильных сирен по ночам, постоянный гул машин, зассанные бомжи и затюканные до агрессивности нелегалы-гастарбайтеры. Но в городе есть то, без чего и красоты деревни не в радость, – деньги.

В кошельке одиноко и сиротливо лежала сторублевая купюра. Вздохнув, Юля закрыла кошелек, стащила с себя домашнюю юбку и натянула джинсы. Одернув мятую футболку, она задержалась на ней взглядом и решила, что даже в темноте футболочка больше подходит для дворников-узбеков в конце рабочего дня, чем для творческой девушки под тридцать лет, желающей зайти в магазин для приобретения скромного количества сорокаградусного напитка.

В зеркало Юля не смотрела, не хотела портить себе настроение. Половина ее лица была обезображена большим бордово-синеватым родимым пятном. К тому же она, как и подавляющее большинство девушек на грани тридцати, набрала лишние пятнадцать килограммов, отрастила второй подбородок и постоянно забывала подремонтировать два зуба, благо они никому, кроме нее, не были видны.

Томясь из-за каждой минуты задержки, Юля быстро кинула снятую футболку в корзину с грязным бельем, надела глаженую блузку и, прихватив из-за кухонной двери пакет, склад которых находился именно там, в корзине, забрала с обувной тумбочки ключи от квартиры.

Проскрипев подошвами кроссовок по линолеуму в коридоре, она ткнула кнопку вызова, встала перед дверями лифта и, переминаясь с ноги на ногу, стала ждать его приезда.

Еле выдержав путь в сорок пять метров, с пятнадцатого по первый этаж, в кабине, насквозь провонявшей собачьей мочой, прикрывая нос ладонью, Юля выбежала из лифта. Свободно выдохнула, только выйдя из подъезда.

Не замечая теплоты июньского вечера, видя только желанную цель – вывеску магазина «Нельсон», Юля рванула вперед.

За четвертинку водки, за банку крепкого пивасика «Охота» и пачку «Муратти уан» с нее взяли в аккурат девяносто девять рублей.

Выйдя из магазинчика, Юля хрустнула защелкой пивной банки и с наслаждением сделала несколько глотков дешевого пива с сивушным привкусом. Ощущение получилось… то, что надо, ощущение. И, разумеется, именно в мгновения кайфа, когда невозможно оторваться от банки, раздался звонок мобильного.

– Юляшка-промокашка, толстопопая кругляшка! Я придумал тебе работу! – заурчал голос Ильи Розенблюма, одногруппника по художественному училищу. – И планирую сегодня вечером к тебе завалиться. Ты одна?

– Не одна, Илья, – сделала суровый голос Юля. – Как раз сегодня приехали с дачи мама с папой. Я сейчас бегала за сахаром, и мы собираемся варить клубничное варенье.

– Какое совпадение, – тускло заговорил Илья. – Я в Интернете для тебя надыбал охренительную работу – сбор клубники на полях совхоза имени Ленина. И витамины, и похудание. С завтрашнего дня набор сборщиков, и так на полтора месяца.

Стоя с двумя поднятыми руками, одна из которых держала пакет и банку с пивом, а вторая – телефон, Юля замерла. Вот именно сейчас, когда она наврала надоедливому Илье о варенье, ей неимоверно захотелось свежей клубники.

– Диктуй маршрут. Клубника сейчас дорогая, и ее мало.

Пока Илья нудно объяснял схему проезда, Юля успела дойти до своего подъезда. Путь к двери перегородил разворачивающийся для парковки черный «Опель-Астра». Юля рассчитывала быстренько проскочить мимо него, но водитель, занимая свое автомобильное место, пропустить девушку не мог, и ей пришлось ждать, когда можно будет войти в подъезд.

При виде вышедшего из машины соседа – вечно сосредоточенного и слишком правильного Ивана – ей захотелось с разлета запустить в стекло автомобиля пивной банкой, добавить четвертинку водки и усилить результат пачкой сигарет… но в ответ можно было схлопотать по лицу за разбойные действия, да и купленных «продуктов» было жалко.

В лифте пришлось ехать вместе. В него набились соседи, притиснув Юлю и Ивана к задней стенке. Юля старалась дышать через раз, отставляя руку с банкой пива в сторону соседа Евгения Анатольевича, который тоскливо косился на банку соскучившимся взглядом и жадно вдыхал сивушный запах.

Иван вожделения соседа Анатольевича не разделял, ему запах дешевого пива не нравился.

К пятнадцатому этажу Юля и Иван остались в лифте одни. Неприязненно оглядев Юлю, Иван демонстративно отвернулся, стараясь не портить себе настроение лицезрением соседки. Мало того, что не красавица, так еще и вечно пьяная.

Из лифта Юля выпрыгнула первой, стараясь как можно быстрее оказаться в своей квартире, запереть за собой дверь, отдышаться от неприязненного взгляда Ивана и немедленно выпить первые пятьдесят граммов водки.

На кухне Юля допила водку, и настроение чуть поднялось. Поработать, что ли? Она могла позволить себе устроить мастерскую батика в одной из комнат своей квартиры. Родители разрешали дочери делать все, виня себя в родимом пятне на ее лице.

Подойдя к двойным дверям маленькой комнаты, Юля решила ее не открывать. И рука после водочки нетвердая, да и пиво необходимо допить. И если совсем честно, то работать совершенно не хотелось. Большее, на что она была сейчас способна, – заняться своим лицом.

Зайдя в ванную, она взяла со стеклянной полки флакон. За него в прошлом месяце она отдала полторы тысячи. Мутную жидкость, в которой плавали три дохлых южноамериканских таракана, ей продали как верное средство от родимого пятна. Она использовала уже половину, но пятно не сходило, не бледнело и даже, кажется, начало покрываться короткой шерсткой.

Проведя несколько раз ватным тампоном по ненавистному пятну, Юля бросила ватку в раковину, потрогала мешки под глазами.

– Какая на фиг работа? Какая, к едреням собачьим, клубника? Жить не хочется.

Запирая дверь на этаже, Иван посмотрел на дверь своей квартиры. Бабушка ждала его на пороге, закрывая внушительным телом почти весь дверной проем. Как всегда, ее крашенные в розовый цвет волосы были прекрасно уложены, длинный халат выглядел новым, на ногах – не тапки, а мягкие домашние туфли, на пальцах – безупречный маникюр бежевого оттенка.

Не нарушая тишины лестничной клетки, Татьяна Ивановна сделала приглашающий жест внутрь квартиры.

Приветственно поцеловав бабушку, Иван в один шаг встал на чистейший коврик, переобулся в тапки и пошел к себе в комнату. Там он сменил легкий офисный костюм на домашний спортивный и отправился в ванную. Сбросив нижнее белье в корзину, он постоял под душем ровно десять минут и, снова надев спортивный костюм, вышел на кухню свежим и готовым для принятия ужина.

Фотографию кухни можно было публиковать в мебельном каталоге под названием «Кухня стандартная, среднедорогая, без излишеств, стерильная. Начало двадцать первого века».

Сев за сервированный по всем правилам стол, Иван с сомнением посмотрел на бабушку.

– Мама будет ужинать?

– Ей не до еды. – Татьяна Ивановна выставила из холодильника салат из овощей и пакет малокалорийного майонеза. – У нее творческий взлет – чувствуешь, как тянет табаком?

Иван замер с майонезом в руках, а бабушка с тарелкой, на которой лежали кусок нежной телятины и овощи, приготовленные на пару. Оба глубоко вздохнули и тяжело выдохнули. Они ненавидели табачный дым и любые другие излишества, неполезные для человеческого организма.

Неполезным тянуло из маминой комнаты, но ни бабушка, ни сам Иван ничего с этим поделать не могли. Во время редких лекций о правильном и здоровом образе жизни мама смотрела сквозь своих близких, показывая всем видом, что полностью с ними согласна. А после шла к себе в комнату и закуривала очередную сигарету, запивая ее вином, трехлитровые упаковки которого были расставлены по всей квартире и концентрировались в ее комнате.

Род занятий Екатерины Юльевны был необычен: она писала музыку к рекламным роликам. Специализировалась на йогуртах, кондитерских изделиях и детских товарах. Работу свою халтурой не считала, относилась к ней со всей серьезностью и даже гордилась ею. Еще Екатерина Юльевна написала музыку к детскому фильму и не сомневалась, что несколько созданных ею произведений, которые она постоянно совершенствовала, принесут ей мировую славу.

Мечталось именно о славе, поскольку денег за «рекламную» музыку хватало на безбедную жизнь.

Сама Катерина свои заработанные деньги не тратила – за нее это делала мама. Привыкнув к царствованию Татьяны Ивановны, Екатерина Юльевна особо этим не возмущалась. Ей, конечно же, иногда хотелось прошвырнуться по магазинам. Но из продуктов она покупала совсем не то, что было нужно для дома – например, трехлитровую банку мандаринового варенья, на которое у всех, в том числе и у нее, была аллергия, или торт размером с небольшую башенку.

Хуже было, когда Катерина рвалась улучшить домашнее хозяйство. Случайно зайдя в универмаг «Фамилия», она однажды купила шесть килограммов стирального порошка, десять пар резиновых перчаток, три упаковки мыла по шесть штук в каждой, по пути прихватила напольную керамическую вазу и пальто для любимой мамы.

Для перевозки купленного товара Катерина наняла машину и уговорила мужика помочь ей донести покупки до квартиры. Автолюбитель средних лет сначала без особого энтузиазма дотащил пакеты до лифта, но в самой квартире ему понравилось. Особенно когда Катерина предложила ему выпить белого сухого вина.

Устроившись на кухне, мужчина неправильно оценил рассеянный взгляд интересной женщины, приняв его за заигрывание, и решил остаться здесь денька на два.

Пришедшая из Сбербанка, где она три часа ждала очереди для оплаты коммунальных услуг, Татьяна Ивановна простыми русскими словами объяснила молодому человеку, что за помощь ему большое спасибо, а ловить здесь нечего. Катерина девушка дружелюбная, но не настолько, чтобы ее благодарность распространялась на постельные варианты. Просто ей неудобно указать мужчине на дверь, а вот Татьяне Ивановне очень даже удобно.